Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны - Б. Липов

Черт вовремя сорвал с кронштейнов тяжелый меч-кладенец, рептилия подкралась и приготовилась к прыжку. Двух ударов меча оказалось достаточно, чтобы лишить Наитемнейшего его гордости — породистого медалиста Тузика.

— Яшенька! Не знаю, как тебя и благодарить, — Ахенэев потянулся к появившемуся, словно гром среди ясного неба, черту.

— Потом сочтемся, Босс…

Яков вытер о штору лезвие и подступил к струхнувшему Предводителю Тоски.

— Та-ак… А с тобой что прикажешь делать? Мразь! — Он развернул меч и со всей силой засветил Главе Гумоса эфесом между рогов. — Эх, Кондратий, Кондратий! Разве для этого я всеми правдами-неправдами должность тебе выколачивал? Думал — однокашник, не подведет… А он — во второй раз в морду плюнул… — По лицу помощника и спасителя фантаста пробежала судорога. — Чем вы здесь занимаетесь?! Развели бодягу, фонари лепите, наворачиваете черт-те-чего, прокручиваете иллюзию с отчетами и — лезет! Все под себя подмяли!.. Мракобесы! А остальные? Терпигорцы, пыль придорожная?… Эх, опаскудили Тоску!..

Наитемнейший, потирая ушибленный череп и с опаской поглядывая на взбесившегося черта, не выпускающего из лап кладенец — не собирается ли тот повторно звездануть массивной рукояткой, — плаксиво пронямкал:

— Я-то при чем? Разве не ясно, откуда ветер дует? Ить, который век переходящие мощи вручают. Разве спроста? — И, словно в подтверждении слов, Глава Гумоса кивнул на стоящий на виду гроб. — А хочешь, у Гавриила спроси, он подтвердит…

Наитемнейший перевел дух, примиряюще предложил:

— Яшенька, не серчай! Это все недоброжелатели. Оговорили, на мое место метят…

— Оговорили?! — Гортанный вскрик черта эхом загулял по залам логова Предводителя Тоски. — Мощи переходящие?…

Яков подскочил к гробу и саданул его ногой. Домовина перевернулась и на пол, вперемешку, посыпались кости неизвестного происхождения и бутылки, происхождение которых определялось без труда. По ярким этикеткам.

— Ну, Кондрашка, берегись… Мало того, что лапшу на уши вешал, так удосужился и над святыней поизголяться!.. Да знаешь ли ты, козел вонючий, что я почти двое суток в шкуре грешника пробыл? А впечатлений — на всю оставшуюся черную жизнь! Говоришь — мощи переходящие? Ходящие мощи — вот во что ты превратил вверенный судимый контингент! Или ты по натуре во мне рядового черта увидел? На мульку берешь? Так я на слюнтявку не клюю… Лет сто назад вырыгал…

Яков зло вонзил мешающий разговору меч в половицу.

— Кто тебе позволил применять в Тоске практику пекла, ЧМО? Кто разрешил похерить «принцип Катарсиса»?… Только за подобные деяния тебя, Кондратий, первого в террариум к любимым пресмыкающимся отправлять надо…

Барабанная дробь двух пар копыт возвестила о том, что Злыднев приволок на подмогу Наитемнейшему Старшего Чертопляса. Прилизанный, аккуратный черт подобострастно вытянулся и, вздернув подбородок, поедал глазами руководство.

— По Вашему приказанию прибыл! — Лаконично отрапорторовал начальник Идеологического отдела и, переменив стойку «смирно» на «вольно», грациозно вильнул хвостом. Ноги старшего Чертопляса гуттаперчево загуляли и, словно готовясь выписать неповторимое антраша, мягко донесли пластичного подчиненного до стола Наитемнейшего.

— Прекрати вихляться, балаболка! — Выплюнул Предводитель. — Объясни лучше, — он учтиво указал на Якова, — истинное положение дел…

Чертопляс как должное проглотил обиду и понимающе, забрав в грудь воздуха, разлился соловьем.

То, как он говорил и показывал на плакатах и диаграммах, можно было бы назвать маленьким спектаклем. В сущности, это и был спектакль, красочно обставленный спец. декорациями. Интерпретированный пересказ того, что Владимир Иванович успел услышать от святого.

Ахенэев, после всех перепитий, устал до одури и, подойдя к Якову, что-то нашептал.

— Хватит! — Оборвал солиста черт. — Антракт! Вернее — занавес.

Яков, натянуто взвешивая каждое слов, процедил:

— Собрать бы всех вас в кучу — и сжечь! А Наитемнейшего — паровозом пустить…

— Что ты жути гонишь? — Попытался отбрехнуться Кондратий, но на полуслове оборвал речь и остекленел глазами.

Всегда добродушно-лукавый черт подобрался, резко изменился внешне. Из горла Якова с клекотом посыпались непонятные слова-заклинания.

— Марана-парана! Кацуля-бабуля! Ухм-эхма! Бомби-Ломби-Зомби!!!

Глава Гумоса уронил на глаза веки и, безвольно отвесив тяжелый подбородок, захрапел.

— Не хотел по хорошему, так я вам привью лихоманку… — Яков радостно потер ладони и властно распорядился, словно отбрил, — Вон отсюда, псы шелудивые!

Злыднев и Старший Чертопляс, озираясь и униженно кивая, попятились, и с гримасами раболепия скрылись с глаз.

А из врат, будто в ожидании этого момента, вошел Тьмовский, неся небольшой магнитофон.

— Ну, как дела, Яшенька?

— Все путем, Эдик. Как задумано. Начинаем. Тьмовский нажал кнопку магнитофона.

— Навага-салага! — Произнес черт. Кондратий не прореагировал — Плюха-бормотуха!!

Магические слова, как удар в подбородок, вскинули голову Наитемнейшего и Кондратий бесцветным, механическим голосом заговорил.

— Докладываю. За последнюю пятилетку в Гумос Тоски на мое имя получено 28383 сверхспециальных распоряжений. Общее содержание: 1. Усилить и разрекламировать официальную линию работы Тоски, по сравнению с другими кругами, в сатанинской прессе. Одновременно, сугубо для третьего круга, всячески нагнетать атмосферу террора во всех ее регионах, командировках. 2. Обязать Чертомольный отдел сдирать семь шкур с грешников, ради выполнения завышенных производственных показателей. 3. Чертоломному отделу, совместно с Чертоплясами загонов, всеми доступными способами унижать достоинство грешников, наказывать за малейший косой взгляд, бытовые отклонения от норм проживания, сглаживая мизерными подачками — как высшим благом, шероховатости взаимоотношений между грешниками. 5. Всячески поощрять Дадовцев, членов Сучки, сбесившихся — тем самым реализуя возможность стычек, бунтов; при необходимости таковых, в целях особо оговариваемых…

Наконец Кондратий выдохся, информация иссякла и он опять захрапел.

— Все, Эдик! — Яков облегченно пошевелил затекшей шеей. — Задание выполнено. Представляешь, как взовьется шеф, заполучив эту пленочку! А Сам?! Нет, по этому поводу не грех и по маленькой… Бухнем? — Он подмигнул засыпающему Ахенэеву. — Не куксись, Босс, скоро отдохнем. Нам бы только отсюда дать стрекача, вырваться поскорее, а то, чует мое сердце, скоро Злыднев-Шкуродерский с гвардией нагрянет… Ну, да выпьем коллекционного, и обмозгуем, как дальше действовать.