Перевод с особого - Евгения Михайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это Вера. Мать моя. И она смотрит вверх, на человека, которого нет в кадре. Но судя по направлению ее взгляда, этот человек высокого роста. И в ее позе, выражении что-то подобострастное, что ли…
Она посмотрела на свой телефон: два пропущенных звонка, оба от папы. Но она решила перезвонить потом, когда что-то проверит. Как проверит?
И Марина решительно набрала украденный у Эда номер контакта «Томилин Иван». Ей ответил мужской голос.
– Это Иван Томилин? – спросила она.
– А кто спрашивает? – буркнул голос.
– Это родственница одной вашей знакомой… У меня вопрос…
– Насколько родственница насколько знакомой, можно уточнить?
– Ну да, – нерешительно произнесла Марина. – Только этот разговор должен быть строго между нами.
– А что, будет очень много желающих узнать, о чем у меня спросила, не факт, что родственница неизвестной знакомой? – насмешливо спросил Томилин, и Марина узнала стиль записного хохмача Ив Томилина.
– Возможно, – ответила она, испытывая сильное желание бросить трубку. Но он же теперь знает ее телефон.
– Так. Или вы представляетесь, или я кладу трубку, – заявил Томилин. – И сам все узнаю через десять минут. Могу и подъехать. Как раз делать больше нечего.
– Знакомая – Вера Кратова, а я…
– Да понятно, кто ты, – резко произнес Томилин. – Остальное не по телефону. Разберемся на месте. Скину адрес, встречу у подъезда. Ты на машине?
– Да…
– Тогда до встречи и лучше тебе не передумать. Заноза ты в заднице.
Без перевода
Через несколько часов Марина с трудом подняла веки. Она была на дне беспросветно-темного, безвоздушного колодца. «Это смерть?» – подумала она. Но тут мрак стал сереть, получилось даже вздохнуть. А затем глаза разглядели в поле плотного, враждебного тумана две фигуры. Мужчина на расстоянии казался незнакомым, но Марина точно знала: это враг. Зато женщину ни с кем не перепутаешь. Голос, одежда, пронзительно-яркий цвет волос «золотой блонд» – это, конечно, мама. Но где мы все? Марина пытается что-то сказать, шевельнуться, но она будто залита бетоном. А голос Веры звучит вроде бы обеспокоенно, даже заботливо…
– Спасибо, что позвонили, Иван Николаевич, – говорит она. – Я очень волновалась. Такого еще никогда не было: дочка просто исчезла, телефон не отвечает. Мы же обычно постоянно перезваниваемся. Но теперь все понятно. И только благодаря вам с Мариной не случилось самое страшное. Этот срыв можно было бы предотвратить, если бы девочка не было такой скрытной, подозрительной и нелюдимой. Мне раньше и решительнее нужно было обратиться к специалистам. Но теперь все точно будет хорошо.
И Марина в своем онемении, каменной обездвиженности ясно понимает, что мать произносит каждое слово слишком четко и громко, так говорят под запись. Марина уже вспоминает, где находится, почему она тут оказалась, все, что тут происходило. До момента, когда Томилин вдруг с силой бросил ее на диван и ввел какой-то раствор из шприца ей в вену.
И сейчас Марина видит, как мать открывает дверь и впускает людей в куртках и брюках, с медицинскими масками на лицах. Эти люди хватают ее, она из последних сил пытается сопротивляться… А этот страшный усатый таракан опять подходит к ней со шприцем. На этот раз – укол в шею. Марина опять падает на дно черного колодца.
…Вечером Денис позвонил Кольцову.
– Извини, что беспокою. Просто не знаю, что делать. Пытался выйти отсюда, но не выпустили. Точнее, сказали, что одного не выпустят, с тобой, как я понял, да.
– Что-то случилось?
– Да. Наверняка случилось. Я звоню Марине целый день, телефон не отвечает. Сейчас уже вне доступа. Позвонил Эдуарду – он не в курсе. Сказал, что тоже не дозвонился. Говорит, что она вроде никуда не собиралась, а телефон никогда еще не забывала. Особенно придурка удивляет то обстоятельство, что Марина, видимо, оставила котенка одного. При этом у него есть ключ. Но нет мозгов, чтобы приехать в квартиру и посмотреть. Говорит, сильно занят, где-то и кем-то подрабатывает.
– Ты жене не звонил?
– Очень не хотелось, но недавно позвонил. Она сбросила мой звонок. Она же у нас обиженная по жизни. Наверное, на какой-то тусе, и Марина тоже не могла бы до нее дозвониться.
– У тебя есть ключ от квартиры Марины?
– Конечно.
– Еду к тебе. Продолжай набирать Марину, а я отправлю своему айтишнику номер ее телефона. Пусть ищет по локации. Да, сбрось мне еще номер ее машины. И прошу перезвонить Эдуарду. Скажи твердо: пусть срочно едет в квартиру Марины и там нас ждет. Что-то тут не так. И в любом случае он сейчас главный свидетель. Никто с ней так близко не общался, как он.
– Это так, – мрачно произнес Денис. – Я скажу. Он приедет.
Кольцов с Денисом приехали в квартиру Марины в десять часов вечера. Денис открыл дверь своим ключом. Свет горел только в кухне. Они вошли туда. Эдуард сиротливо сидел за столом, на котором что-то ел из мисочки рыжий пушистый котенок. Эд придерживал его руками, чтобы не свалился. У него было потерянное и почти испуганное выражение лица. Он посмотрел на Дениса и растерянно произнес:
– Она вообще по вечерам одна не выходит. Особенно теперь, когда есть Марк.
– Да, ты говорил, – ответил Денис. – У тебя есть какие-то догадки?
– Творится что-то ужасное, – голос Эдуарда прерывался от волнения или страха. – Я недавно, уже тут, получил эсэмэс с номера Марины. Но текст был не ее. Вот: «Ты всем и каждому свой телефон открываешь или только особо чокнутым, козлина? Если коротко – будут проблемы. Готовься». И этот снимок.
– Можно посмотреть? – Кольцов взял из рук Эда телефон. – Сообщение с телефона Марины, значит, и фото с ее телефона. Тебе понятно, что это?
– Наверное… Я так понимаю, Марина зачем-то сфотала мое сообщение с моего телефона. Мне непонятно зачем. Я вообще не знал, что она на такое способна.
– Так, – прервал его стенания Сергей. – Кто такой Томилин Иван и почему ты ему сообщаешь, что проспал и будешь через час?
– Это мой, так сказать, работодатель.
