Бестия. Том 2 - Джеки Коллинз

Он трижды затянулся и выбросил сигару. Сигары как женщины: как бы ни были дороги, всегда найдутся другие, более шикарные.

За исключением Марии. Единственной и неповторимой. Его покойной жены… Его любви… Его жизни…

— Лаки Санта? — недоверчиво переспросила белокурая девушка. — Удачливая святая? Ничего себе имечко!

Это было первое знакомство Лаки с Олимпией Станислопулос, пустоголовой коротышкой с поросячьими глазками на круглом лице, каскадом пышных золотистых волос, ослепительно белой кожей и круглыми грудками, бултыхающимися под не особенно чистой тенниской.

Лаки рассвирепела:

— Что-то я не слышала, чтобы кто-нибудь возмущался именами: Ринго Стар, Рип Торн или Рок Хадсон.

— Ух ты! — скалила зубы Олимпия. — Я и не знала, что буду жить вместе с восходящей звездой экрана! Извините, пожалуйста.

Неважное начало. Зато через неделю они стали неразлучными.

Олимпии было шестнадцать с половиной лет. Мятежная дочь греческого судовладельца и его жены-американки. После развода родителей она жила то у одного, то у другой, причем они яростно соперничали в том, кто больше ее избалует. Ее исключили из двух американских интернатов, и наконец отчаявшаяся мать запихнула ее в «Левьер».

— Папуле плевать на мое образование, — откровенничала Олимпия. — Он считает, что я должна выйти замуж за какого-нибудь жирного кота, которого он подберет мне на своей древней родине. А мамуля решила, что я сделаю карьеру. Оба они ни черта не понимают. Все, чего я хочу, это развлекаться. Мальчики, выпивка, травка и прочие удовольствия! Хочешь, будем вместе прожигать жизнь?

Звучит заманчиво! В ее характере всегда присутствовала авантюрная жилка — наконец-то она найдет себе применение!

— Конечно, хочу. Но каким образом? Это же закрытая школа.

Олимпия подмигнула.

— Способы найдутся, — загадочно пробормотала она. — Учись, пока я жива!

Учеба оказалась легкой. В девять тридцать — отбой. В девять тридцать пять Лаки с Олимпией были уже за пределами пансиона.

Очень удобно — прямо перед окном их спальни росло кривое дерево. Прыг с него на влажную от росы траву! Потом маленькая пробежка до сарая, где хранились велосипеды, и десятиминутная езда до ближайшей деревни.

Первым делом они заскочили в летнее кафе и заказали горяченный — пар столбом — кофе, куда добавляли спиртное. Потом Олимпия высмотрела среди посетителей компанию парней-тинэйджеров. Короткая перестрелка взглядов — и воссоединение родственных душ.

Олимпия мастерски флиртовала, отбросив назад золотистую гриву и выпятив круглые соблазнительные грудки.

Мальчики восхищенно гуртовались вокруг нее.

— Я непременно должна выучить язык! — сокрушалась Олимпия. — Это же просто тоска — ни словечка не понимать, что они там лопочут.

Зато Лаки понимала. Она бегло говорила по-немецки, по-итальянски и по-французски: хоть на что-то пригодились частные учителя! Она колебалась, передавать ли подруге их нахальные реплики: «Фантастические титьки!»— «Голову на отсечение — она классно трахается!» — «Или сосет!»— «Или и то, и другое!»

Хотя и под градусом, все же Лаки не могла не замечать очевидного, а именно — что она, Лаки, вовсе не наслаждается жизнью, а сидит себе в уголке, пока парни млеют от сногсшибательных титек подруги.

— Я хочу обратно, — прошипела Лаки. — Да и тебе пора.

— Мотай, — уронила Олимпия. — Тебя никто не держит.

В самом деле!

Лаки села на велосипед и отвалила. На полдороге она засомневалась: честно ли она поступила, бросив подругу в беде?

Честно, решила она. Олимпия явно постоит за себя.

Лаки залезла в окно, одетая плюхнулась на кровать и через пять минут уже спала. Она не слышала, как три часа спустя вернулась Олимпия. Ей снился замечательный сон — про Марко.

— Привет, — нежно проворковала Марабель Блю. — Я умираю, как хочу с вами познакомиться. Тайни только о вас и говорит — все уши прожужжал.

Марабель Блю. Еще одна претендентка на престол знаменитой Монро.

Джино так и вылупился. Да. Это что-то!

Тайни Мартино заржал.

— Я давно мечтаю вас познакомить, но Марабель крутится, как белка в колесе. Так и прыгает из картины в картину. Жизнь в режиме «нон-стоп»! Она на пути к настоящей звездной карьере, — он снова покатился со смеху. — А уж я-то знаю, какое это дерьмо!

Марабель коротко хохотнула. На ней было серое шифоновое платье с бриллиантовыми блестками, которое туже фольги облегало ее фигуру и не скрывало пышной соблазнительной груди.

Джино почувствовал, как что-то шевельнулось там, где в последнее время уже редко что-либо шевелилось. После Марии — никого постоянного. Ни одна женщина не могла привязать его к себе больше чем на неделю: ни с одной ему не хотелось проснуться. Десять лет одиночества.

— Мистер Сантанджело, вы когда-нибудь ходите в кино? — грудным голосом спросила Марабель. Крепкие духи. Пьянящие. Экзотичные. Очень женственные…

Джино пожал плечами.

— Не часто, но хожу. Как называется ваша последняя картина? — «Скверная девчонка», — промурлыкала она.

Голубые глаза. Он всегда питал слабость к голубым глазам…

— «Скверная девчонка»? Неужели?

— Да, — она неожиданно потупилась. — Не правда ли, глупое название? — и вдруг посмотрела на него в упор. Странный, будоражащий взгляд.

Вот это бабенка — все при ней. Секс так и прет из каждой поры. И в то же время в ней есть что-то от маленькой девочки. Это возбуждает.

Джино прочистил горло.

— Да, пожалуй что так.

Интересно, что она о нем думает? Ему пятьдесят девять лет, но выглядит он гораздо моложе. Крепкий, загорелый мужчина. Свои волосы и зубы. Работает, как фанатик. Запросто может сойти за сорокалетнего. Не то чтобы он придавал этому значение. Старение — естественный процесс. А все-таки — кому охота выглядеть стариком?

— Моя следующая картина называется «Женские уловки». Это еще глупее, вы не находите? — она захихикала и прикрыла рот рукой.

Джино обратил внимание, что у нее не слишком ухоженные, трудовые руки с коротко остриженными ногтями. Они плохо гармонировали со всем остальным: роскошным телом, чувственным лицом, слегка завитыми платиновыми волосами.

— Где будут проводиться съемки? — небрежно поинтересовался он.

— В Лос-Анджелесе, — она пробежалась змеиным розовым язычком по блестящим сочным губам. — Почему бы вам не навестить меня на съемочной площадке?

На другое утро Лаки с трудом продрала глаза и растолкала Олимпию. Они торопливо оделись и едва успели на линейку.