Сестрички и другие чудовища - Игорь Мытько

— Ал-Лат! — неожиданно вскричал представитель Ирана.

Лейтенант О. решил, что настало время молитвы, но иранец не стал снимать обувь, а вместо этого принялся рассказывать долгую и путаную историю про царицу Ал-Лат, которую какой-то бог хотел убить, но вместо этого взял в жёны.

— При всём уважении к исламу… — осторожно начал датчанин.

— Это не ислам! — оскорбился иранец. — Это лжерелигия! Пророк Мухаммед выбросил идол Ал-Лат из святилища!

— Тогда я вообще не понимаю, причём тут она…

— Так идол был каменный!

В наступившей недоумённо-вежливой тишине стало слышно, как скрипят кулаки Джеффа. Во избежание эскалации напряженности на Ближнем Востоке и роста цен на нефть решили версию иранского представителя… м-м-м… рассмотреть позже.

— Магатэ! — грязно выругался иранец, но настаивать не стал.

— Может быть, представители Поднебесной выскажут своё мнение? — Шастель повернулся к китайской делегации. — Какие у вас по этому поводу есть верования?

Кто-то из китайцев вскочив, отчеканил:

— В Китайской народной республике верований нет!

И быстро сел.

— Допустим, — не сдавался председатель. — Но ведь может же китайца парализовать от ужаса?

Снова вскочил китаец (возможно, тот же самый) и снова отчеканил:

— Только по приказу Центрального Комитета!

И сел.

— А у меня тёща как глянет, — вывел собрание из ступора голос канадца, — так всё внутри замирает! Может, это какая-нибудь супертёща?

Мари и О. в обсуждении не участвовали. Мари, чтобы не включиться в обсуждение, сосредоточенно включала и выключала лазер. Лейтенант размышлял, что вот было бы здорово, если бы Ирэн была такой же спокойной, тогда можно было бы подойти к ней, предложить руку и сердце… а может, и вечер в каком-нибудь кафе…

Пока Мари сдерживалась, а О. фантазировал, гвалт перешёл в конструктивное русло. После того как некоторые южноамериканские полицейские были уличены в придумывании мифологии на ходу, выявился первый реальный кандидат, предложенный делегацией Германии.

— Василиск, — сказал голубоглазый блондин и торжественно моргнул.

Полицейские притихли.

— Хм, — протянул Шастель. — Чудовище с головой петуха, глазами жабы и крыльями летучей мыши. Ядовитые клыки, когти и дыхание…

— А от взгляда его каменеет всё живое, — подхватил тевтонец.

— …обитает в тёплых сухих местах, — продолжил генерал. — А единственное тёплое и сухое место в этой местности — отель. В отеле кошмара нет. Куда же он подевался?

— Может, на кухню забрёл? — сказал нигериец. — Там его за петуха приняли и зажарили? И сожрали.

В последней фразе представителя Африки знак вопроса куда-то пропал.

— Не ищите лёгких путей! — рявкнул председатель Интеркошмарпола. — Ищите трудных! Думайте!

Собрание принялось думать. По лицам было видно, что это трудно. Только О. не думал, он представлял, как везёт Ирэн в загс. На белом «мерседесе», с золотыми кольцами на капоте, медвежонком на бампере, ленты, шары, лейтенант тоже весь в белом, подъезжает к дому Ирэн, оттуда выходит Ирэн, тоже вся в белом, смотрит на подъезжающий «мерседес»… а в нём Ирэн едет.

— А что тут думать? — прервал неловкое молчание Образцов. — Дед Мороз это.

— Санта-Клаус — убийца учёных? — усмехнулся поляк. — Ну-ну…

— Санта-Клаус?! — взъярился русский майор. — Микки-Маус! «Не ветер бушует над бором, не с гор побежали ручьи — Мороз-воевода дозором обходит владенья свои!..»

Перейдя на родной язык, Образцов с небывалой экспрессией прочёл стихотворение Некрасова.

— «Без мелу всю выбелю рожу, — декламировал майор, — а нос запылает огнём, и бороду так приморожу к вожжам — хоть руби топором!»

Шастель, не понимающий отдельных слов, но улавливающий настроение, зябко передёрнул плечами. Остальные тоже чувствовали, что русский не шутит.

Когда он закончил голосом Маяковского: «Тепло — а сама коченеет, Морозко коснулся её: в лицо ей дыханием веет и иглы колючие сеет с седой бороды на неё», никто не усомнился — этот страшный Мороз мог уничтожить не то что три сотни учёных, но и вообще всю жизнь на Земле.

— Впечатляюще, — выразил общее мнение вежливый японец. — А если в двух словах, но по-английски?

— Дед Мороз морозит, — ответил майор. — Дыхнул — и готово дело.

