Очень большие деньги - Алексей Макеев

Блеснув зубами, он с фонариком в руках присел возле второго «гостя», но тот вдруг застонал, завертел головой и попытался приподняться на локтях. Лицо его было залито кровью. Глумов отпихнул Панкрата, вырвал у него из рук фонарик и направил луч света в лицо очнувшемуся.

– Кто такой? На кого работаешь? – быстро спросил он, жадно вглядываясь в искаженные болью черты незнакомого человека.

Тот мутно посмотрел на Глумова и пробормотал, шевеля непослушными губами:

– Врача! Вызовите врача!

– Я тебе вместо врача, – нетерпеливо сказал Глумов. – И вместо исповедника. Пока все не расскажешь, на врача даже не надейся. Ну, отвечай! Ты кто такой?

– Вам все равно не жить, идиоты! – прохрипел раненый. – Мы с Кумом шефу отзвонились сразу, как сюда заехали. Завтра здесь вся братва будет, понял? Вас всех здесь уроют, паскуды…

Голос его слабел, и Глумов испугался, что он опять потеряет сознание.

– Плевать я хотел на твоего шефа! – сказал он. – А на тебя тем более. Я-то жив и здоров, а вот для тебя это пока большой вопрос. Пораскинь мозгами, какие у тебя шансы. Не заговоришь – никуда отсюда не выйдешь.

– Да ты его ксиву посмотри! – снисходительно посоветовал из темноты Панкрат. – Сразу будет видно, какая у человека прописка.

Глумов с досадой подумал, что старик соображает гораздо лучше его, но промолчал и последовал его совету. Паспорт оказался у человека во внутреннем кармане пиджака. Глумов раскрыл его, подсвечивая себе фонариком.

– «Терехин Вадим Сергеевич, город Москва…» – прочел он вслух и снова направил фонарь в лицо лежащего на полу человека.

– Ну что, Терехин, – сказал он, – кому сообщить, что ты умер героем? Жена, дети есть? Или у тебя братва – семья, а шеф – папаша?

Терехин некоторое время молчал, а потом неожиданно для Глумова всхлипнул:

– Мужики, вы люди или нет? Не берите грех на душу, я же ничего вам не сделал! За что?!

– О душе заговорил! – весело заметил Панкрат. – Значит, дозрел. Значит, чувствует, что пришла его пора… Ты его, Андрюха, тряхани маленько, чтобы речь из него плавнее пошла!

Глумов не стал никого трясти, а лишь повторил вопрос:

– На кого работаешь?

– На Григория Федоровича Малыгина, – несчастным голосом произнес Терехин.

– Постой! Малыгин? – изумился Глумов. – Это какой Малыгин? Не Чемодан ли?

– Ну да, только он сейчас терпеть не может, когда эту кличку поминают, – сказал Терехин. – Григорий Федорович сейчас уважаемый человек, солидный бизнесмен, в Думу избираться хочет…

– Какого же он, бизнесмен хренов, мне покоя не дает? – зло спросил Глумов. – Я-то ему зачем сдался? Отвечай, сволочь, почему за мной, как ищейки, бегаете?

– Мы сами себе не хозяева, – упавшим голосом объяснил Терехин. – Нам что сказали… Сказали найти человека по фамилии Смолянинов и сообщить в Москву.

– Та-а-ак! – ошарашенно проговорил Глумов. – Значит, в курсе? Значит, без Степанкова не обошлось, так, что ли?

– Степанков с шефом – друзья, – подтвердил Терехин. – Он нам все объяснил – как тебя найти. Ты когда из Москвы уезжал, тебя от самой хаты пасли. Ты не знал? Видели, на какой поезд ты билет брал. Вот и подумали, что ты на побережье осядешь. А здесь человека найти – дело времени. Но ты имей в виду, что на наше место другие придут. Зря ты усугубляешь!

– Ты меня не учи! – оборвал его Глумов. – Чем сейчас Чемодан занимается? Наркотики, оружие – чем?

– У него все чисто, – обиделся Терехин. – Честный бизнес, никакой наркоты.

– А от чьего имени мне место курьера предлагали?

– Да нет, тут другая задумка была, – вяло отозвался Терехин. – Я слышал, предлагали тебя из Москвы выманить куда подальше, чтобы лишнего базара не было. Только я тут ни при чем. Это без меня решалось, сам понимаешь.

– Я понимаю, – сказал Глумов. – Я не понимаю, с какого перепугу Чемодан мной заинтересовался. Я ему на мозоль наступил?

– Люди просили, – со вздохом сказал Терехин. – Те самые, которым ты наступил. Сам знаешь. Они за это большие бабки на счет шефа перевели. В швейцарском банке. Кто-то сильно повидаться с тобой хочет.

– Значит, проплатили уже? – мрачно осведомился Глумов. – Продали мою шкуру? И Чемодан ваш про солидность забыл, на грязные деньги клюнул? Где эти люди, которые со мной встретиться хотят? Где их найти?

