Место встречи - Левантия - Варвара Шутова

и многочисленная семья Бекир-заде. Глава семейства, покурив на кухне с Моней, договорился о разделе квартиры. Всего-то и нужно было — поставить перегородку, и получались два совершенно независимых помещения Бекир-заде достались три комнаты, половина кухни, уборная и входная дверь вместе с прихожей, а Цыбину — все остальное.

Тем временем вечеринка все-таки началась. Моня торжественно представил всех собравшихся.

Арина пыталась запомнить имена, но через некоторое время сдалась. Из знакомых лиц Арина увидела только Шорина, то есть Даву, Лику и Евгения Петровича, которого почему-то представили как Валентина.

— Зря ты сюда пришла, никакой пользы! — тут же после знакомства обратилась к Арине крупная девушка с необъятного размера бюстом. Кажется, ее представили как Дашу.

— А какая здесь может быть польза?

— Ну ты дурочку-то не строй. Небось, решила, что раз холостяцкая вечеринка — найдешь тут себе мужика? Гиблое дело! Уже месяц хожу, ни разу никого не подцепила. А я цепкая — если уж возьмусь, мужик от меня не уйдет.

— Я сюда, честно говоря, не за этим… Не тороплюсь…

— Не торопишься? Да тебе, небось, уже за тридцать. В твоем возрасте детей уже в школу водить надо. В общем, хочешь совет — не провыбирайся. Но тут ловить нечего, серьезно.

— А ты зачем сюда ходишь, раз нечего ловить?

В ответ Даша только фыркнула и наконец-то потеряла к Арине всякий интерес.

Арина следила краем глаза за Евгением Петровичем. А он вел себя чуть более, чем странно.

Увидев, что в оконном проеме появился немолодой мужчина со смеющимися глазами за толстыми стеклами пенсне, с большими губами и мужественным подбородком, тут же начал от него натуральным образом прятаться.

Тот, в свою очередь, тоже слишком старательно избегал «Валентина».

— Они в ссоре? — спросила Арина у Цыбина, когда они оказались на кухне вдвоем.

— Наоборот. Ближе людей не встретить. Видишь ли, у них роман…

Арина поморщилась. Она слыхала о таком, но это было как-то очень противно.

— В хорошем смысле. Пишут роман по переписке. Уже год. Я читал кусочек — очень приятная история. Но оба считают это делом несерьезным — так что тщательно делают вид, что незнакомы. Кстати, ты его узнала?

— Валентина-то?

— Нет, второго.

Арина задумалась.

— «Сегодня стулья глядят странно», — промурлыкал Цыбин

— Ничего себе! Неужели Агата Сердоликова?

— Она самая, самая она. Но он. Здесь, кстати, его зовут Саул.

— Почему они двое под псевдонимами? Чтобы легче было не узнавать друг друга?

— Все куда прозаичнее. Оба давно и счастливо женаты. Так что холостяками считаться не могут. Поэтому — приходят как бы инкогнито. Жены их тоже иногда нас посещают — но отдельно и тоже под псевдонимами. Не волнуйся, скоро они успокоятся в уголочке — и начнут бесконечный спор, может ли героиня простить героя за гибель котика. И если да — при каких обстоятельствах. Наорут друг на друга, выкурят по полпачки папирос, обнимутся…

— Моня, но это же совершеннейшая чушь, — перебила его Арина. — Признайся, ты меня разыгрываешь, и нет ни жен, ни котика, ни романа?

— Может быть, и нет. А может быть, и есть, — тонко улыбнулся Моня и отвернулся к столу. Арина рассмеялась. Поддерживать с ним беседу было необыкновенно легко.

— А меня тут уже обвинили в желании женить на себе половину присутствующих.

— Даша? Прекрасная девушка, но, к сожалению, слишком грезит о замужестве. Мне понадобилось очень много времени, чтобы доказать ей, что я абсолютно не подхожу на роль супруга. Так что если услышишь какие-нибудь гадости обо мне — почти наверняка это я сам придумал их персонально для Даши.

— Неужели кто-то распускает о тебе сплетни?

— Обо всех, Арина, обо всех. Здесь, по месту жительства, на работе…

— Ну не на работе же. У нас народ серьезный…

— Ага. Только еще до твоего возвращения я узнал, что у тебя роман с Бачеем, долгая, почти супружеская жизнь с Яковом Захаровичем, от которого ты в юном возрасте родила Ангела, а в свободное от любовных утех время ты хранишь в морге контрабанду и торгуешь золотыми коронками покойников.

— Какая я молодец! Прямо самой завидно. О тебе я пока что знаю только то, что ты спишь с Шориным.

— Исключено, — Шорин вошел на кухню неожиданно, — он храпит и дрыгает во сне ногами. Совершенно невозможно уснуть.

— Шел бы ты отсюда, мы тут курим и сплетничаем, а ты не терпишь ни того, ни другого, — улыбнулся другу Цыбин.

— Я бы пошел, но дамы в зале требуют тапера. Валентин будет петь. Давай, пока он не углубился в литературные труды.

Евгений Петрович, то есть, конечно, Валентин, пел прекрасно. В качестве коронного номера исполнил каватину Валентина — «Бог всесильный, бог любви» и так далее.

Потом пели другие. Репертуар был разнообразен — от помпезных до почти хулиганских.

Спонтанно образовывались дуэты и даже небольшие хоры.

Это было иногда великолепно, иногда — смешно, но никогда не скучно и не стыдно. Моня всегда помогал певцу, заглушая неверно взятые ноты бравурными аккордами, вводя в исполнение конферанс и рассыпая воздушные поцелуи.

Потом танцевали под патефон, потом просто болтали… Вечеринка закончилась затемно.

— А теперь каждый мужчина берет одну, а самый везучий — сразу двух девушек — и провожает до дома! — объявил Моня торжественно.

Арина вздохнула. До дома ей было пять минут пешком, до УГРО — минут двадцать, а до общежития — чуть ли не час. Эх, был бы тот дом…

— Дава, проводишь Арину до работы. У нее там еще оставались какие-то дела, — походя распорядился Моня.

Арина посмотрела на Моню с благодарностью. Объяснять, почему перестала ночевать

в общежитии, Арине не хотелось. Скромные девы, как оказалось, приехали из деревни — и потому первое время стеснялись города. Но быстро разобравшись, изменили порядки общежития на свой манер. Теперь там были какие-то бесконечные посиделки, постоянно сновали какие-то мужчины неизвестного статуса… Арине приходилось спать и не в таких условиях, но от нее постоянно требовали участия в ночных забавах. А петь, танцевать, готовить для чужих людей после трудового дня не хотелось категорически. Так что диван Цыбина стал для Арины новым домом.

— Вы тоже работать еще будете? — уточнила Арина у Давыда, когда они вышли.

— Мы разве на «вы»? Я пожалуюсь на тебя