Я не люблю пятницу - Марек Гот

Он посмотрел на меня как на слабоумного.

— Я — Квинт.

— Мне это ничего не говорит.

— Мой отец граф и он очень богат. Они хотели требовать выкуп.

— Понятно. Поворачивайся.

Он перевернулся на живот, и я перерезал веревки на руках и ногах. Альф сел, привалившись к дереву и начал массировать затекшие кисти и ступни.

— Сколько, ты говоришь, было слуг и охранников?

— Двое слуг и семь человек охраны. Остались только двое, их убили.

— Где на вас напали? Тут?

— Нет, что вы, — он искренне удивился. — Мы по дороге ехали.

— А дорога где? — терпеливо спросил я.

— Там, — он ткнул пальцем, — на северной стороне.

— На северной от чего?

Альф окончательно уверился в моем слабоумии.

— На северной от железной дороги.

— А это?

— А это южная сторона. Здесь никто не живет. Там дальше, — он ткнул пальцем уже в другом направлении, — Черная топь. Тут даже зверей никаких нет. Я еще удивился, почему нас сюда повезли. Но я, вообще‑то, точно не знаю… Мы, когда через насыпь переехали, так нам мешки на голову надели.

— Переехали?

— Ну да, на лошадях.

— А где лошади?

— Не знаю. Я ж говорю, у меня мешок на голове был.

— А пешком долго шли, после того как с лошадей слезли?

— Нет, минут десять.

— Значит лошадки еще где‑то здесь. Это очень хорошая новость. Альф, тут где‑нибудь жратва есть?

— Какая?

— Любая.

— Не знаю. Меня не кормили, но сами они обедали. Я слышал.

— Хорошо, значит будем поискать. Сиди здесь и жди меня.

"Поискать" долго не пришлось. Кусты здесь были густые и покойные наследили, как стадо свиней, так что вскоре я вышел к их настоящему лагерю на крохотной полянке. Костер здесь тоже не горел, но общий вид был гораздо более обжитой. Шалаши, седла, конские попоны и упряжь, тюки, вьючные мешки и почему‑то огромный сундук на замке. К сожалению, в котле, который висел над кострищем, ничего не оказалось. Я стал поочередно развязывать мешки. Тряпки, бронзовые подсвечники, золотая и серебряная посуда, статуэтки из бивня мамонта и ни крошки съестного. Внезапно один из мешков шевельнулся. Я едва не разрубил его пополам, успев задержать удар лишь в последнюю секунду.

Из мешка торчали чьи‑то ноги. Острием меча я зацепил мешковину и потянул ее вверх.

Там была девушка. Нижняя часть ее лица была плотно обмотана тряпками. В отличие от Альфа испуганной она не выглядела, скорее рассерженной. Очень рассерженной. Я аккуратно размотал тряпку, которая оказалась бесконечно длинным шарфом. Лучше бы я этого не делал.

— Ублюдок! Животное! Ты, скотина, будешь висеть на самом высоком дереве, и подвесят тебя там за яйца! Я уж позабочусь об этом! Чтоб ты на собственных кишках удавился, подонок! Когда тебя…

Я, не особо церемонясь, затолкал один конец шарфа ей в рот, а другой конец так же плотно обмотал вокруг головы. Пока я пытался это сделать, она успела предсказать еще несколько вариантов моего недалекого и крайне печального будущего, а напоследок укусила меня за палец. Справившись, я надел сверху мешок и пошел в первый лагерь. Альф сидел на прежнем месте.

— Пойдем‑ка, — поманил я его пальцем.

Не задавая вопросов, парнишка последовал за мной. Когда мы пришли, я сдернул мешок и насладился полученным эффектом, а он, надо сказать, вышел изрядным. Альф было бросился к девчонке, но, оглянувшись на меня, умерил пыл и остался стоять на месте, так и не убрав идиотскую улыбку с лица. Девушка перестала высверкивать своими глазищами, и выглядела даже несколько озадаченной. Ну, почти озадаченной. Если вы видели озадаченную кошку, то поймете, о чем я говорю.

