Президенты RU - Александр Минкин

«Шанель» – духи всякие – 17 230 франков.

«Байер» – часы «Ролекс» (золото, кварц) – 2 шт. – 19 840 франков.

«Кохоптик» – музыкальный центр “Sony” и кассеты – 2390 франков, фотоаппарат – 598 франков.

«Майстер Зильбер» – серебряные столовые приборы – 8337 франков.

«Жильбер Альберт» – ювелирные украшения – 21 500 франков.

«Ессо Автобан» – шоколад – 425.70 (примерно сто плиток).

«Джелмоли Гранд-Пассаж» – дамское белье. Доставка: «Савой», Анна – № 504, Людмила – № 507 (устали, перепутали). Общая сумма – 5018 франков. Ночное белье, дневное белье. Одних корсетов 54 штуки. Если поровну – то по 27 корсетов на каждую генеральшу…

Еще много чеков и магазинов. Но нет сил переписывать.

Обратно летели тяжело. 21 место багажа. Доплата за перевес – более 2000 долларов.

Трудно предположить, что Димуля влюбился в генеральшу (или в обеих) и пытался товарами завоевать ее сердце. Тогда зачем телефонные разговоры о конституции? Да и поговорить он рвется не с ней, а с Виктором Павловичем.

Если же двадцать один чемодан – это не дары любви, то давайте спросим: делают ли молодые хваткие бизнесмены что-либо бесплатно? Нет, наши мальчики – как стальные капканы: понапрасну рот не раскрывают.

Значит, за двадцать один чемодан Димуля получил плату. А поскольку версию о любви Людмилы мы отвергли – платил, выходит, Виктор Павлович. Спрашивается: чем?

Бедная женщина! Зачем ей столько?! Вместе с корсетами, часами, шубами она приобрела жуткую обязанность отвечать на противные вязкие звонки Димули. Обязанность увиливать, плохо спать, притворяться любезной (не дай бог, Дима обидится, протрепется, настучит).

Вместе с двадцать одним местом багажа она привезла страх. Всякий раз, надевая часы «от Димули», штаны «от Димули», вспоминать Димулю – незавидная доля.

Виктор Павлович, находясь на такой высоте…

Надеюсь, Якубовский действительно агент «Моссад» или ЦРУ. Тогда не так обидно. Тогда наш министр госбезопасности пал жертвой коварных спецслужб, матерых профессионалов, асов провокаций и вербовки.

Но если это просто Дима… Если министра безопасности России схомутал просто авантюрист…

Согласитесь, проиграть Каспарову не постыдно для любого шахматиста. Но проиграть Остапу Бендеру – каким же надо быть олухом, какой дешевкой.

И после этого – зная о себе всё; зная, что и президенту многое известно, – печатать в газетах письмо Ельцину, восклицая с трагическим пафосом: «Обратиться к Вам меня побуждает моя человеческая совесть, гражданская позиция и честь российского офицера, отдавшего более тридцати лет служению Отечеству».

Жаль милиционера Баранникова. Ужасен позор, мучителен страх перед судом. Баранников пишет, что его отставка – результат интриг ельцинского окружения. Очень может быть. Но что это меняет? Часы, шубы, килограммы шоколада, литры «Шанели» никуда не деваются, вне зависимости от порочности и преступности интриганов.

Надеемся, что читатели, включая чету Баранниковых, личный состав МБ, президента России и пр., поймут, зачем мы печатаем эту грязь.

В этой грязи тонул министр государственной безопасности. Тонул долго. И всё это время безопасность нашей страны была в кошмарной зависимости от того, что Баранников велит расследовать быстро и тщательно, что – отложить, что – вообще не трогать и забыть.

История с министром безопасности поучительна. КГБ – такое же гнилое ведомство, как и прочие. Рассказы о чекистах – рыцарях революции списаны в архив.

Когда патриоты из «Дня», ФНС и прочие им подобные мечтают опереться на КГБ в борьбе с продажным правительством – напрасно обольщаются.

В доказательство – фрагмент беседы Якубовского и Бирштейна (президент «Сиабеко»).

ЯКУБОВСКИЙ. Хорошо, Борь, помоги мне, я тебя прошу, только с двумя этими людьми.

БИРШТЕЙН. С кем?

ЯКУБОВСКИЙ. Ну я тебе говорю: Виктор Павлович (шеф КГБ) и Виктор Федорович (Ерин, шеф МВД).

БИРШТЕЙН. Я тебе еще раз говорю: я могу отвечать только за одного. Понимаешь? Отвечать за одного я могу. А второго я в глаза не видел.

