Ключ к убийству - Дороти Сейерс

— Поверьте мне, сэр Джулиан, — сказал Паркер, — что я очень сочувствую вам и леди Ливи и что я сделал все, что только мог, чтобы разубедить инспектора Сагга. К сожалению, совпадение того, что сэра Рубена видели в тот вечер на Бэттерси-парк-роуд...

— Ах да! — воскликнул сэр Джулиан. — Вот мы и дошли. Может быть, вы зайдете ко мне на минутку, мистер Паркер, и выпьете чаю, или виски с содовой, или еще чего-нибудь?

Паркер с готовностью принял это приглашение, чувствуя, что сэр Джулиан хочет рассказать ему еще кое о чем.

Они вошли в квадратный, прекрасно обставленный холл с камином на той же стороне, что и дверь, и лестницей напротив. Справа была открыта дверь в столовую, и, когда сэр Джулиан позвонил в колокольчик, в дальнем конце холла появился слуга.

— Что вы будете пить? — спросил доктор.

— После этого жутко холодного места, — ответил Паркер, — чего мне действительно хочется, так это целый галлон горячего чаю, если вам, как специалисту по нервам, не претит сама мысль о чае.

— При условии, что разрешите добавить в него разумную долю китайского чая, — ответил сэр Джулиан в том же тоне, — у меня нет возражений. Чай в библиотеку немедленно, — добавил он, обращаясь к слуге, и первым стал подниматься по лестнице. — Я мало пользуюсь комнатами первого этажа, не считая столовой, — пояснил он, вводя гостя в маленькую, но уютную библиотеку на втором этаже. — Эта комната примыкает к моей спальне и гораздо более удобна. Я живу здесь только часть моего времени, но она всегда под рукой, что удобно при моей исследовательской работе в госпитале. Это просто фатально для теоретика, мистер Паркер, когда он отстает от практической работы. Вскрытие — это основа для всякой хорошей теории и для правильного диагноза. Нужно всегда тренировать и глаза, и руки. Это место для меня гораздо важнее, чем Харли-стрит, и в один прекрасный день я совсем брошу свою работу по консультированию и осяду здесь, в прозекторской, чтобы мирно резать покойников и писать книги. В этой жизни, мистер Паркер, столько вещей, заниматься которыми — пустая трата времени.

Мистер Паркер согласился с этим.

— Очень часто, — продолжал сэр Джулиан, — единственное время, которое у меня остается для исследовательской работы, — хотя она требует зоркости в наблюдениях и напряжения всех способностей, — это ночь, после долгого рабочего дня, да к тому же еще при искусственном освещении, которое всегда требует большего напряжения глаз, чем дневной свет. Без сомнения, вашу работу вам приходится выполнять в еще более трудных условиях.

— Да, случается, — сказал Паркер, — но, понимаете ли, эти условия являются, так сказать, составной частью работы.

— Совершенно верно, совершенно верно, — согласился сэр Джулиан, — вы хотите сказать, что, например, взломщик не демонстрирует свои методы при свете дня или не оставляет свои следы на сыром песке, чтобы облегчить вам работу.

— Да, как правило, — сказал детектив, — но я не сомневаюсь в том, что многие ваши болезни действуют так же незаметно, как любой взломщик.

— Вот именно, вот именно, — рассмеялся сэр Джулиан, — и для меня, так же как и для вас, предметом моей гордости является умение вывести их на чистую воду для блага общества. Неврозы, знаете ли, это особенно умные преступники. Они проникают повсюду, меняя обличья, как...

— Как Леон Кестрел, мастер маскарадов, — предложил сравнение Паркер, который любил читать детективные романы, купленные в железнодорожных киосках.

— Без сомнения, — ответил сэр Джулиан, не читавший детективных романов, — и они великолепно умеют маскировать свои следы. Но когда у вас есть возможность действительно исследовать больного, мистер Паркер, и вы вскрываете его труп или живое тело своим скальпелем, вы всегда находите следы — крохотные следа разрушения или нарушения, оставленные безумием, болезнью, или пьянством, или какой-нибудь подобной заразой. Но трудность состоит в том, чтобы обнаружить их, наблюдая только внешние симптомы — истерию, преступление, религиозный фанатизм, страх, застенчивость, совесть или все, что угодно. Как вы наблюдаете кражу или убийство и ищете отпечатки пальцев или ног преступника, точно так же и я наблюдаю истерический припадок или взрыв благочестия и тому подобное и выслеживаю то крохотное механическое нарушение, которое обусловило эти проявления.

— Вы рассматриваете все эти причины как чисто физические?

