Штамм. Закат - Гильермо дель Торо

Эф не преминул отметить сходство между подвальным арсеналом Сетракяна и мастерской Фета. Врагами Василия были грызуны и насекомые, по этой причине все пространство здесь заполняли клетки, телескопические шесты со шприцами на конце, «волшебные палочки» и шахтерские шлемы для ночной охоты. Имелись здесь и рогатины для ловли змей, стеки, подобные тем, которыми пользуются дрессировщики, нейтрализаторы запахов, бесшумные пистолеты, пуляющие стрелками, даже метательные сети. А еще коробки с разнообразными порошками, ловчие перчатки и многое другое. Рядом с крохотной раковиной находилась небольшая лабораторная зона с простейшим ветеринарным оборудованием для забора крови и образцов тканей у пойманных животных.

Единственной необычной для такого места деталью было изрядное количество журналов «Недвижимость», разложенных стопками возле кочковатого массажного кресла. Там, где кто-нибудь другой хранил бы тайный запас порнухи, припрятанной от чужих глаз в мастерской – где же еще? – Фет держал именно это.

– Мне нравятся картинки, – пояснил он. – Дома на фоне синеватых сумерек, теплый свет в окнах. Так красиво… Все пытаюсь представить себе, какую жизнь могли бы вести люди в таких домах. Счастливые люди, должно быть…

В мастерскую вошла Нора. Она решила сделать перерыв в разгрузке вещей и сейчас жадно пила воду из пластиковой бутылки, уперши руку в бедро. Фет передал Эфу тяжелую связку ключей.

– Три замка на передней двери, три на задней. – Он показал, в каком порядке ключи располагались на связке. – Эти отпирают шкафы, если двигаться слева направо.

– Куда это ты собрался? – спросил Эф, когда Фет двинулся к дверям.

– Старик отрядил меня кое-что сделать.

– Захвати нам какой-нибудь готовой еды на обратном пути, – попросила Нора.

– Да, были времена, – усмехнулся Фет, направляясь ко второму микроавтобусу.

Сетракян принес Фету какую-то штуку, которую вывез с Манхэттена, – всю дорогу старик бережно держал ее на коленях. Небольшой предмет, тщательно завернутый в тряпицы. Старик передал сверток Фету.

– Вам придется вернуться под землю, – сказал он. – Пожалуйста, найдите трубопровод, который ведет на материк, и перекройте его.

Фет кивнул. Просьба старика была для него равноценна приказу.

– Я пойду один? – спросил он. – Почему?

– Вы знаете эти тоннели лучше кого бы то ни было. А Закарии нужно побыть с отцом.

Фет опять кивнул:

– Как там малыш?

– У него сейчас на первом месте страх, – вздохнул Сетракян. – Унизительный страх перед чудовищными обстоятельствами жизни. Перед ужасом новой реальности. А на втором месте… ему просто unheimlich – жутко от неестественности происходящего. Я имею в виду его мать. Она родная и чужая одновременно. Это вселяет в него мучительное беспокойство. Оно и тянет к матери, и вместе с тем отталкивает от нее.

– То же самое можно сказать и о докторе.

– Все правильно. Теперь о задании. Вы должны действовать быстро. – Сетракян показал на сверток. – Таймер даст вам три минуты. Всего три минуты.

Фет заглянул в промасленные тряпки: там лежали три динамитных патрона и маленький механический таймер.

– Боже святый! – воскликнул Василий. – Это вроде как таймер для варки яиц.

– Так и есть. Образца тысяча девятьсот пятидесятых. Аналоговый. Видите ли, аналоговые устройства не дают сбоев. Взведите его, повернув до отказа вправо, а затем бегите. Там внизу есть коробочка, она даст искру, и патроны сдетонируют. Три минуты. Ровно столько готовится яйцо всмятку. Как думаете, вам удастся быстро найти укрытие?

– А почему бы и нет? – кивнул Фет. – Не вижу причин сомневаться. Давно вы собрали эту штуковину?

– Прошло уже немало времени, – сказал Сетракян. – Но она сработает.

– И вы держали это… у себя в подвале?

– Взрывоопасные материалы я хранил в задней части подвала. Там есть небольшая потайная камера. Закрывается герметично, стенки из бетона и асбеста. Ни один городской инспектор не заметит. И ни один пронырливый крысолов.

Фет кивнул – наверное, уже в десятый раз. Он аккуратно завернул взрывчатку и сунул сверток под мышку. Затем, подойдя к Сетракяну совсем близко, зашептал доверительным тоном:

– Будьте со мной откровенны, профессор. Я хочу сказать: зачем оно – все то, что мы делаем? Вероятно, я чего-то не понимаю, но я не вижу способа все это остановить. Затормозить – да. Но истреблять их одного за другим – все равно что пытаться передушить всех крыс в городе голыми руками. Чума распространяется слишком быстро.

