Шаман - Кристофер Сташеф

— Учитель! Выходи!

— Не могу, — просто отвечал Манало. — На оковы наложено заклятие, которое я не могу преодолеть с помощью своей магии.

Огерн пробормотал ругательство и вошел в темницу. Тут было по-настоящему темно, но руки Огерна нащупали тело Манало — вернее, холодные цепи, опутывавшие грудь мудреца. Огерн ухватился за цепь, а Манало сказал ему:

— Тут их пять. Одна оковывает мои плечи, одна обвивает руки и живот, третьей скованы мои запястья и бедра, четвертая обвивает колени, а пятая — лодыжки. Она прикована к стене.

— И вправду они тебя боятся! — воскликнул Огерн. — Но с цепями мы управимся легко. — Он наклонился, ощупал колени и лодыжки Манало и нашел цепь. Ухватившись за нее покрепче, Огерн потянул. Цепь звякнула, и звенья распались. Огерн выпрямился и сказал: — Снимать все — на это уйдет много времени. Они плотно прилегают к твоему телу, не ухватиться. Придется потерпеть — остальные цепи снимем с тебя, как только окажемся подальше от города.

— Но как же ты отведешь меня подальше от города? — спросил Манало. — Сила твоя удивительна, Огерн, но не настолько же ты си…

И Манало не договорил. Огерн подхватил его одной рукой и понес.

— Как-как, — проворчал Огерн. — Быстро, вот как! Вперед, Учитель, пока нас не нашли! — И он выбежал из темницы.

Бири выдохнул:

— Не бывает таких сильных людей!

— А я родился не как все, — огрызнулся Огерн. — Выводи меня, друг.

Начавшие просыпаться узники подняли крик.

— Тише вы все! — прошипел Огерн. — Если я бегу, значит, и вы можете! Пошли, только тихо, или на вас бросятся воины!

Узники притихли и пошли за Огерном крадучись, словно стайка теней. Бири почти в полном мраке вывел Огерна к двери. Там охотник-великан развернулся к узникам и прошептал:

— Идите на цыпочках и убейте дозорных у ворот! Если вам удастся выбраться за частокол прежде, чем куруиты успеют поднять тревогу, вы спасены! Разбудите их раньше — считайте, что все вы покойники.

— Пойдем так же тихо, как ходит лис, когда выслеживает лесную курочку, — пообещал кто-то.

— Да будет так, — пробормотал Огерн. — Стражников у двери тюрьмы не трогайте — это мои люди.

— Твои люди? — изумленно прошептал другой узник. — А где же куруитские стражники?

— Живы пока — ну, я так думаю. Пошли, только тихо! — Огерн развернулся и услышал, как кто-то прошептал у него за спиной:

— Никто не может победить куруитских воинов!

— Скажи лучше «не мог раньше», — буркнул кто-то еще.

Как только все вышли из тюрьмы, Огерн придержал за локоть незнакомого проводника-бири.

— Пошли со мной, — сказал он.

Они подошли к Глабуру и Лукойо и проводили взглядом узников, которые, крадучись, направились к воротам. Некоторые из них шепотом истерически смеялись, многие прихрамывали, но все пылали радостью свободы и жаждой отмщения.

— А мы все боялись напасть на воинов, потому что их нельзя победить, — восхищенно прошептал бири.

— Теперь они их больше не боятся, — отозвался Огерн. — Подняв Манало на руки, он извинился: — Прости за неудобства, Учитель.

— Все в порядке, — откликнулся Манало.

— Пошли! — И Огерн развернулся к главным воротам.

Глабур, Далван и Лукойо пошли за ним следом. Потрясенный бири тоже.

Они как раз добрались до боковых ворот, когда около главных поднялся крик.

— Я боялся, что они не сумеют скрыть радости, — пробормотал Огерн, — быстрее!

Он распахнул маленькие ворота и побежал. Остальные — за ним.

Держась в тени частокола, они перебежали к главным воротам, но, конечно, близко подходить не стали, остались футах в пятидесяти. Грязные, оборванные узники осаждали стражников и пытались добраться до дозорных на стене частокола. Воины в ответ кричали ругательства, швыряли камни, а когда кто-то из узников ухитрялся взобраться повыше, бросали копья.

— Что, они ворота открывать не собираются, что ли? — спросил Лукойо, в ужасе глядя на побоище.

— Они открыты, — ответил Манало чуть сдавленным голосом. — Те, кому свобода была нужнее мести, уже убежали. Те же, кто остался… это те, кто решил отомстить своим мучителям.

— Если мы попробуем им помочь, мы пропали, — процедил Огерн. — Пошли.

И он, отвернувшись от частокола, побежал по склону к ближайшему жилищу. Там он спрятался в тень, прижался к стене. Грудь его тяжело вздымалась. Глабур, Далван и Лукойо, тяжело дыша, догнали его. Бири стоя прислонились к стене, а полуэльф присел на корточки и, задыхаясь, спросил:

— Теперь куда… верховный вождь?

— К реке! — Огерн снова приподнял Манало. — Прости, мудрец, но иначе нельзя. Но теперь тебе будет немного поудобнее.

— Я же не жалуюсь, — улыбаясь, заверил его Манало. — Я свободен, остальное не важно.

— Еще не свободен! Не свободен, пока это проклятое место не останется позади! — Огерн вскинул Манало вверх и усадил себе на плечо. — Веди нас, полуэльф! Найди широкую дорогу!

Лукойо вспыхнул, но понял, что из уст Огерна «полуэльф» звучало не как оскорбление, наверное, он назвал его так потому, что именно эльфам издавна приписывали необычайно острое зрение и удивительную память. И эти качества у Лукойо действительно имелись — по крайней мере хоть это он унаследовал от своего паршивца отца.

— За мной! — прошептал Лукойо и побежал между жилищами, пытаясь вспомнить, в какой стороне лежит широкая дорога. Казалось бы, ему удалось выбрать самый короткий путь к ней, Но жилища стояли в таком беспорядке, что то и дело приходилось петлять.

Да еще вдруг откуда ни возьмись, яростно лая, выскочила громадная собака.

Лукойо остановился и попятился, удивленный настолько же, насколько испуганный. Пока он приходил в себя, вперед шагнул Глабур, взмахнул мечом и ударил животное. Оно захрипело и упало на землю.

Лукойо был потрясен — ведь в детстве собаки были среди его немногочисленных друзей! А эта была похожа на собак равнинных кочевников — почти наполовину волк. Собака осталась жива — она дышала, и Лукойо успокоился. Ему бы очень не хотелось становиться соучастником убийства невинного зверя, который занимался всего-навсего тем, чему его научили.

Будь на ее месте человек — это было бы совсем другое дело.

Огерн махнул рукой, и Лукойо обошел собаку и зашагал за великаном, на плече которого восседал закованный в цепи мудрец. Вид у Огерна был самый необычный — какая силища! Наверняка он не простой смертный!

«Но только не в чувствах, — подумал Лукойо. — Да и ум у него тоже как у простого человека».

Наконец они вышли к широкой дороге. Огерн остановился в тени хижины и кивнул Глабуру. Тот сложил ладони около губ, дунул в щель между большими пальцами, и получился крик совы, настолько похожий на настоящий, что Лукойо вздрогнул. Глабур запрокинул голову и стал чего-то ждать. Лукойо гадал: чего он ждет? Через некоторое время послышался крик ночного ястреба, и полуэльф понял: ответили другие охотники.