— Кто это такая?

— Это Алиса, она…

— А какого хрена ты мне про нее не сказал! — в сердцах заорал я.

— Я просто не успел, вы постоянно задавали вопросы, а потом быстро ушли. Но я говорил, что нам надевали на голову мешки, и после этого я Алису не видел. Я думал, что может ее отвезли в другое место. На той стоянке ведь никого не было.

Альф был прав. Он говорил, но я подумал, что это его "нам" и "нас" от чересчур завышенной самооценки. Все‑таки папа у "нас" сам Квинт (знать бы еще, кто это такой).

— Все правильно. Ты говорил. Но я… ладно, извини…Черт! Да я ей чуть башку не отрубил!

— Можно ее развязать?

— Не спеши. Может ты случайно знаешь, почему эта Алиса обещала, что свои дни я закончу в подземном каземате, где меня каждый день будут… вобщем, неважно, что именно меня будут… И это, заметь, еще самая отрадная картинка. Остальные гораздо хуже.

Альф то ли фыркнул, то ли хрюкнул и пустился в объяснения:

— Видите ли, господин Лэн…

— Не называй меня господином Лэном. Я еще не настолько стар. Мне двадцать восемь лет.

Он недоверчиво уставился на меня.

— Я что, НАСТОЛЬКО хреново выгляжу?

— Ну–у-у…

— Понял. Продолжай.

Сообщение о моем возрасте заметно развязало Лэну язык.

— Понимаешь… Макс… она, наверное, подумала, что ты из этих… — он неопределенно махнул головой куда‑то назад. — Я ее, честно говоря, понимаю — ты… э–э… не очень хорошо выглядишь. Паршиво выглядишь, честно говоря. Во–о-от… А Алиса — она девушка с характером…

Мне надоело его слушать.

— Откуда ты ее знаешь?

— Она моя сестра.

И уточнил:

- - Старшая.

Взгляд, который Алиса бросила на своего братца, говорил, что отсутствие последнего замечания она бы вполне пережила.

— Предсказание насчет каземата меня задело, и я решил отыграться.

— И насколько старшая?

— На четыре года, — безмятежно ответил Альф, не замечая яростных взглядов, которые бросала на него сестренка.

— Да ну! — притворно удивился я. — А тебе сколько?

Со стороны Алисы послышалось шипение. Я веселился вовсю.

— Двадцать.

Настала моя очередь недоверчиво смотреть на него. Альф заметно смутился и неохотно пробормотал:

— Моя бабушка была эльфкой.

Понятно. Полукровка.

Альф смотрел на меня настороженно. Однако я не страдал расовыми предрассудками и поэтому просто сказал:

— Ладно, можешь развязать ее. Хотя, нет, стой. Ты случайно не в курсе — ее к ветеринару водили?

— Да нет. А что?

— Она меня укусила. Теперь вот не знаю, делать прививки от бешенства или нет.

Слева донеслось рычание. Я назидательно поднял указательный палец вверх. Альф засмеялся и начал развязывать сестру. Мне подумалось, что его хорошее настроение сохранится вплоть до того момента, как он вытащит кляп. Сам я отправился разыскивать еду.

Пока я перетряхивал мешки, Альф держал круговую оборону от нападок своей сестрицы. До меня долетали обрывки фраз и отдельные слова "…должны благодарить…", "…да ты посмотри на него…", "…выкуп…", "…только другая банда…", "…одиннадцать человек…", "… он врет…". Оказалось, что когда Алиса не орала, у нее был довольно необычный для женщины тембр голоса — низкий, грудной, чуть подернутый хрипотцой, будто присыпанный алмазной крошкой. Красивый голос. Жаль только, что у его хозяйки был характер скунса и язык змеи. Однако я мимо воли прислушался и услышал целую фразу, которую она произнесла довольно громко: " Как хочу, так и говорю. Он лжец и такой же бандит. Я тебе говорю — они что‑то задумали, а ты просто доверчивый и глупый мальчишка". Я поднял глаза. Алиса смотрела на меня с превосходством.