– Не знаю, – с усилием произнес Терехин. – Должны были у Сеньки Живаева перекантоваться, у однорукого, да там их менты замели. А они уже свое барахло туда отнесли. А замели по дурочке – просто рожи их не понравились. Ну, одного мента порезали, и пришлось их срочно куда-то прятать. Григорий Федорович решал вместе со Степанковым. Мне не докладывали.

– Ладно, а где этого Живаева искать? – раздраженно спросил Глумов. – Помню я эту сволочь. Капуста его кличка была. Только тогда у него две руки было. Откусили клешню, значит?

– На зоне потерял, – буркнул Терехин. – А его адрес у меня в записной книжке есть… Будь же человеком – я тебе все рассказал – вызови врача!

Глумов задумчиво посмотрел на него. Похоже, этот полумертвый и насмерть перепуганный тип не врет. Глумов теперь наверняка знает, откуда грозит ему опасность. Но что делать с Терехиным? И что делать с его напарником, который мертвее мертвого? Здесь не тропический лес, где мертвецы растворяются бесследно, как соль в воде.

Он оглянулся на торчащего у него за спиной Панкрата. Черная сухонькая тень его казалась Глумову сейчас зловещей и невыносимо страшной. Безобидный на первый взгляд морячок оказался человеком-загадкой, чудовищем с белозубой улыбкой и туманным прошлым. Он беспокоил Глумова едва ли не больше, чем мертвец, который принял смерть от его собственной руки. В конце концов, это был не первый мертвец в жизни Глумова, а вот чего ждать от Панкрата, он не знал.

– Что манежишься, Андрюха? – прошептал Панкрат. – Ты все вызнал. Чего тебе еще? Дадим ему веслом по башке еще разок, и вся недолга. А можно культурно – огнестрельным. Все в наших руках.

Глумов выпрямился и схватил старика за грудки. Тельник выскочил из брюк, и на пол посыпались трофеи, которые Панкрат снял с мертвого, – бумажник, телефон и прочая мелочь.

– Э, ты чего?! – задушенным голосом проговорил Панкрат, пытаясь высвободиться. – Совсем сдурел? Я ему добро, а он меня за горло?!

Глумов опомнился, разжал пальцы, оттолкнул Панкрата. Тот немедленно опустился на колени и принялся собирать разбросанные по полу сокровища.

– Ты, Андрюха, шальной немного, – бормотал он при этом. – Я это сразу приметил. Думаю, такой без меня пропадет! Ты ведь пойми – мы теперь с тобой как нитка с иголкой. Как две штанины. Куда ты, туда и я. Порознь не получится, Андрюха, не надейся! Да и куда ты без меня? Тут у нас не гляди что тихо – враз заломают!

– Заткнись! – сказал Глумов. – А этого не трогать, понял?!

Панкрат задрал голову и снизу посмотрел на Глумова.

– Ага! – не раздумывая, сказал он бодро. – Понял. Ты, Андрюха, голова вообще-то. Правильно рассудил. Зачем нам руки марать? Природа сама за нас все сделает. В погребе студено, а я его хорошо приложил. Не жилец он, короче. Оставим его здесь до ночи, и никаких хлопот.

Глумов скрипнул зубами, но ничего больше не сказал – нечего ему было сказать. И в самом деле, не тащить же Терехина в ближайшую больницу. Лучше сразу себе петлю на шею накинуть. Как ни противно это осознавать, но, похоже, Панкрат прав, и никуда им друг от друга не деться.

Больше он не спорил. Спокойно поднялся наверх, спокойно дождался, пока Панкрат запрет дверь погреба на ключ. Одна мысль не давала ему покоя – что на уме у этого проныры в застиранной тельняшке? Не за просто же так он взял на себя этот тяжкий груз. Наверняка он чего-то хочет от Глумова.

Чего хочет Панкрат, стало скоро ясно. Они вернулись в дом, и старик первым делом налил в стаканы вина из принесенной с собой десятилитровой бутыли.

– Давай, Андрюха, помянем рабов божьих, которые не в добрый час переступили мой порог. Задумали они против тебя злое дело, а оно против них как раз и обернулось. Так оно всегда было и будет. Потому что зла без искупления не бывает.

– Вот-вот, это ты точно подметил! – зло сказал Глумов, отворачиваясь к окну и глядя на погружающийся в сумерки двор. – Натворили мы дел – теперь только искупления ждать и осталось. Какого черта ты набросился на этого придурка? Это мое было дело, понимаешь? Мое! Зачем ты ввязался?

– Извини, Андрюха, если не угодил, – смиренно сказал Панкрат. – Только ты одно забыл – первый силу ты применил. И на моем дворе, между прочим. А это уже меня впрямую касается, согласись! И тут уж у меня только два пути было – или спасать тебя, или сдавать.

– Ну и сдавал бы! – буркнул Глумов.

– Ты выпей вина, – посоветовал Панкрат. – Расслабишься. И сердце отмякнет. А насчет того, что сдавать тебя не стоит, я сразу решил. Ну, сам посуди, что толку мне тебя сдавать? Спасибо мне скажут, а спасибо в карман не положишь.