Вольные упражнения (сборник) - Михаил Андросов

Ответ всякий раз тоже был кратким и исчерпывающим: «Нет». Но Наталья Евгеньевна не уставала беспокоить чиновников городского спорткомитета, пока однажды после продолжительного молчания на другом конце провода ей не ответили: «Серебрякова Наталья Евгеньевна, это вы? Для вас есть конверт. Только сегодня утром доставили. Можете зайти забрать».

Радости Натальи Евгеньевны не было предела. Наконец-то хоть что-то сдвинулось с мёртвой точки. Может быть, про Танины заслуги вспомнили и написали, что готовы оказать ей помощь? Всё-таки самая главная спортивная организация государства. Выше неё только Генеральный секретарь ЦК КПСС. Наверняка дадут хоть сколько-нибудь дельный совет или рекомендацию.

Такими надеждами тешила себя Наталья Евгеньевна, когда спешила к зданию горсовета, рассчитывая успеть до закрытия. С работы снова пришлось отпроситься на час раньше ради такого случая. Она даже попросила Максима Даниловича, чтобы он дождался её, не уходил. Чиновник согласился. По его интонациям чувствовалось, что ему порядком поднадоела эта настырная женщина и что проще посидеть лишние полчаса, только бы вручить ей конверт и забыть о её существовании.

Получив из рук Максима Даниловича заветный конверт со штемпелем «Госкомспорт СССР», Наталья Евгеньевна решила сразу изучить ответ и потом сообщить Тане, что там написали. В том, что результат будет хоть сколько-нибудь продуктивным, Наталья Евгеньевна не сомневалась.

– Только не здесь! – запротестовал Данилыч, видя, что Наталья Евгеньевна собирается распечатать письмо прямо в кабинете. – Идите к себе домой или в коридорчик, если совсем не терпится, и там читайте себе на здоровье.

– А разве вам не интересно, что там написано? – удивилась Танина мама.

– А у меня и без этого дел хватает, – с напускной важностью ответил Данилыч. – Я и так по вашей милости задержался сегодня.

Какие у этого старика были дела, для Натальи Евгеньевны оставалось загадкой. Она с трудом понимала – какое вообще отношение он имеет к спорту? Уж такому работнику давно пора сидеть дома на заслуженной пенсии или поливать грядки. Может быть, он в молодости своей прославился где-то? Может, тоже был в своё время чемпионом в каком-нибудь виде спорта? Вот и засиделся он на должности, изображая из себя делового и вечно занятого. Хотя, какая разница? Наталье Евгеньевне сейчас не было никакого дела до его былых заслуг.

Спорить с Максимом Даниловичем мама Тани не собиралась. Если ему не интересно – значит, так тому и быть. Всё равно, если высшие спортивные чиновники поручат какое-либо задание местному спорткомитету, она добьётся от этих безразличных людей безоговорочного выполнения. Тем более в её руках теперь был настоящий документ. Ей ответили из самого Госкомспорта Советского Союза. Лично ей! Хотя, конечно, ответ, содержащийся в письме, адресован был Тане, но Наталья Евгеньевна оставалась довольна тем, что смогла добиться ответа, да ещё в относительно небольшой срок.

Не тратя более времени, Наталья Евгеньевна остановилась в холле у большого окна и дрожащими от волнения руками распечатала конверт.

Внутри находился всего лишь один тоненький листочек, где на бланке Госкомспорта были напечатаны на машинке всего несколько фраз:

«Уважаемая Серебрякова Наталья Евгеньевна! К сожалению, мы не можем оказать содействие в Вашей просьбе по следующей причине. В настоящее время Татьяна Серебрякова не входит больше в состав сборной СССР по спортивной гимнастике, а рассчитывать на своевременную высококвалифицированную медицинскую помощь могут только действующие спортсмены.

Также травма позвоночника Татьяны Серебряковой была получена ею в условиях, не связанных со спортивной деятельностью.

Коллектив отделения Государственного комитета по спорту Советского Союза искренне сочувствует Вам, уважаемая Наталья Евгеньевна, и желает Татьяне Серебряковой скорейшего выздоровления».

Вот и всё. Стандартная подпись, число и более ни слова.

– Вот сволочи! – вырвалось у Натальи Евгеньевны. – Сочувствуют они! Вижу я, как вы там сочувствуете! Избавились от человека и считаете, что так и надо!

В сердцах Наталья Евгеньевна скомкала письмо и швырнула его на пол.

Потом, правда, подобрала измятую бумажку и положила её в карман. Пусть лежит на всякий случай, как памятник глупости, что никогда нельзя рассчитывать на чиновников. Если хочешь что-то сделать – нужно делать только самостоятельно.

Хорошо ещё, что она Тане не рассказала о своей затее, надеясь, что порадует её сюрпризом. Что бы она ответила ей теперь? Уж лучше неведение, чем такая вот «приятная» новость.