— Без сомнения. Я знаю, что появилась и другая школа мысли, мистер Паркер, но ее сторонники — это либо шарлатаны, либо люди, которые обманывают сами себя. Они до такой степени запутались в своих тайнах, что начинают верить в собственную бессмыслицу. Я бы хотел исследовать мозг одного из последователей этой точки зрения, мистер Паркер; я бы показал вам те мелкие сдвиги и оползни в клетках — осечки и короткие замыкания в нервах, которые создают все эти представления и эти книги. По крайней мере, — добавил он, угрюмо глядя на своего гостя, — по крайней мере, если я и не могу показать вам все это сегодня, я смогу сделать это завтра — или через год — прежде, чем умру.

Он несколько минут пристально глядел в пламя камина, и красный свет играл в его рыжеватой бороде и зажигал ответные блики в его полных убежденности и веры глазах.

Паркер молча пил чай, наблюдая за ним. В целом, однако, его не очень интересовали физические первопричины нервных явлений, и его мысли устремились к лорду Питеру, который сейчас где-то в Солсбери сражается с опасным Кримплсхэмом. Лорд Питер хочет, чтобы он приехал. Это означает, что этот Кримплсхэм оказался упорным человеком или что эта ниточка ведет куда-то дальше. Но Бантер сказал, что можно приехать и завтра, и это его устраивало. В конце концов, дело с трупом в Бэттерси не было делом Паркера — он и так потратил свое ценное время, проведя это неубедительное дознание, и ему действительно нужно было продвигаться вперед в своей законной работе. Нужно было еще встретиться с секретарем Ливи и заглянуть в это мелкое дело с перуанской нефтью. Он посмотрел на часы.

— Надеюсь, вы извините меня... — пробормотал он.

Вздрогнув, сэр Джулиан вернулся к действительности.

— Ваша работа призывает вас? — улыбнулся он. — Ну что ж, мне это понятно. Не стану вас задерживать. Но я хотел кое-что сказать вам в связи с вашим нынешним расследованием...

Паркер снова сел и убрал какие-либо признаки спешки со своего лица.

— Буду очень благодарен за любую помощь от вас, — сказал он.

— Боюсь, что это будет с моей стороны скорее помеха или препятствие, — сказал сэр Джулиан с коротким смешком. — Дело идет об уничтожении важной улики для вас и о бреши в моей профессиональной уверенности. Но поскольку — случайно — кое-что вышло наружу, то лучше, вероятно, чтобы вы узнали обо всем.

Мистер Паркер поощрительно кашлянул, каковой звук среди непрофессионалов играет роль первого вопроса священника: «Да, сын мой?»

— В ночь на понедельник сэр Рубен Ливи шел ко мне, — сказал сэр Джулиан.

— Да? — произнес мистер Паркер без всякого выражения.

— Он нашел основание для серьезных подозрений, касающихся его здоровья, — медленно сказал сэр Джулиан, словно взвешивая, как много он имеет право сказать незнакомому человеку. — Он пришел ко мне, предпочтя меня своему постоянному врачу, поскольку был крайне озабочен тем, чтобы об этом деле не узнала его жена. Как я сказал вам, он давно и хорошо знал меня, а леди Ливи еще летом консультировалась у меня по поводу своего нервного расстройства.

— Он договорился с вами о встрече? — спросил Паркер.

— Простите?.. — переспросил его собеседник с отсутствующим видом.

— Он договорился с вами заранее?

— Договорился? О нет. Он зашел ко мне вечером после обеда — я не ожидал его прихода. Я привел его сюда и осмотрел. Он ушел от меня, как мне кажется, около десяти часов.

— Могу я спросить, каков оказался результат вашего осмотра?

— Зачем вам надо знать это?

— Это могло бы прояснить... некоторые странности в его дальнейшем поведении, — осторожно сказал Паркер. Эта история, казалось, не имела особой связи с остальной частью этого дела, и он подумал, не могло ли быть чистой случайностью исчезновение сэра Рубена в ту же самую ночь, когда он посетил доктора.

— Понимаю, — сказал сэр Джулиан. — Да. Ну хорошо, скажу вам честно, что я сам тоже усмотрел серьезные основания для подозрения, но пока что у меня нет абсолютной уверенности в наличии признаков преступления.

— Благодарю вас. Сэр Рубен ушел от вас в десять часов?

— В десять или около того. Я не рассказал об этом раньше, поскольку сэр Рубен очень хотел, чтобы его визит ко мне оставался тайной, и к тому же не могло быть и речи о несчастном случае на улице или о чем-то подобном, поскольку он благополучно добрался домой к полуночи.

— Совершенно верно, — подтвердил Паркер.