– Пока это действительно так, – согласился Сетракян. – Нам нужно найти более эффективный способ истребления. Тем не менее я не верю, что Владыка обрадуется, если заражение будет расти экспоненциально.

Фет переварил заумное слово и опять-таки кивнул.

– Бурно распространяющиеся болезни выгорают. Примерно это же говорил доктор. Сказывается нехватка хозяев.

– Именно так, – устало подтвердил Сетракян. – Наверное, есть какой-то более обширный замысел. В чем он заключается… надеюсь, нам никогда не придется это узнать.

– Что бы там ни было, – Василий похлопал по свертку под мышкой, – можете на меня рассчитывать. Я всегда буду на вашей стороне.

Сетракян подождал, пока Фет заберется в кабину микроавтобуса и отправится в путь. Ему нравился этот русский, хотя старик и подозревал, что крысолов слишком уж увлекается самим процессом убийства. Есть мужчины, которые словно бы расцветают среди хаоса. Их называют героями или негодяями, в зависимости от того, на чьей они стороне – победивших или проигравших в войне, но, пока не прозвучит призыв к оружию, они остаются нормальными парнями, которым просто не хватает активных действий, парнями, которые страстно ищут любую возможность расстаться с рутиной обыденной жизни, сбросить ее, как кокон, и добиться настоящего признания. Они чувствуют, что им уготована особая судьба, что они достойны гораздо большего, но только когда все вокруг начинает рушиться, эти люди становятся настоящими воинами.

Фет был одним из таких. В отличие от Эфраима Василий не мудрствовал о своем призвании или своих деяниях. При этом он не был ни глупым, ни равнодушным – совсем наоборот. Фет обладал острым инстинктивным умом и был прирожденным тактиком. Выбрав курс, он никогда не сбивался с него. И никогда не останавливался на полпути.

Василий являл собою великолепного союзника. Очень важно иметь на своей стороне такого человека – в ожидании момента, когда Владыка наконец объявит цену всему происходящему.

Сетракян вернулся в магазинчик и раскрыл небольшую коробку, битком набитую скомканными пожелтевшими газетами. Разворошив бумагу, он бережно извлек из коробки некий стеклянный химический сосуд, что-то вроде реторты. Она уж точно лучше смотрелась бы в кухне алхимика, чем в современной лаборатории.

Зак стоял рядом, грызя последний батончик гранолы. Он отыскал где-то серебряный меч и сейчас взвешивал его на руке, обращаясь с оружием с подобающей осторожностью. Меч оказался на удивление тяжелым. Зак потрогал искрошившуюся кайму нагрудной пластины доспеха, сделанной из толстой звериной шкуры, конского волоса и древесной смолы.

– Четырнадцатый век, – пояснил Сетракян. – Время, когда Оттоманская империя только сформировалась. Эпоха черной смерти. Посмотри на оплечье.

Сетракян указал на часть доспеха, когда-то прикрывавшую горло ее владельца до самого подбородка.

– В четырнадцатом веке оно принадлежало охотнику на вампиров, время не сохранило его имя. Музейный экспонат, в современном мире практического смысла не имеет. Но я не смог оставить его там.

– Семь столетий назад? – переспросил Зак, пробежавшись кончиками пальцев по хрупкому доспеху. – Такая старина? Если они так долго живут среди нас и если они такие сильные, то почему они прячутся?

– Сила явленная – это сила убавленная, – пояснил Сетракян. – Истинно сильный оказывает влияние неявно, неощутимо. Кое-кто сказал бы, что видимая вещь – вещь уязвимая.

Зак внимательно рассмотрел край нагрудной пластины, где на шкуре было выжжено клеймо в виде креста.

– Они дьяволы? – спросил мальчик.

Сетракян не знал, как ответить.

– А что ты сам думаешь?

– Думаю, это зависит…

– От чего?

– От того, веришь ли ты в Бога.

– Полагаю, ты совершенно прав, – кивнул Сетракян.

– Ну а вы? – спросил Зак. – Вы верите в Бога?

Авраам вздрогнул, но понадеялся, что мальчик этого не заметил.

– Вера старика мало что значит. Я принадлежу к прошлому. Ты – будущему. Во что ты веришь?

Зак переместился к ручному зеркалу с амальгамой из чистого серебра.

– Мама говорила, что Бог создал нас по Своему образу и подобию. И Он сотворил все на свете.