Цирк в шкатулке - Дина Сабитова

Он улыбнулся:

— Привет, я не хотел тебя пугать. Меня зовут Марик, а тебя, наверное, Амелия?

Принцесса подумала: «Заорать я всегда успею, если надо. И он вовсе не выглядит опасным разбойником. А сидеть тут взаперти так скучно, что не стоит отказываться от неожиданного знакомства, раз уж оно свалилось мне на подоконник».

— Амелия, — кивнула принцесса. — Ты кто? Я надеюсь, не разбойник?

— Ну какой я разбойник, разве похож?

— Видишь ли, мальчик, — рассудительно заметила принцесса, — я ни разу в жизни не встречала живых разбойников. И не живых тоже не встречала. Трудно судить, похож ты на разбойника или не похож.

— Да я не разбойник. Я из цирка.

Принцессе захотелось подпрыгнуть от радости. Ах, правильно она сделала, что не всполошила стражу. Мальчик из цирка! Приключение с доставкой на дом!

Но прежде чем окончательно отказаться от опасений, надо выяснить, как этот Марик сюда попал.

— А любой залезет, — засмеялся Марик. — Смотри: вон водосточная труба, козырек крыльца, потом крепкий плющ, а потом на карниз — и сразу твое окно.

— Ну и зачем ты забрался сюда, Марик из цирка? — спросила принцесса.

— Понимаешь… — Марик спрыгнул в комнату и кинул озабоченный взгляд на высыпавшийся из его сандалий песок, так заметный на стерильно белом полу. — Понимаешь, в городе запрещены все развлечения, директор наш в тюрьме. Ты не думай, он не преступник, его арестовали за то, что мы дали представление без разрешения. А нам надо работать.

— Я понимаю. Мама рассказывала мне, что доходы населения не могут увеличиваться, если население не работает. И что все должны работать. Даже королевы. И принцессы.

— Ну вот. А из-за тебя никто из артистов работать не может: ни театр, ни цирк, ни даже парк развлечений. Карусели тоже закрыты.

— Из-за меня? Ой, Марик, что ты говоришь? Я только и мечтаю пойти в театр, или в цирк, или хотя бы в кино.

— Вот-вот: сидишь и мечтаешь. А в городе ходят слухи, что, пока ты не закончишь домашнее задание на лето, никаких каруселей. Ни для кого.

— Это несправедливо! — топнула ногой принцесса. — А вдруг я никогда не сделаю этого домашнего задания?

Она села за стол и горестно оперлась подбородком на сложенные кулачки.

— Если ты пришел меня уговаривать работать побыстрее, можешь сразу прыгать назад в окошко.

— Почему? — удивился Марик.

— Потому что… — В голосе принцессы послышались слезы. — Потому что я до конца жизни не решу эту дурацкую задачу, а за ней ведь еще десять оставшихся! Я сижу над ней уже пятый день!

— Даже гулять не выпускают? — посочувствовал Марик. — А можно мне глянуть, что за задачка у тебя не получается?

В ответ принцесса, жалобно шмыгнув носом, подвинула к нему толстый задачник:

— Там закладка. Какой-то остров, какие-то а-бэ-цэ.

Я вообще не понимаю, при чем тут математика… Остров — это же география?

Марик открыл было книгу с надписью «Математика» на корешке, но остановился.

— Слушай, Амелия. Ты меня прости, конечно. А ты точно принцесса? Вот где, к примеру, твоя корона?

— Ты совсем глупый, да? По-твоему, я и спать должна в короне, и в школу ходить, и уроки делать? Это же парадная одежда. Хранится в сокровищнице. Тебе-то корона зачем? Или ты все же разбойник и явился меня ограбить?

— Да нет, я ничего, — смутился Марик. За исключением короны все остальное было точно так, как в шкатулке.

При одном взгляде на задачу Марик успокоился. Такие задачки он решал еще года два назад. Площадь острова — ну, тут ясно, вспоминаем теорему о прямоугольном треугольнике, квадрат гипотенузы равен…

— Бери ручку и пиши. Я буду диктовать.

Амелию не надо было просить дважды. С радостным визгом (впрочем, визжала принцесса вполголоса, чтоб не услышала стража) она схватила ручку.

Через полчаса все одиннадцать задач были решены.

— Ух, здорово! А я столько дней мучаюсь. — Принцесса захлопнула тетрадь. — Ты такой необычайно умный, Марик!

Марик смутился. Похвала была ему приятна.

— Теперь ты уже уйдешь? Побудь со мной еще немножко, а?

— Да я каждую минуту дрожу, что войдет твоя мама, или папа, или кто-либо другой. И мне крышка.

Амелия подергала ручку двери и вздохнула. Никто не придет… Мама сказала, что откроет дверь только вечером, к ужину. А если Амелия закончит задачки раньше, то пусть позвонит по телефону.

