Правосудие бандитского квартала - Александр Ли

Мы въезжаем в Бельвю – единственный по-настоящему пристойный район Города Пороков. Каждый, у кого достаточно денег, стремится обзавестись здесь жильем. Я узнаю по описаниям Тони особняк Бенджамина. Высокая кованая ограда, массивные литые ворота. Лимузин въезжает и останавливается возле крыльца.

В холле прохладно. Палмер бросает телохранителю:

– Проверь, чтобы все было в порядке, и отправишь ее ко мне. – Он поднимается по широкой лестнице на галерею.

Похожий на орангутана кивает на мою сумочку. Я безропотно отдаю ее ему в руки. Со стороны камина слышится грозное рычание. Это отвратительнейшая тварь – черный дог. Его длинный слюнявый язык свисает почти до самого пола.

– Странно, – произносит телохранитель. – Обычно ему шлюхи нравятся. Сразу подбегает и тычет им нос в промежность. А ты не приглянулась.

Его напарник коротко хохочет, словно хочет намекнуть, что иногда и дог принимает участие в развлечениях своего хозяина. Орангутаноподобный высыпает содержимое моей сумочки на мраморный столик. Раскатившиеся тюбики и флакончики с лаком его мало занимают. Ничего опасного в них быть не может. А вот объемный футляр от очков привлекает его внимание. Там вполне мог бы спрятаться и дамский револьвер, и электрошокер.

Он осторожно раскрывает его и растерянно ухмыляется. Внутри вместо очков лежит силиконовый фаллоимитатор пронзительно-зеленого цвета. По формам он сделан весьма реалистично, словно его отливали по реальной гипсовой форме. Он даже слегка кривоват, на нем топорщатся вены.

– Он еще светится в темноте, – подсказываю я.

– Зачем он тебе?

– Извини, но инструкцию забыла дома, в Старом Городе. Как-нибудь загляни туда вечерком, если дойдешь до крыльца. Отпадет желание задавать идиотские вопросы. Мои подружки очень не любят тупых мужчин, разгуливающих по их территории. Я пошла? – Сгребаю свое имущество в сумочку. – Может, и под юбку мне заглянешь? Там тоже можно кое-что спрятать.

Телохранитель сдвигает брови к переносице, пытаясь переварить полученную информацию. До него не совсем доходит смысл моих слов. Его заклинило на фаллоимитаторе. А для телохранителя все должно быть ясно. Решаю не рисковать.

– У клиентов иногда бывают забавные фантазии, – говорю я. – Мой профессиональный долг их удовлетворять. Я ясно выразилась?

– Можешь идти. Мистер Палмер не любит ждать.

– Не я заставляю его томиться.

Вместе с сумочкой поднимаюсь по лестнице. Внезапно дог срывается с места и с лаем мчится вслед за мной. Охранник еле успевает перехватить собаку.

– Нельзя. Фу… – кричит он.

На галерее из двери выглядывает Бенджамин. Он голый, ничуть не стесняется своего обвисшего живота и наверняка чрезвычайно горд своим членом. Честно говоря, мне приходилось видеть и более впечатляющие экземпляры.

– Все в порядке? – спрашивает он.

– Надеюсь.

Дверь закрыта. Я должна, я обязана вновь взять инициативу в свои руки. Поэтому, не дожидаясь пожеланий клиента, принимаюсь раздеваться. Это, кстати, основное умение настоящей женщины, особенно проститутки. Важно не то, как ты одета. Главное, как ты раздеваешься.

Снова я его зацепила, он смотрит на то, как детали одежды одна за другой падают на стул, на кровать, на пол. Последний штрих – ногой я отбрасываю к Бенджамину кружевные трусики. Он буквально пожирает глазами темный аккуратный треугольник растительности между моих ног. Краем глаза я замечаю положенные на стол деньги, те самые, предназначенные для меня.

– Ты отработаешь их. Каждую по отдельности, – хрипит он, а затем набрасывается на меня, наваливается своим мягким, отвратительно потным телом.

– Осторожней, мои прелести предоставлены тебе только во временное пользование, – успеваю предупредить я.

– Если что и испорчу, то заплачу, – звучит в ответ.

Он хрипит от возбуждения, потеет еще сильнее. Я подыгрываю ему, изображая страсть. Это несложно, я словно запись включаю. Охи, ахи, стоны. На самом деле я не испытываю ничего, кроме отвращения к этой твари. К тому же он наверняка извращенец, лезет туда, куда лезть не предусмотрено природой, да еще и испытывает от этого наслаждение, которое стремится растянуть подольше. Пора с этим кончать, иначе меня точно стошнит. Начинаю двигаться быстрее. Проститутка должна быть хорошей актрисой. Вот только я не люблю играть по Станиславскому. Никогда не вживаюсь в образ. Я предпочитаю систему Бертольда Брехта.

– Стой, стой… – стонет он.

