Сестрички и другие чудовища - Игорь Мытько

Больше ничего интересного в номере не было — стандартный комплект «Командировочный-холостяк-гостиница»: носки, телефон, тапочки, чистые носки, майка, стол, стул, галстук, спортивный костюм и далее в том же духе.

О., как мог, прибрал в номере после обыска (раскидал как было), аккуратно прислонил дверь к косяку и пошёл прочесывать этаж, уже заселённый полицейскими. Об Эдуарде никто не слышал, но услышав, тут же начинал интересоваться.

— Свидетель, — туманно намекал лейтенант. — Ценный. Но вы не обращайте внимания, отдыхайте.

Через пять минут этаж гудел: полицейские рыскали по коридору и пытались выяснить друг у друга, не видел ли кто ценного свидетеля Эдуарда? А если видел, то где? И как он, чёрт побери, выглядит?

Убедившись, что теперь Эдуарду деться некуда, О. отправился в конференц-зал. В нём все-таки теплилась надежда… нет, теплилось опасение, что Ирэн где-то среди окаменевших учёных.

«Ну и что, что её парализовало? — лейтенант пытался подавить панику и мыслить позитивно, как учили в одной умной книжке. — Зато теперь она мне точно не откажет! Правда, и не согласится… Но для красивых девушек это типично. Поставлю её в прихожую, буду покупать красивую одежду…»

О. вошел в конференц-зал, и его настроение резко ухудшилось — Джефф и Образцов уже проводили инспекцию учёных истуканов, время от времени восклицая: «Нет, не она!»

— Зря вы без меня начали, — ревниво сказал лейтенант, — я единственный из вас, кто знает Ирэн в лицо.

— Дурачок ты, — ласково оскорбил его русский.

— Волнуется, — добродушно вступился за О. американец. — Вот и тупит.

«Спелись, — подумал О. — империалисты!»

И двинулся перепроверять статуи. Чтобы настроить себя на позитивный лад, лейтенант представлял, как Образцов и Джефф сходятся на почве оскорблений его, лейтенанта. Начинают дружить. Образ врага рушится грудой обломков. А под грудой историки находят его, неприметного лейтенанта маленькой страны…

— Ничего не понимаю, — сказал Образцов, бдительно осмотрев последнего окаменевшего учёного. — Не съел же он её!

— Кошмары людей не глотают… — в голосе Джеффа послышались тревожные нотки. — По крайней мере, я такого не слышал.

О. понял, что настал его звёздный час. Он расправил плечи, выпятил подбородок и сказал настолько небрежно, насколько позволяла поза:

— А я слышал… видел… ощущал.

Лейтенант добился своего — майор и капитан с интересом на него уставились.

— Собственно говоря, — О. достиг вершины скромного достоинства, — меня-то как-то раз и проглотили. Про Омордня слышали, коллеги?

Коллеги слышали. Причём слышали что-то очень громкое, потому что Образцов присвистнул и сдвинул фуражку на затылок, а Джефф крякнул и сдвинул кепи на лоб.

— Так ты что, — с уважением сказал Образцов, — тот самый курсант, который Омордня на тряпки порвал?..

На долю секунды лейтенанту до дрожи в погонах захотелось сказать «Да», но природная честность победила природное честолюбие.

— Нет, я лейтенант, — признался О. — это Мари была курсант. Я уже в Омордне был к тому моменту. А Мари и Ирэн побежали в разные стороны…

— Т-с-с! — вдруг зашипел Джефф.

Лейтенанту стало очень стыдно. Ирэн пропала, а он стоит тут и хвастается. Американец и русский от такого бесстыдства даже дар речи потеряли и теперь стояли, отвернувшись от О. и напряжённо глядя на сцену.

Лейтенант хотел уже было провалиться под землю (точнее, сначала под пол, потом под три километра льда, а потом уже под землю), но тут услышал, что за кулисами кто-то возится.

— Ирэн? — с надеждой прошептал О.

Со стороны сцены раздался трубный звук, как будто высморкался маленький слон.

«Не Ирэн, — огорчился лейтенант. — Но тогда кто?.. Василиск?!»

Американский капитан и русский майор беззвучно двинулись к сцене. О. застыл на месте, каждой клеточкой тела ощущая собственную неловкость.

«Только бы не чихнуть… — нос лейтенанта тут же отчаянно зачесался. — Сейчас мы его возьмём, сразу же разрежем, из его живота выскочит Ирэн, живая и красивая…»

Образцов и Джефф, двигаясь плавно, как ленивцы в глицерине, синхронно взобрались на сцену, где по-прежнему празднично светились лиловые шары.