— О! — разулыбался японец. — Так это же наша бледная дама Юки-она. Она живёт в снегу и замораживает людей своим ледяным дыханием!

— Может, тебе ещё Курилы отдать?

На миг образцовая японская улыбка превратилась в боевой самурайский оскал. Собрание напряглось. Даже лейтенант О. озаботился. Упоминание бледной дамы навело его на мысль о беременности Ирэн. Ну, в смысле о предстоящей беременности. То есть теоретически предстоящей. После предположительного вечера в кафе и гипотетической свадьбы.

Шастель значительно прокашлялся. Японец поклонился. Образцов сел. Все выдохнули.

— Продолжим, — сказал генерал. — Василиск подходит… почти. От его взгляда люди каменеют. Но здесь ему спрятаться негде. Значит, подходит бледная дама Юки-она…

— …и Дед Мороз! — влез русский.

— …и Дед Мороз. Они вполне могли скрыться в окружающих льдах.

Собравшиеся не спорили. В окружающих льдах вполне могла скрыться армия бледных дам и дивизия Дедов Морозов.

«Интересно, — думал О., — а на кого будут похожи наши с Ирэн дети? На меня или на Мари?»

— Но они не подходят, — нахмурился генерал, — потому что жертвы не заморожены, а окаменели. Значит, подходит василиск… Но он не подходит, потому что спрятаться ему негде. Значит, это не василиск, а Юки-она…

— И Дед Мороз! — не сдавался русский.

— Или Дед Мороз, — поправил его справедливый Шастель. — Но они не могут превращать в камень. И что в итоге?

Все угрюмо молчали. На общем фоне даже безмолвная Мари не выделялась.

«А может, — продолжал думать лейтенант, — они будут немного похожи на меня, а немного на Мари… и немного на Ирэн?». Эта мысль вдруг показалась ему очень важной и как-то связанной с совещанием, на котором он присутствовал.

Генерал горестно подпёр рукой подбородок и сказал совсем жалостно:

— Может, мы кого-то забыли?

И тут О. неожиданно для самого себя вскочил и крикнул:

— Ура! Я понял!

Полицейские вздрогнули и приободрились.

— Это их ребёнок, — продолжил лейтенант чуть тише.

— Чей? — уточнил генерал.

— Ну… василиска и белой девы.

— Бледной дамы! — вежливо выкрикнул японец.

— И Дед Мороза! — Образцов продолжал гнуть свою линию.

— Хорошо! — на радостях О. был на всё согласен. — Это ребёнок василиска, бледной дамы и Деда Мороза! Как василиск, он парализует, а как бледная дама — с Дедом Морозом, разумеется! — может жить во льдах!

Полицейские одобрительно загалдели. Даже генерал встал и торжественно приказал:

— Садитесь, лейтенант!

О. сел, с трепетом ожидая вердикта.

— Эта версия, — объявил глава Интеркошмарпола, — выглядит наиболее разумной. Если других мнений нет…

В этот момент Шастель неосторожно посмотрел на колумбийца. Тот вскочил и, ведомый неукротимым латиноамериканским темпераментом, выпалил:

— Сеньор председатель! Моё личное мнение: совершенно очевидно, что искомый кошмар является наследником василиска, бледной дамы и Деда Мороза, что и даёт ему возможность вначале всех парализовать, а затем скрыться в бескрайних льдах Антарктиды! Я закончил! ¡anda con Dios![9]

И плюхнулся на место с таким грозным видом, что сидевшему напротив венесуэльцу тут же захотелось поспорить.

Но Шастель очередной виток демократии решительно пресёк.

— Вот именно! — быстро сказал он. — Это личное мнение — отличное мнение, и двух мнений тут быть не может! Теоретическую проблему мы решили…

Полицейские откинулись на роскошные спинки ампирокресел. Умершая было надежда о банкете подняла голову…

— …осталась практическая. Нужно прочесать Антарктиду.

Оркестр грянул «Happy new year!» («Точно сговорились с Шастелем», — подумала Мари.) Надежда окончательно испустила дух. Вторя ей, собравшиеся горестно вздохнули. И только Образцов решительно поднялся:

— Правильно! Пошли искать Снегурочку!

— Какую ещё Снегурочку? — неодобрительно спросил американец.

— Внучку Деда Мороза! — снисходительно пояснил майор. — Классику читать надо!

О. пробирался по вечерним торосам и грустно думал о том, что инициатива наказуема. Если бы не он, то сейчас бы он сидел в тёплом ресторане. И его товарищи тоже сидели бы в ресторане, ели тёплую еду и пили… ну тоже что-нибудь тёплое. Хорошо ещё, что деликатные товарищи не стали припоминать чересчур сообразительному лейтенанту, из-за чьей идеи Шастель погнал их прочёсывать Антарктиду.