Теперь понятно, почему Максиму Даниловичу совсем было не интересно содержание письма. Он наверняка знал, что там написано. Да, знал, без сомнения, ведь он сам преду предил Наталью Евгеньевну, что шансов на положительное решение вопроса у неё практически нет. Все они повязаны в этих структурах одной цепью: и мелкие местные чиновники, и те, что сидят в Москве, на самой вершине административной лестницы. Пробиться туда обычному рядовому человеку со своей просьбой – уже заранее провальная затея. Даже Тане они отказали. А ведь её заслуги перед государством никак нельзя назвать рядовыми. Уж кому, как ни ей, можно было рассчитывать хоть на какое-то снисхождение со стороны государства. Оказалось, что нет. Человек оступился – и дальше всё, выкарабкивайся сам, как знаешь. Причин для отказа в помощи найдётся масса. А если не знаешь, как выкарабкаться, туда тебе, как говорится, и дорога. А они будут дружно «сочувствовать» или «соболезновать», в зависимости от исхода. На этом вся их функция заканчивалась.

Ладно, пусть это послужит уроком на будущее. Наталья Евгеньевна тяжело вздохнула. Помочь Тане в этом вопросе у неё не получилось. Можно было попытаться ещё написать в Федерацию по спортивной гимнастике, но что-то подсказывало Наталье Евгеньевне, что результат будет аналогичным. Да она и адреса этой Федерации не знала. При дётся искать другие пути решения. А о том, что с надеждой на помощь из Госкомспорта получилась такая неудача, Наталья Евгеньевна приняла твёрдое решение не подавать вида.

Во время ужина Наталья Евгеньевна рискнула, наконец, затронуть с Таней тему её дальнейшего обучения.

– Я сегодня разговаривала по телефону с завучем твоей школы, с Валентиной Николаевной, кажется, – начала Наталья Евгеньевна.

– И разговаривали вы, конечно, обо мне? – другой темы для разговора мамы с заведующей учебным процессом определённо быть не могло.

Наталья Евгеньевна кивнула.

– Что же сказала Валентина Николаевна? – поинтересовалась Таня.

– Она сказала, что про тебя решали на педсовете и что в начале сентября у тебя будет возможность сдать экзамены за девятый класс на дому, а потом… согласовать расписание, и к тебе будут приходить учителя. Ты будешь находиться на домашнем обучении.

От неожиданности Таня даже поперхнулась:

– А зачем они будут приходить сюда?

– Ну, для того, чтобы продолжить твоё обучение. Ты же хочешь перейти в десятый класс?

– Да, хочу. Но сюда им зачем приходить? – ответ мамы показался Тане весьма неубедительным.

– Я же говорю тебе, Тань, для того, чтобы… – Наталья Евгеньевна на мгновение осеклась. – Или у тебя на сей счёт есть другие предложения?

– Есть, конечно. Первого сентября я пойду в школу, как все. И учиться буду в классе, а не дома сидя на диване.

Наталья Евгеньевна вспомнила Танины слова о возвращении в класс. Значит, она не передумала, не отказалась от этой утопической идеи.

– Но, Таня, как ты вообще это реально представляешь? Ты только-только потихоньку ходить начала. О какой школе может идти речь?

– Ты сомневаешься, что я смогу дойти до школы?

Наталья Евгеньевна всплеснула руками. Зная Танин характер, она догадывалась, что Таня доползёт до школы в буквальном смысле, если силы закончатся раньше. Но это уже никуда не годилось.

– Танюша, послушай меня внимательно, – мама старалась говорить как можно спокойнее, хотя это у неё плохо получалось. – Врач говорил тебе, что приступать к полноценным занятиям тебе пока рано. И в справке ВКК написано, что тебе рекомендовано перейти на домашнюю форму обучения. Твой организм не настолько восстановился, чтобы подвергать его большим нагрузкам. Нарушится твой режим дня, приёма лекарств, твоей гимнастики, в конце концов. Неужели обучение в классе стоит того, чтобы так рисковать?

– А ты считаешь, что мне следует безвылазно сидеть в четырёх стенах? – Таня отодвинула в сторону тарелку с недоеденной кашей. Раз пошёл такой разговор, здесь было уже не до еды. – Мама, я всё просчитала. Режим дня не пострадает. Я немного смещу время своих занятий так, чтобы посещение школы им не мешало.

– Да не в этом дело, Таня, как ты не понимаешь! – Наталья Евгеньевна сообразила, что её аргумент с возможным нарушением режима дня не сработал. Нужно было действовать более убедительно. – Да, я допускаю, что ты сможешь, пересилив себя, дойти до школы и обратно. Но находиться полдня на занятиях, переходить из кабинета в кабинет, сидеть за партой, стоять на переменах, бегать с этажа на этаж… Таня, это же просто немыслимо. Ты не выдержишь такой нагрузки.