Ну, конечно, еще пара движений – и он «взорвется». Пожелания клиента – закон. Я замираю. Но это только внешнее послушание. Не забывайте, не он меня трахает, а я его. Я не двигаюсь, но привычно напрягаю и расслабляю внутри себя мышцы, при этом чувственно постанываю. Нескольких секунд достаточно, чтобы Палмер с рычанием отвалился от меня.

– Чертовка. Я же говорил, чтобы ты не двигалась.

– При чем здесь я? Это оргазм, его невозможно сдержать.

Палмер лежит на боку, явно расстроенный тем, что все так быстро для него закончилось, собирается с силами для второго рывка. Его рыхлые ягодицы покраснели и слегка раздвинулись. Отвратительное зрелище. Пока он пользовался моим телом, я прекрасно сумела изучить его собственное. Это несложно. Просто надо прикасаться к разным местам и считывать реакцию мужчины, исподтишка выяснять, что возбуждает его, что ему неприятно, а то и противно. Не могу сказать, что я сделала открытие, подобную догадку еще высказывал и старик Тони в последней нашей с ним беседе, а он тонко разбирается в людях. Так вот, Тони сказал, а я это практически выяснила, что Палмер – латентный гомосексуалист. Возможно, он и самому себе боится в этом признаться. Именно отсюда идет его брутальность, желание доказать, особенно женщинам, свою мужественность. Как он набросился на меня. С какой гордостью говорил, что, если что-то повредит, то заплатит. Сексуальный гигант, можно подумать. На самом деле ему банально хочется, чтобы его отымели. Куда? Ну, вы сами понимаете… Моя рука скользит между его ягодиц. Указательный палец начинает «шалить». Я просто чувствую, как Палмер принимается таять.

– Что ты делаешь, противная шлюшка? Перестань, – мямлит он и тут же начинает урчать от удовольствия, как кот, которого скребут по животу.

А ведь я только начала.

– Тебе же этого хочется, – шепчу я. – Тебе приятно. Ты же входил мне в это самое место. Так почему бы мне не войти в него? А?

И мужчины, и женщины, когда заводятся, то начинают думать низом живота. Рациональные доводы исчезают, остаются только ощущения и позывы. Сам по себе секс иррационален. Суетливые движения, нелепые позы, в которых недолго себе и сустав вывихнуть. Палмер снова завелся, и не на шутку – его потаенные мечты, то, о чем он боялся думать, сбываются. Конечно, если бы нечто подобное ему предложил другой мужчина, он бы искренне возмутился. Но предложение исходит от женщины, от шлюшки. И Бенжамин наверняка успокаивает себя тем, что это я извращенка, а не он. Как жестоко Палмер ошибается! Кого Господь хочет покарать, того Он лишает разума.

– Черт! Черт!.. – вырывается толчками из глотки Палмера, он становится на корточки, выгибается, словно собрался вывернуть себя наизнанку, а затем разражается страшными ругательствами.

Самое время – свободной рукой я шарю в сумочке и со всего размаха всаживаю ему между бордовых ягодиц фаллоимитатор. Зеленый силикон входит глубоко.

– Уууу… – воет от удовольствия Палмер.

Все его эротические сны, которых он боялся и стыдился, сбываются. Бенджамин, король левого виски, дергается, хлюпает. Он уже окончательно забывает про свое достоинство, неистово мастурбирует, буквально ревет. И тут я делаю то, из-за чего, собственно, и пошла с ним. Мой указательный палец вдавливает бугорок на основании фаллоимитатора. Срабатывает заложенный внутрь одноразовый ствол под малокалиберный патрон. Самого выстрела не слышно. Грузное тело Палмера – отличный глушитель. Я ощущаю только отдачу. Свинцовая пулька пробивает кишки, внутренности и, кажется, застревает в позвоночнике. Во всяком случае, Бенджамин умирает мгновенно. Он складывается пополам и заваливается набок. У него из зада торчат ошметки зеленого силикона.

Мне кажется, я слышу шорох невидимых глазу живых чертей. Они подхватывают его еще ничего не понявшую душу и волокут в ад. Если хоть кто-то из жителей Города Пороков получил пропуск в рай, то они ликуют. Завтра, узнав о смерти Палмера, устроят себе праздник владельцы баров и магазинов. Конечно, вскоре найдется еще один мерзавец, который, перестреляв с десяток таких же негодяев, как и он сам, подомнет под себя оставшийся без присмотра бизнес. Но это еще только будет. Теперь мне надо позаботиться о себе. Ведь никто за меня этого не сделает. Двое телохранителей сидят в холле, а другой дороги на улицу, кроме как миновать их, не предвидится. Они наверняка с сальными улыбками прислушивались к звукам, долетавшим из этой комнаты. Теперь же мои притворные стоны и рычание Палмера смолкли. У меня не так много времени, чтобы эти тупицы и дальше пребывали в расслабленном состоянии. Даже их примитивные мозги, или та разжиженная каша, которая их заменяет, в конце концов заподозрят неладное.