ЯКУБОВСКИЙ. Борь, я считаю, если сегодня ты сможешь получить согласие от дяди Вити (Баранников), а ты говоришь, что ты в этом уверен на сто процентов…

БИРШТЕЙН. Да, это – сто процентов.

ЯКУБОВСКИЙ. То больше никто не нужен. Я буду считать, что я надежно защищен.

БИРШТЕЙН. Это не надежно. Сегодня этого недостаточно.

Лубянка ненадежна. Не знаешь, плакать или смеяться.

1994

Опять двойка?

11 января 1994, «МК»

В полночь 12 декабря в Кремле на банкете в честь «Нового политического года» вице-премьер и начальник конституционной госприемки В. Шумейко торжественно объявил:

– Конституция принята! Поздравляем!

Моментально потеряли смысл яростные споры, хороша Конституция или плоха. Принято народом. Конец дебатам. Извольте исполнять.

Кому-то (Явлинскому) Конституция не нравится, кому-то (Жириновскому) – нравится очень, кто-то бормочет «лучше такая, чем никакой». Но все согласны, что Закон необходим, и готовы жить по закону. По новой Конституции.

Песен о ней еще не сложено (рифму трудно подобрать[65]), но белым стихом Конституцию уже воспели. Пресс-секретарь заявил, что она есть «доминирующая предпосылка стабильности». Поди пойми, но звучит великолепно. И еще: «А дальше – непростая работа по организационно-структурному обеспечению действия новой Конституции».

Итак, нет вопросов, исполнять или не исполнять Конституцию.

Но, увы, все чаще слышим куда более драматичный вопрос:

– Есть Она или нет Ее?

13 декабря Центризбирком сообщил: избирателей в России – 105 284 000; участвовали в голосовании 55 987 000, то есть 53 %.

«Известия» опубликовали результаты: «за» Конституцию 29 337 000, т. е. 60 % от числа голосовавших. Получается, что голосовавших было 48 895 000. Не сходится на 7 000 000.

18 декабря «Российская газета» пишет: «По данным Избиркома, в голосовании участвовало 58 000 000 человек, “за” Конституцию 32 900 000, т. е. 58,4 %».

На самом деле 58,4 % от 58 000 000 – это 33 872 000. Не сходится на миллион.

21 декабря «Комсомольская правда» сообщила: «за» Конституцию 32 937 630, т. е. 58,4 % от числа голосовавших. Получается, что голосовавших было 56 400 051. Опять не сходится, на 1 600 000.

21 декабря «Российская газета» уточнила: в голосовании участвовало 58 187 755 человек…

Но как ни считай, если избирателей 105 миллионов, получается, что «за» Конституцию проголосовало менее трети (31 %) избирателей.

А по закону Конституция считается принятой, если «за» больше половины избирателей: 50 % плюс один голос.

В такой ситуации особенно приятно читать «Известия» (22 декабря): «Новая Российская Конституция начинает действовать. Центризбирком наконец официально объявил, что референдум по проекту Основного Закона состоялся и что этот проект одобрен необходимым большинством населения страны».

Никогда прежде мы не предполагали, что 31 % можно называть «необходимым большинством».

Расхождений в «официальных сообщениях» о результатах голосования так много, что невольно возникает образ плохого ученика, который, вместо того чтобы решать задачу, подгоняет ее под нужный ответ.

А может быть, экзамен не сдан? Может быть, двойка уже получена, но признаваться совсем неохота?

В дни апрельского референдума в России было 107 310 374 избирателя. В дни декабрьских выборов нас оказалось 105 284 000.

Спрашивается в задаче: куда исчезли два миллиона двадцать шесть тысяч правоспособных граждан? Потерять за полгода два миллиона человек не всем удается даже на войне. Может быть, этот мор называется «подведение итогов всенародного одобрения»? Тогда чем меньше избирателей – тем больше процент одобрямса.

Срок хранения избирательных бюллетеней скоро истекает. Потом их сожгут[66].

Двоечники любят сжигать дневники. Искренне веря, что с понедельника начнут новую жизнь. Начнут «непростую работу по организационно-структурному обеспечению действия новой Конституции».

Блокадная книга

13 января 1994, «МК»

– Не пей, братец!

Козленочком станешь.

Каких только документов не увидишь! Вчера в открытое окно редакционного кабинета порыв ветра швырнул растрепанную пачку бумаги. А кабинет аккурат наш с Алексеем Мериновым.

Стали разбирать – оказалось, счета из буфета Белого дома. Или из ресторана – бог его знает.

Там депутаты и их друзья питались. В кредит. А работники общепита все записывали, записывали. Кому, когда, что, сколько и почем.