Седьмой уровень, или Дневник последнего жителя Земли - Мордукай Рошвальд

Эти споры лишены смысла, мы толчем воду в ступе. Их пропаганда обвиняет нас, наши средства информации нас оправдывают. То же самое делают и они.

— Ваши политиканы несут всю ответственность за этот чудовищный геноцид! — кричал их диктор. — Будущие поколения и суд истории пригвоздят вас к позорному столбу за предумышленный запуск двух тысяч ракет в ответ на наши двенадцать, случайно вышедших из-под технического контроля!

Ответ нашего комментатора, признаюсь, ошарашил меня: — Наши политики ни в чем не виноваты. Не они отдали этот приказ. Он был дан автоматически в момент падения на нашу территорию ваших двенадцати бомб!

Затем он объяснил, что судьба нашей страны зависела не только от действий наших лидеров. Любой человек может внезапно заболеть, стать жертвой несчастного случая и т. п. Конечно, в этой чрезвычайной ситуации наши лидеры наверняка отдали бы аналогичный приказ. Но не отдали. Фатальный приказ был отдан нашей секретной электронной установкой под кодовым названием «Атомофон».

Установка была чрезвычайно сложной и высокочувствительной, она регистрировала ядерные взрывы в пределах нашей территории и затем реагировала на них. Конечно, она была отрегулирована таким образом, что оставалась пассивной в случае ядерных испытаний или взрывов за пределами наших границ.

«Атомофон» скорее походил на сейсмограф, но реагировал и на звуковые сигналы, на электромагнитную радиацию и другие стимулы. Однако он был нечувствителен, скажем, к естественным землетрясениям. «Атомофон» мгновенно определял мощность и природу взрыва и в случае необходимости тут же давал команду для контратаки, которая на один уровень должна была превосходить мощность атаки.

Итак, двенадцать вражеских ракет стали причиной нашего контрудара, ограниченного двумя тысячами легких ракет.

Все это выглядит довольно любопытно. Следовательно, наши лидеры находились на пути к своему уровню, когда «Атомофон» взял команду на себя. То есть фактически приказ нажать кнопку А1 дал нам некий робот, а услышанный мной и Икс-117 голос был просто записан на пленку.

В свою очередь неприятель тоже признался, что и у него есть аналогичная аппаратура. И их командование лично не отдавало этих зловещих приказов: как и у нас, их следующий ответ был запрограммирован таким образом, чтобы оказаться мощнее предыдущего и количественно и качественно на одну степень.

Теперь события прояснились. Стало быть, война возникла случайно, а не как следствие конфликта. Контрудары, названные ответными мерами, тоже последовали автоматически. Так же как и контрудары на контрудары и т. д. Поскольку каждый следующий ответ был сильнее предыдущего, тотальной войны нельзя было избежать, и она должна была длиться до тех пор, пока у одного из противников не истощится ядерный арсенал. Однако случилось так, что оба противника были подготовлены примерно одинаково, и в конце ни у кого не осталось ракет.

Тотальная ядерная война, которая только что закончилась, своим зловещим характером походила не цепную реакцию своего родителя — атома. С другой стороны, по развитию действий она не очень отличалась от других войн в истории человечества. Но все же разница есть, и существенная: ее вели не вооруженные солдаты, а военная техника, управляемая компьютерами.

И вот я спрашиваю себя: зачем в таком случае нужна была ЦПУ и мы вместе с ней? «Атомофон» мог бы сам осуществить запуск всех боевых ракет, вместо того чтобы давать нам команды. Непонятно: зачем все это было нужно?

По всей вероятности, не исключалось, что «Атомофон» может быть уничтожен и, как запасной вариант, было предусмотрено создание человеческого командного резерва. И тогда мы, пусковики, исполняли бы его приказы. Могли быть и другие причины. Как бы то ни было, а эта война была полностью автоматизирована. Наша ЦПУ была единственным живым организмом в железной машине апокалипсиса. И лишь для того, чтобы иметь стопроцентную гарантию, седьмой уровень должен был быть размещен на такой огромной глубине!.. Теперь все эти разглагольствования о наших «чаяниях» и «происках» неприятеля выглядят дешевым пропагандистским трепом. Все решения были приняты заранее, все было рассчитано заблаговременно и сведено к автоматизму. Наши электронно-вычислительные машины взяли командование военными действиями на себя, слепо исполняя, исходя из данности, гипотетические программы, заложенные в их чрево программистами.