«Ой! — спохватился О. — А как же мы возьмём-то его? Это же василиск! Ядовитые клыки, когти и дыхание! А взгляд?! Сейчас как выглянет — все мы и окаменеем! И кто тогда Ирэн спасет? Может, все-таки шумнуть? Ну, в смысле позвать подмогу…»

Если старшим коллегам лейтенанта и были ведомы подобные сомнения, то охотничий инстинкт глушил их, как динамит рыбу. Они обменялись энергичной спецназовской жестикуляцией, взялись за края кулисы, с треском её сорвали и бросились вперёд, накрывая затаившийся кошмар.

— Ура! — не удержался лейтенант и взлетел на сцену.

— Попался, ирод, — довольно сказал Образцов, придерживая слабо копошащееся под кулисой чудовище. — Петрович, тащи мою дубину, сейчас оприходуем клиента.

— Вот что я вам скажу, парни, — торжественно начал Джефф. — Когда настоящие копы делают настоящее дело, никакие геополитические…

— Э-э-э… — послышалось из-под кулисы как-то уж слишком по-человечески.

Американец и русский перестали улыбаться и откинули кулису. Под ней обнаружился не уникальный кошмар, считавшийся вымершим, а банальный учёный в очках с огромными линзами. Он, правда, тоже мог вымереть, если бы у майора при себе была дубина, но чего не произошло, того уже не случилось.

— Тьфу! — плюнул Образцов. — Не того взяли.

— Э-э-э?.. — произнес учёный.

— Это Эдуард, — сказал О.

— А! — повеселел русский. — Значит всё-таки немного того.

— Приносим извинения, мистер, — сказал Джефф, поднимая и отряхивая ученого, — но вы очень важный свидетель, и мы не могли допустить, чтобы с вами что-то случилось до того, как вы дадите показания.

Лейтенант не был уверен, что какие-либо показания удастся получить. Учёный выглядел точно так же как днём, — отсутствующий взгляд, заторможенные реакции, бессвязная речь. Неясно было лишь, что это: продолжающийся шок от зрелища окаменевших коллег или новый шок от внезапного накрывания кулисой.

— Сейчас мы зададим вам несколько несложных вопросов, — продолжал деликатничать американец, — вы на них ответите, и мы вас отпустим…

Но этому разумному плану сбыться было не суждено. Дверь заднего хода распахнулась, и на сцену ворвалась Мари.

— Это он? — крикнула она и сама себе ответила: — Он! Попался! Держите его, капитан.

Джефф с профессиональной сноровкой сменил отряхивание пиджака Эдуарда на простоватый, но надёжный захват за воротник.

Сержант встала напротив учёного и, глядя ему прямо в очки, отчеканила:

— Сейчас вы без увёрток и обиняков, прямо и честно ответите на мой первый вопрос.

— Э-э-э… — сказал Эдуард.

— Вот видишь, он до сих пор в шоке, — вздохнул О.

— Э-э-э… — сказал Эдуард. — А в чем… э-э-э… собственно… э-э-э… вопрос?

После чего вытащил из кармана платок и трубно высморкался.

— Ой, — сказал лейтенант. — Так он и не был в шоке…

Мари метнула на напарника взгляд, которому позавидовал бы матёрый василиск, и вернулась к ценному свидетелю.

— Вы меня сегодня видели?

— Э-э-э… Нет.

«Ну вот, — огорчённо подумал О., — столько старались…»

— Но я видел… э-э-э… девушку, которая на… э-э-э… вас похожа. Полагаю, что… э-э-э… это ваша сестра-близнец.

«Ничего себе! — поразился лейтенант. — С виду полный ботаник, а как всё просёк. Учёный!»

Мари прищурилась:

— А почему вы решили, что это была не я, а моя сестра?

— Ты в форме, а Ирэн в костюме, — подсказал О.

— Э-э-э… нет. Потому что…э-э-э… она сейчас не здесь.

Сердце лейтенанта ёкнуло.

— А где же она сейчас? — пугающе спокойным голосом спросила Мари.

— Э-э-э… там, — сказал Эдуард.

И показал на лиловый шар.

Пространственно-временной континуум

Из любой ситуации есть два выхода.

И на одном из них написано «Вход».

Чтобы понять учёного, попытайтесь встать на его место. Сверхсовременная лаборатория, высокая зарплата, тебя никто не понимает, поэтому все уважают. Понятно теперь?

С одной стороны, Мари понять было можно. Когда на простой вопрос «Какого двинутого фарадея ты без моего разрешения засунул мою сестру в свой кретинский шар?» тебе отвечают, что это не… э-э-э… шар, а автономный пространственно-временной континуум — тут кто угодно взбеленится.

С другой стороны, очки Эдуарду можно было и не бить.

С третьей стороны, кто ж знал, что они слетят с учёного носа от средней силы встряхивания за лацканы и угодят под ноги полицейских, кинувшихся спасать Эдуарда.