Любовь по имени Тала - Маргарита Зирен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выдержке у них. Ведь множат хаос только «судьи», коль злом
На зло ответит псих. А сундуки верните Тале, чтоб дел
Свершила она массу, мирок спасая ваш в опале.
И ради собственного блага, её доверившись
Приказу, да будет ваша с ней отвага.
И устремив на Тина взгляд,
Сказал с усмешкой телепат: «Ну что, сынуля,
Мой усердный? Исполнил «сла-авно» волю ты отца.
Волшебный плод теперь бессмертный
Омолодил и наглеца.»
Тин
– Прости, отец, за состраданье к человеку, чьи лета малы,
Чьё быстротечно увяданье.
Листар
–И мне знакомы те печали…
Ну, что ж, сынок, раздай плоды. Исправь
Поступок злого друга, дабы унынья не познали. Дабы
Вернула и супруга, и мать с отцом былые годы,
В укор бесчувственной природы.
И, обратившись вновь собой,
Уплыл Листар, делами загруженный, а бриг
На курс вернулся свой. Но люд, в сраженьях закаленный,
Жалость чувствуя к дитю, рыдал, о ней внимая сказ. И своему дивясь
Житью, клялись начать на этот раз жизнь добродетельную
Ради любви, гармоний и добра. Клялись, что дурь
Оставят сзади, что исправляться им пора.
XXIV
О поступке банды диком
В гневе люди говорили. О захвате судна
Мигом облетела ж город весть. Повсеместно все твердили:
«Короля догонит месть». Так достигла новость слуха тех, кого скрывал Рабек. И не страшна уже старуха, и, отрекшись от опек, домой
Вернулись Дора с Талой, произведя фурор немалый.
Ведь их искали много дней,
Те, кому за десять лет ближе стали и родней.
Всех друзей созвала Дора, в честь гостей дала обед. Где
Слышны проклятья хора стали после откровенья. Народ в сердцах
Негодовал, узнав о муках заточенья, и
Ором был наполнен зал.
Она и думать-то боялась.
Найдет ли Тин дорогу сразу к супругу,
Раненному Чарльзу? И дочка тайно волновалась
О состоянии душевном бедной мамочки своей. И в закуточке
Их секретном, под сенью ивовых ветвей,
Обнявшись, грустно они пели.
Но шли часы, и дни летели. И вот
Однажды часовой видит, как спешит беглец.
И в замок весть принёс гонец о том, что парус с синевой
На горизонте показался. И тут же леди крик раздался: «В темпе, друг
Мой, выручай! Запрягай коней в карету, скоростных, Мечту да
Райку! Ох, спеши, не огорчай!» И, исполнив волю эту,
Ждал Рабек свою хозяйку.
В несказанном счастье леди
С песней ехали в карете. Но, взглянув мельком
В окно, видят деточек в обносках. Не мыто тельце их давно,
И как тростиночки худы. Но, найдя игру в берёзках,
Забыв о прелестях еды, над чем-то
Громко хохотали.
Тала
– А ведь бедует детвора!
Дора
– Иной судьбы они не знали. И благо, летняя пора
Теплом их балует ночами. Да и люд сирот жалеет,
То хлеб подаст, то платьем греет.
Тала влажными глазами вновь смотрела на детей.
Тала
– Надо что-то делать, мама. Ведь тех спасая, кто бедней,
Знать избавиться от срама! Есть теперь я не смогу, зная,
Что они рагу во сне видят, голодая…
И Дора думала, грустя, когда бы плакала
Дитя: «О если б знала, дорогая, сколько в мире этом зла?
Бедам просто нет числа. Да разве всем поможешь им, бездомным
Сиротам, больным…?». Но взглянув на дочь, застыла. Не знакомое доселе Что-то в глазках ее было. Дочь себя ей открывала. Но сила духа в хрупком
Теле мать приятно поражала. И она сказала твёрдо:«Станет ликом чистым Морда. Но попозже, но потом мы займёмся тем дитём! Не давай
Слезам ты воли. Куда мчимся и зачем, или ты забыла
Что-ли? День других сегодня тем.» И вновь
Шутить она пыталась, но детка
Больше не смеялась.
XXV
И, прибыв в гавань, наконец, они
Оставили карету. Но «Огорченьем двух сердец»
Назвала б я картину эту. Зря ворчали на коней, подгоняя
Их в дороге. Участь всех же кораблей не завидна знойным летом.
Так как южные потоки, на просторе растерявшись, не могли назваться Ветром. И пошли, за руки взявшись, скрывая тяжесть настроенья. Коль Страдая, вспоминали, как отсюда начинали беды их своё рожденье.
И долго в даль они глядели, как бриг их к молу подходил.
Но голоса вдруг зашумели. А, обернувшись,
Изумились, ведь там почти
Весь город был.
Дора
–Не может быть! Но все явились.
Но, как же быстро эта весть встряхнула
Сонный городок! Приятно всё ж, что много есть
Людей к беде не равнодушных. Но многих так же и порок
Привел искать здесь развлеченье. О сколько их, зевак бездушных,
В живую видеть наважденье, пришли на берег светлым днём! Безумство Чарльза им-то в радость. А посему, его мы странность в карете
Быстро увезём. Ведь леди, детка, чувств своих, коль
Настоящая она, от любопытных глаз чужих
Таить с усердием должна.
Но ор поднялся ещё пуще,
Когда б судно подходило. Знать, толпе
Не угодила видом юная команда. Наплодили сплетен
Тут же, коль молва порочить рада. Встречей-то был поражён с жаждой Зрелищ обыватель. Ведь любовь была предатель и юнцов, и ветхих жён. Но Хоть и рвался бить их люд «за бесстыжий этот блуд», целовались,
Обнимались, радость скрыть и не пытались. Только
Чарльз был нем и глух, когда б искал
Он милых двух.
Вскружилось небо пред глазами,
Уж думал, слышен сердца стук. Но хладно
Прикоснулся он губами к руке любимой, преданный
Супруг. Тепло дочурке улыбнулся, затем к народу повернулся,
Изрек приветствие во цвете, и чинно все прошли к карете. Помог забраться
В неё дамам, сам взошёл спокойным шагом. И дверь закрылась на замок,
От завидущих скрыв их глаз. Ну а дальше, а затем, и кто б разнять-то
Их бы смог!? Сплелись в объятии втроём в момент житейских
Перемен. И в ту минуту, в тот же час ворвалось
Счастье в отчий дом.
Герцог слушал всю дорогу о мытарствах
Доры, плача. Слал проклятья злому року, и неверная
Удача, и преградная стена им обруганы сполна. Сам же он поведал
Доре, как со счастьем был в раздоре десять лет безмерно мрачных. Как попал Он в западню, оказавшись у удачных ведьм прожорливых в меню. Как Заклятье, что нарыв, душу мучая, томило. И как Бон душой
Красив. Об опасности в походе, о волшебнике уроде
И о супруге за бортом. И о том, какая сила
В плоде юности морском.
XXVI
Ну, а преданные слуги ожидали
В замке