Если и вправду те двенадцать ракет случайно вышли из повиновения противника, стало-быть, всего этого можно было избежать? Значит, все это — игра случая? Судьбы? Сатаны? Бога? Не все ли равно — кого? Теперь уже ничего не изменишь. Компьютеры дрались друг с другом до полного взаимного уничтожения, а наши кнопки были простыми игрушками.

Правда, после этой игры многое изменилось. Особенно на поверхности. Кто выжил там? Какие уровни остались нетронутыми? Сколько миллионов людей стали жертвами этой электронной войны? Погибло ли человечество? Мои вопросы могут показаться нелепыми, поскольку здесь, на седьмом уровне, ничего не изменилось. Жизнь продолжается, но мне уже нечего делать. Любопытно будет узнать, что осталось от неприятеля…

12 июня.

Наша ЦПУ превратилась в музей. Или в одно из святых мест. Прежде лишь мы, четверо, имели право войти т. д., теперь это может сделать всякий.

Сегодня я побывал там впервые после окончания войны. В зале было полно праздной публики, она совала свой нос повсюду, развлекалась, нажимая кнопки на пульте, задавала мне идиотские вопросы.

— Вам было трудно нажимать эти кнопки? — допытывалась одна дама.

Я засмеялся, сказав, что в этом нет ничего трудного: это мог бы сделать и ребенок или дрессированная обезьяна.

Однако, ответив, я невольно задумался: если и вправду все так просто и легко, тогда зачем нас, офицеров-пусковиков, подвергали столь долгому и сложному обучению? Чему меня, собственно говоря, обучили? Нажимать кнопки! И все. Да, я приобрел еще кучу всяких технических знаний, но, как теперь выяснилось, они были мне ни к чему, поскольку не имели никакой связи с моей основной миссией. Сейчас я убежден, что все это было нужно, чтобы скрыть от меня относительную простоту моей задачи. Я уверен, что план моего «совершенствования» разработан коллегами моей жены — психологами. Экспериментируя на шимпанзе, чтобы изучить реакции человека, они сделали из людей шимпанзе.

Возгласы посетителей отвлекли меня от этих размышлений. Экран! Как же я упустил его из виду?

Экран-карта еще действовал. Когда я видел его последний раз, это было 9 июня в 11.21. Люминесцирующая карта еще густо пестрела от разноцветных точек, кружочков и пятен. По-моему, я что-то сказал тогда об абстрактной картине и хроматической гармонии. Теперь карта была совершенно черной.

Кнопки А4, В4 и С4 поработали на все сто. Не пощадили ни одного квадратного километра земли неприятеля и его сателлитов. Не видно было ни единого красного пятнышка, не говоря уж о белом.

Странное чувство охватило меня. Поразило не столько опустошение как таковое, сколько его тотальный характер. Вид этой непроглядно-черной карты заставил меня тут же покинуть пусковую. И я твердо решил больше никогда не переступать ее порога.

А как выглядит наша карта там, у неприятеля? Что видят они на экране своей пусковой? Есть ли там точки, кружки или белые пятна? Или и там все тоже черно?

13 июня.

Наконец получены сведения о разрушениях на поверхности. Командование бывшего неприятеля сообщило сегодня по радио, что на их экране отчетливо видно: ни на нашей территории, ни на территории наших союзников не осталось камня на камне.

Стало быть те, кто остался наверху, так и не застали конца войны. Над нами мертвая поверхность: наши приемники не улавливают больше ни одного наземного радиосигнала. И никто не может подняться наверх, чтобы увидеть все своими глазами: излучение должно быть смертельным.

Более того: невозможно связаться даже с первым уровнем. Мы вызываем его постоянно, но ответа нет. Зато есть объяснение: его жители уничтожены — все до единого!

Судя по всему, та же судьба постигла и наших союзников: все их наземные радиостанции молчат.

Жутко говорить эти слова, но земля избавилась от кошмара перенаселенности: в течение каких-то трех часов погибли сотни миллионов.

С шестым, пятым, четвертым и третьим уровнями радиосвязь устойчивая. Разумеется, гражданским будет труднее привыкнуть к новым условиям существования, но они должны радоваться, что остались живы.

Признаки жизни подал и второй уровень. Тут интересный случай. Этот уровень находится как раз на границе ядерной пустыни. Из 40 секторов 32 были разрушены полностью, и мы общаемся с оставшимися. Они все спрашивают, что там случилось, наверху. Мы рассказали им без обиняков всю правду, которая их, конечно, не успокоила, и они продолжают задавать дурацкие вопросы типа: