Горькие ягодки (СИ) - Вайз Мариэлла

Дамир смотрит на меня наглыми зелёными глазами с неким садистским ожиданием. Он что, думает, я начну подвывать, униженно прося освободить руку? Я щедро отвечаю на его рукопожатие. К сожалению, гримасы боли я от него так и не дождался. Так же, как и он от меня.

Весь этот цирк проходит незамеченным для Марианны. Она смотрит на меня не отрываясь, как загипнотизированная. В её ясных тёмно-серых глазах отражается мокрое серое небо начала весны. «Пока, Дамир, – говорит она ушлёпку. – Спасибо, что проводил». «Я тут недалеко живу», – объясняет она мне зачем-то.

«Пара слов это, наверное, не так долго, – не хочет прощаться Дамир, – я подожду тебя». Марианна смущённо краснеет, вернее, её нежная кожа чуть розовеет на скулах. Ей явно не по себе от навязчивости ушлёпка.

«Пара слов это может быть очень долго. Так что, ты свободен, парень», – уточняю для него ситуацию. Меня дико бесит этот Дамир и то, как он смотрит на неё. «То есть, ты дебил и страдаешь задержкой речи?» – хамит он в ответ. И улыбается наглой высокомерной улыбкой.

Не знаю, что на меня нашло, но мой кулак сам собой вылетает навстречу его роже. Встречая выброшенный на автомате его. Он отлично дерётся, надо признать. Мокрый снег стремительными фонтанами вылетает из-под наших ног. Краем глаза вижу фигурку замершей в ужасе Марианны. И полицейскую машину, вальяжно выкатывающуюся из-за угла…

глава 31

Андрей

– Ничёсе! – присвистывает мент, сравнительно молодой мужик, глядя на мой послужной список приводов в полицию на целых три компьтерных страницы.

Ну да, мы с Серёгой заслуженные руферы, и диггеры, и любители всякого рода заброшек лет с тринадцати. Конечно, мы давно, что называется, остепенились и больше не развлекаемся таким макаром, но полицейская база данных все наши подвиги, сопровождающиеся приводами в полицию, бережно хранит.

В числе прочего многочисленные снятия с высотных зданий и вышек и даже один привод из старинного заброшенного подвала на Китай-городе. А также парочка из трамвайных парков. Чего нас тянуло в трамвайные парки, сейчас объяснить не могу ни я, ни Серёга, но дело было.

Это, конечно, лишь малая часть наших подвигов. Только когда мы конкретно тупили и, как следствие, бывали выловлены и доставлены в участок. Обычно мы, конечно, не принимались. Иначе наши мамы, наверное, сошли бы с ума всякий раз ездить в разные концы Москвы и забирать нас под расписки. У них уже даже очерёдность была установлена. Один раз Серёгина маман, один раз моя.

Отцы забирать нас не ездили принципиально. Считали, что переночевать ночку-другую в участке нам будет только полезно. Ну, а мамам, конечно, было жалко деточек, вот и вызволяли всякий раз. До восемнадцати лет. Потом, конечно, штраф, и свободен. До следующего раза.

У этого Дамира список приводов тоже внушительный, но до моего ему далеко. Его лицо вдруг кажется мне смутно знакомым.

– Зенит на Юго-Западе? – спрашиваю я.

– Синий зуб? На майские сто лет назад? Ты ещё с друганом был… – вглядывается в меня он.

– О, здорово, Дамир! – хлопаю его по плечу. – Как нога?

– Зажила, братан! – смеётся он.

О да, что такое Синий зуб, он же Зенит, он же Кристалл, не нужно объяснять ни одному нормальному пацану из Москвы и ближнего, а судя по понимающим взглядам ментов, и дальнего, Подмосковья. Эта сверкающая глубоким синим светом высотка как магнит притягивала и притягивает к себе подростков.

Высотка эта уже много лет является глобальным недостроем столицы. Попасть на её крышу и сфоткаться там – заветная мечта любого уважающего себя пацана. Да и не только пацана. Частенько там принимаются в полицию и девчонки. Высотка неплохо охраняется. Пробраться туда ещё можно, если очень повезёт, а вот выйти непринятым вряд ли.

Особенно возрастает туда паломничество по весне, на майские праздники. Ближайшее к достопримечательности отделение полиции на это горячее время даже выделяет специальный транспорт, который ездит туда-сюда как маршрутка, пачками перевозя пойманных нарушителей в отделение. Откуда их и разбирают под расписки.

Как-то раз на майские и мы с Серёгой, нам было тогда лет по пятнадцать, нашли свежесделанную такими же оболтусами дыру в заборе, огораживающем сей недострой, и поднялись-таки по одной из бесконечно длинных лестниц на крышу этой двадцатидвухэтажной высотки.

А после не придумали ничего лучше, чем кидать в лифтовую шахту бутылки из-под пива. В этой забаве активное участие принимали ещё несколько пацанов, которые уже культурно отдыхали на вожделенной крыше к моменту появления там нас с Серёгой. Идея, кстати, принадлежала как раз вот этому Дамиру.

Тогда он был щуплым худым пацаном, и я бы его ни за что не узнал, если бы не родные стены ментовки и навеянные ими приятные воспоминания о нашей отвязной молодости. Дамир был тем ещё оторвой. Помню, мы ещё тогда врубили на полную музон из пары колонок, прихваченных с собой.

Одна колонка была Дамира, а другая Серёгина. Музоном был какой-то дикий рэп, перекатывающийся рваными волнами по крыше и веселивший нас ещё больше. Но «полундра, менты!» мы, конечно, услышали. Последовала увлекательная попытка унести ноги всё по тем же бесконечным лестницам.

Но нас с Серёгой тогда поймали, посветив фонариками в глаза сразу с трёх сторон, а Дамир смог смыться, спрыгнув со второго этажа. Правда, при этом сломал себе ногу; на его странице в вк потом даже появилась фотка в гипсе с гордой надписью «сломанный, но не принятый». Весёлые были времена.

Помню, мы переписывались с теми пацанами какое-то время, даже планировали совместный поход в заброшенную Ховринскую больницу, но как-то не сложилось. Постепенно общение сошло на нет, а потом мы и вовсе забыли друг о друге. Мало ли с кем сводит жизнь пацанов, мотающихся по Москве и Подмосковью в поисках приключений на свои тощие задницы.

И вот на тебе, встретились. Мир тесен.

– Так претензии друг к другу есть?

– Не, не, какие претензии, командир!

~~~

– Да, братан, быть принятым в таком преклонном возрасте уже не круто.

– Чё нам там припаяли-то?

– Нарушение общественного порядка, чё ж ещё-то…

– Хм.

– А ты круто дерёшься. И вообще, возмужал, ничё не скажешь…

– Я тебя тоже не узнал вообще. Здоровый лоб стал.

– Давай не терять контакт-то, братан, держи мой ватсап…

– Прикольный у тебя аватар.

– Ну, так я ж теперь знаменитость в узких кругах. «Бои без правил». Здесь я со своей десятой медалью. Я ж чё тогда из окна-то сиганул. Тренер условие поставил: ещё один привод, и до свиданья.

– Сурово.

– Я-то понятно, а ты где так биться научился?

– Так спецназ…

– Ёу, круто. Я только ВДВ.

– В фонтанах купаешься?

– Ха-ха! Бывает…

О Марианне мы не говорим. Сейчас мне и самому непонятно, чего я так сорвался. Извинился перед девушкой, называется. Напугал её, наверное, до полусмерти. Какое бледное у неё было лицо, когда нас с Дамиром повязали стражи порядка…

– Ну давай, братан, на связи…

Мы с размаха хлопаем ладонями о ладонь другого, как было принято в нашей пацанской среде когда-то. Хлопаем наискосок, так что ладони теперь горят у обоих. Я рад, что повстречал Дамира, а Дамир рад, что встретил меня. Мы договариваемся как-нибудь тусануть в Москве и расходимся, уже забыв, как совсем недавно били друг другу морды.

Около Марианниной четырёхэтажки пустынно. Лишь две бабульки тусуются около палисадника с невысоким покосившимся штакетником. Я некоторое время стою, разглядывая окна и пытаясь угадать, какое может быть Марианнино, но потом бросаю эту затею.

Думаю было спросить у бабулек, но их настороженные взгляды сразу пресекают любые попытки общения. Да, учительница была гораздо доброжелательнее. «Бандюган… – доносится тихий шелест со стороны бабулек, – высматривает чтой-то… В полицию звонить надо, Марь Петровна, воля твоя…»

– Я без очков не наберу, Тарасовна, – слышится слабый писк второй бабульки.