Путешествие вокруг света - Адельберт Шамиссо

Подозрительный прием части островитян я описал в «Наблюдениях и замечаниях», что можно сравнить со сведениями, данными Коцебу и Хорисом. Я лишь наметил предполагаемые причины почти угрожающего настроения островитян. Капитан Коцебу сам рассказал эту историю, я же воспроизвожу ее здесь с его слов.

Ее можно найти на с. 116 первого тома его описания путешествия{113}.

«Считаю нужным сообщить здесь читателям известие, полученное мной впоследствии на Сандвичевых островах от Александра Адамса и объясняющее причины неприязненного обращения островитян. Капитан шхуны „Нанси“ из Нью-Лондона в Америке (имени которого мне Адамс не сказал) занимался в 1805 году на необитаемом острове Мас-а-Фуэро ловлей морских котиков. Меха этих животных имеют высокую цену в Китае, поэтому американцы стараются отыскивать их во всех частях света. Но так как у этого острова нет удобного якорного места и корабль должен был оставаться под парусами, а капитан не имел достаточной команды, чтобы отделить часть ее для ловли котиков, то он решил отправиться к острову Пасхи, намереваясь там похитить мужчин и женщин, перевезти их на Мас-а-Фуэро и основать тут колонию, исключительным занятием которой была бы ловля морских котиков. Это злодейское мероприятие он совершил в 1805 году: в Куковом заливе вышел на берег и старался захватить некоторое количество островитян. Сражение было кровопролитное, ибо храбрые островитяне неустрашимо защищались, но были принуждены покориться страшному европейскому оружию: 12 мужчин и 10 женщин попали в руки бессердечных американцев. Несчастные были посажены на корабль и заключены в оковы, доколе земля не скрылась из виду. Когда же через три дня оковы с них были сняты, то первым делом все мужчины бросились в воду; женщины хотели последовать за ними, но были удержаны. Капитан немедленно приказал лечь в дрейф, надеясь, что дикари, побоясь утонуть, вернутся на корабль; но он вскоре понял свое заблуждение, так как этим людям, с молодости привыкшим, так сказать, жить в воде, казалось возможным достигнуть своей отчизны, несмотря на трехдневное расстояние; во всяком случае, они предпочитали смерть мучительной жизни в плену. Поспорив между собой о пути, они разделились: одни поплыли прямо к острову Пасхи, а другие направились к северу. Капитан, раздраженный этим неожиданным геройством, послал вслед за ними шлюпку, которая, однако, возвратилась без успеха, ибо, как только она приближалась к пловцам, они ныряли. Наконец капитан оставил этих людей на произвол судьбы, женщин же привез на остров Мас-и-Фуэро и часто еще возобновлял свои попытки похищать людей с острова Пасхи. Адамс, которому капитан сам рассказывал это происшествие и имя которого он, вероятно, не хотел мне сказать, уверял меня, что сам в 1806 году был у острова Пасхи, но не мог пристать к берегу из-за враждебного отношения жителей. Так же случилось в 1809 году, по словам Адамса, с кораблем „Альбатрос“ под командой капитана Виндшипа».

Пользуясь случаем, выскажу здесь слова решительного протеста против употребления термина «дикари» применительно к жителям островов Южного моря [Тихого океана]. Я всегда стараюсь связывать те или иные понятия со словами, которые использую. Дикарем я называю человека, не имеющего постоянного местожительства, не занимающегося ни охотой, ни скотоводством, владеющего лишь оружием и добывающего себе пропитание охотой. Если и можно винить жителей островов Южного моря в испорченности нравов, то, как мне кажется, она свидетельствует не о дикости, а скорее о переизбытке цивилизации. Различные изобретения, такие, как монеты, письменность и т. д., по которым можно судить, на какой ступени цивилизации находятся народы нашего континента, здесь, в иных условиях, уже не могут служить мерилом для этих групп людей, живущих без вчера и сегодня, лишь данным моментом и вкушающих его на обособленных островах под благодатным небом.

Вблизи суши как будто больше летучих рыб; по крайней мере две их разновидности мы видели в Великом [Тихом] океане. Много таких рыб встречалось у берегов острова Пасхи.

В ночь на 1 апреля мы пересекли Южный тропик; 3-го видели фрегата, 7-го и 13-го был штиль. Именно здесь, наблюдая морских червей, доктор Эшшольц, к своей радости, открыл настоящее морское насекомое. Оно может быть сравнимо с нашей обычной палочковидной водомеркой (Hydrometra rivulorum F.), так же передвигается и скачет по поверхности воды; встречается во всех морях в поясе тропиков.

15-го видели много морских птиц — фрегатов и пеликанов; из-за нескольких резких порывов ветра ночью мы совсем не смогли продвинуться. Небо заволокло черными тучами, хлестал сильный дождь, во всех направлениях сверкали молнии.

16-го днем раздался возглас: «Земля!» Все были радостно возбуждены. Напряжение еще более усиливается, когда как бы сама по себе, можно сказать, а не но воле мореплавателя на зеркально ровной поверхности появляется и постепенно разворачивается перед вами суша. Взор жадно ищет дыма, развевающихся флагов, которые как бы дают знать человеку, что его ищет человек. Когда видишь поднимающийся кверху дымок, начинается странное сердцебиение. Но те печальные рифы, которые мы увидели на этот раз, скоро перестали представлять интерес даже для простого любопытства.

20-го было решено сделать попытку высадиться на маленький, густо поросший пальмами остров Румянцева, и этот час стал для нас большим праздником. Капитан приказал лейтенанту Захарьину обследовать место высадки, а мне и матросу — сопровождать его. Полный радости и надежд, я сел в лодку, и мы отчалили. Мы подплыли совсем близко к острову, от берега нас отделяла лишь полоса пенящегося прибоя. Смелый матрос поплыл с веревкой к берегу. Он пошел вдоль него, увидел следы человека, скорлупу кокосовых орехов, проторенные тропы; пробрался сквозь заросли, сорвал зеленые ветки и вернулся к веревке. Захарьин показал мне рукой на остров и спросил: «Ну как, Адельберт Логинович, не хотите ли и вы попробовать?» Думаю, что никогда прежде меня не охватывало столь мучительное чувство. Пишу об этом ради собственного уничижения. То, что сделал матрос, я повторить не смог. Матрос приплыл, и мы направились к кораблю. Выслушав наш доклад, капитан приказал сколотить плотик из всего имеющегося на борту «Рюрика» свободного дерева. На следующий день мы опять поплыли к острову и с плотика поодиночке сошли на берег, где нас обдало пенистой волной. Мы бодро прошли через лес и, обследуя остров, замечали следы людей, шагали по проторенным тропинкам, осматривали покинутые хижины, служившие им кровом. Чувства, охватившие нас, я сравнил бы с теми, что возникают при посещении жилища хотя и не близкого, но дорогого нам человека; такое я испытывал в летнем домике Гёте, находясь в его кабинете.