Запад против Востока. 2500 лет первой битве - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Атосса: Увы, слышу я крайние беды: позор, громкие вопли постигли персов… Но воротись к рассказу своему, поведай мне, сколько ж много было кораблей эллинских, как посмели они корабельными стычками завязать битву с войском персидским?
Вестник: По числу кораблей, будь в том уверена, варвары бы одолели. У эллинов было всего-то тридцать десятков кораблей, да десяток еще отборных. А у Ксеркса, знаю наверно, была тысяча кораблей, да еще двести семь отличных по быстроте бега (12). Так было дело. Ведь, кажется, мы не слабее их были в битве?
Атосса: Но некий поэтому демон погубил войско, неровно опустив весы роковые!
Вестник: Боги спасают город богини Паллады. Атосса: Так значит, не разрушены еще Афины? Вестник: Тот город, в котором есть люди, надежен. Атосса: А поведай, какое было начало морской стычки; кто начал битву, эллины или сын мой, множеством кораблей кичась?
Вестник: Начал всю беду, государыня, аластор (13): невесть откуда явился не то, злой демон! Приходил к нам из войска афинского некий эллин, и сказал сыну твоему Ксерксу: «Когда наступит тьма черной ночи, эллины уже не думают оставаться, а бросятся на скамьи корабельные, а тайком в разные стороны разбредутся, животы свои спасаючи». Сын твой, лишь услышал это (не понял эллинова лукавства и зависти богов!), тотчас всем начальникам кораблей такой наказ: «Лишь только солнце перестанет лучами жечь землю и тьма обнимет область воздушную, уставьте корабли в три ряда, стерегите выходы и проходы морские; а другие корабли вокруг острова Эантова (14) поставьте; и если эллины найдут какую тайную лазейку и убегут от злой судьбы, головами все вы поплатитесь». Так сказал он сгоряча, не зная, что готовили ему боги. Персы, нельзя сказать, чтобы в беспорядке, а чинно, стали ужин готовить; корабельщики весла прилаживали. Когда же скрылся свет солнечный, и наступила ночь, все разошлись по кораблям, все гребцы, все воины. Строй со строем стали на длинных кораблях перекликаться; поплыли, кому как назначено; начальники же кораблей людей по местам расставляли. Ночь проходила, а войско эллинское нигде и не думало тайком пробираться. Когда же светлый день, на белых конях ездящий, охватил всю землю, раздался шум и крик со стороны эллинов, похожий на песню, ликования, и громко откликнулось эхо на скалистом острове. А на варваров на всех страх напал: не знали, что и подумать! Не к бегству призывал славный пеан, что пели тогда эллины, но к битве, к мужественной смелости; ликования же сии звуками труб покрывались. Дружно ударяя шумными веслами, разили они по команде море бездонное. Скоро все они перед нами показались. Первым шло правое крыло, стройно, в порядке; вслед за ним тронулся весь прочий флот. Слышны были громкие и дружные крики: «О, дети эллинов! Идите, спасайте отчизну, спасайте детей, жен, жилища дедовских богов, гробницы предков: теперь предстоит вам за все сразиться!» Навстречу им с нашей стороны поднялся гам речи персидской. Тут некогда было мешкать. Мигом сцепился корабль с кораблем. Начал же нападение эллинский корабль, и сшиб все верхушки на финикийском. Потом сцепились другие. Сперва поток персидского войска еще выдерживал. Но когда мы столпились в узком проходе, тут уже взаимной помощи нельзя было подавать: наши же корабли друг друга разили медными носами и весла ломали. Эллины же поумнее распорядились и отовсюду нас колотили. Корабли опрокидывались кверху дном; море до того наполнилось обломками и трупами, что даже не видать его было. Полны также были трупами и берега, и скалы. Тут, сколько ни было кораблей в войске варварском, все в беспорядке в бегство обратились. А эллины обломками весел и кораблей били наших, словно тунцов, либо другую рыбу какую. Воплями и ликованиями до тех пор оглашались волны морские, пока не пощадила персов темная ночь. Но всего множества зол, хоть десять дней я рассказывай, не расскажешь. Знай только, никогда в один день не умирало такого множества людей.
Атосса: О, великая же пучина зол разразилась над персами и надо всем варварским родом!
Вестник: Знай, и середины бедствий еще нет. Такое злосчастие постигло их, что все, рассказанное мною, и половины беды не составит.
Атосса: Да какая же еще беда может быть злее? Скажи, что же это еще за беда войску приключилась, которая больше той?
Вестник: Сколько ни было между персами телом бодрых, духом доблестных, родом знаменитых, по верности к царю первых, – все они позорно погибли самой бесславною смертью.
Атосса: Ох, я, горькобедная! Какая злая беда, други мои! Какою же смертью, говоришь ты, погибли они?
Вестник: Есть некий островок перед Саламином, маленький, с неприютной гаванью: там по берегу морскому гуляет Пан, любитель хороводов. Туда послал их Ксеркс, чтобы они, когда неприятели вздумают, рассыпавшись с кораблей, спасаться на остров, удобнее били войско эллинское, а своих от волн морских спасали. Худо провидел он будущее. Лишь только бог даровал эллинам славу в битве морской, в тот же день, облачившись в медные брони, выпрыгнули они из кораблей, окружили отовсюду весь остров, так что персы не знали, куда деваться. Били их эллины из рук камнями, губили, пуская стрелы из тетивы; наконец, бросившись все разом, стали рубить, сечь их, горемычных пока всех до единого жизни не лишили. Ксеркс, увидев глубину бедствий, завопил; сидел же он на таком месте, что легко мог видеть все войско – на высоком холме, близ пучины морской (15); завопивши, разорвал одежды, и тотчас велел тронуться пешему войску и пустился в нестройное бегство. Вот какую беду, кроме прежней, нужно тебе огоревать.
Атосса: О, ненавистный демон! Как обманул ты души персов! Горькую отплату нашел мой сын в славных Афинах. Не довольно, видно, было гибели тех варваров, что пали на Марафоне. Мой сын, мечтая отомстить за них, еще вот какое множество бед навлек на себя! Скажи же, какие корабли избежали погибели, и где ты их оставил; можешь ли толкова рассказать об этом.
Вестник: Вожди кораблей уцелевших скоро-наскоро пустились в бегство нестройное по поветрии, а остальное войско частью погибло в земле беотов; мы же, тот жаждою от родников (16) мучимые, то от усталости едва дух переводя, перешли в землю Фокейскую, в Дориду, в Мелийский залив, где Сперхий орошает равнину благодатной влагою. Потом нас, оскудевших