— Так это тебя мама закрыла, да? Она что, злая?

Нет, Амелия не может позволить, чтоб так говорили о ее маме. Мама не злая. Просто мама строгая и желает принцессе добра.

— Тебе бы понравилось, если бы я так сказала про твою маму?

Марик пожал плечами:

— А у меня нет мамы.

— Нет мамы? Совсем? Умерла, да? — И по лицу маленькой принцессы вдруг потекли слезы. — Твоя мама совсем умерла, да?

Марик и сам не знал, почему он вдруг рассказал этой смешной рыжей девочке все. И про Гертруду, и про приют «Яблоня», и про Линду с ее леденцами, и про зайца на стене, и про то, как он представляет, что цифры — это маленькие зверушки, и даже про синее одеялко и ту корзинку, в которой его нашли.

— И меня там дразнили Марик-комарик, — закончил он свой рассказ.

— И вовсе не обидно тебя дразнили. Забавно, — вздохнула принцесса. — А знаешь, когда я была совсем маленькая и еще не ходила в школу, мы жили в другом месте. Не во дворце. И мама там на меня никогда не сердилась. И она звала меня не Амелия, а Карамелька.

— Тебе идет. Пожалуй, я так и буду тебя называть — Карамелька. Можно?

— Можно, Комарик, — хихикнула Карамелька. Она уже перестала плакать и была совершенно счастлива: задачки решены — все! И такой замечательный мальчик залез в окно.

Она сунула руку в карман платья. Пожалуй, ему надо показать, какое у нее таинственное сокровище. Никому она его не показывала, а Комарику понравится.

— Вот это я прятала, когда ты вошел. Если мама найдет, она будет огорчена. Потому что это бесполезная забава — так она скажет.

— Ух ты! — Марик взял сокровище в руки. — Как красиво!

Это был стеклянный шарик, небольшой, размером чуть больше грецкого ореха. А внутри шарика сиял прекрасный другой мир.

Там — зеленели сады с крохотными румяными яблоками, там цвели цветы на лугу и вилась тропинка куда-то за холмы. Там журчала маленькая речка, а в ней плескались серебряные рыбки. Там на дальнем холме стоял домик с красной черепичной крышей, и над его трубой поднимался дымок. А если шарик встряхнуть, то в воздух — над домиком, над холмами, над травой и речкой — взвивались яркие бабочки.

Марик понял, почему Карамелька так дорожит этим шариком. В скучной черно-белой комнате это была единственная цветная вещь. Не считая рыжих локонов самой Карамельки.

— Никто не войдет, пока я сама не захочу. Они заперли меня снаружи, а я закрылась изнутри. И все эти дни, как только оставалась одна, любовалась этим моим сокровищем. Бабочками, — вздохнула принцесса. — Но теперь я могу идти гулять в сад, любоваться настоящими бабочками тоже. Слу-у-ушай! — подскочила вдруг на месте Карамелька. — А как ты прошел через ворота дворца?

— Нашел дырку в заборе. Пока было темно, рано утром пролез и спрятался в саду. А что?

Глаза Карамельки блестели:

— Ой, Комаричек, возьми меня с собой! В цирк, а? Мы же можем, когда будет темно, пролезть назад в эту дырку? Я только один раз была в цирке, очень давно, еще маленькой.

— Карамелька, ты с ума сошла? Тебя хватятся и будут искать всеми силами армии и полиции! Это даже не скандал получится, а государственное потрясение.

— Да мы ночью! А утром я вернусь — никто и не заметит.

Марик думал. Вечером мама принцессы придет спеть ей колыбельную песенку. Даже Казимира ему теперь поет колыбельные, а тут настоящая мама. Потом она будет заходить пару раз ночью, чтоб поправить одеяло. Это тоже точно — так делала Гертруда, ведь дети могут простудиться, если одеяло сползет. Ясно, что принцессы хватятся еще до полуночи.

Карамелька твердо покачала головой.

— Нет, Комарик. Мама никогда не поет мне колыбельных песен. И никогда не заходит ночью. Потому что она же и королева, и министр финансов. Мама очень много работает. Ей некогда. У нее все время это… бюджет… профицит… инфляция…

Это звучало убедительно, и Марик подумал, что, пожалуй, просьба принцессы не так уж невыполнима.

Обед, полдник и ужин Карамельке приносили прямо в комнату (Марик прятался под столом) — и дети поделили все по-братски.

В девять вечера зазвенел телефон, висящий на стене.

— Да, — сказала Карамелька. — Хорошо. Нет. Может быть, завтра. Доброй ночи, мама.

А еще через пятнадцать минут Марик и Карамелька вылезли через обнаруженную Китценькой дырку в заборе и побежали на окраину парка развлечений, туда, где на речном берегу стояли фургончики цирка «Каруселли».