Евгений Иванович Якушкин (1826—1905) - Любовь Моисеевна Равич

В последние годы начинает все более отчетливо выявляться роль Е. И. Якушкина как собирателя и хранителя декабристских материалов. Известно, что целый ряд в высшей степени ответственных и значительных мемуаров декабристов вообще не появился бы на свет, если бы не энергия и настойчивость Евгения Ивановича. Ему мы обязаны появлением воспоминаний и записок И. И. Пущина, В. И. Штейнгейля, Н. В. Басаргина, Е. П. Оболенского, И. Д. Якушкина. Живя на поселении, некоторые декабристы принялись было за перо еще в 40-х гг., но после вторичного ареста М. С. Лунина уничтожили написанное, и Якушкину стоило больших трудов заставить их снова писать свои воспоминания. Признание И. И. Пущина: «От Вас, любезный друг, молчком не отделаешься» — фраза, которой начинает Пущин свои воспоминания, — могли бы повторить и другие декабристы, которых молодой исследователь буквально атаковал просьбами, уговорами, требованиями. Уже после смерти отца Евгений Иванович обратился к хорошо знавшему его Е. П. Оболенскому с просьбой поделиться своими воспоминаниями о покойном. Старый декабрист тотчас откликнулся. 27 августа 1857 г. он писал Пущину: «Евгений <…> просил сообщить, что я знаю об Ив[ане] Дим[итриевиче] и в особенности о ялуторовских школах. Исполню с удовольствием этот долг дружбы к покойному, эту дань уважения к его памяти».{146} Далее он сообщает, что написал в Ялуторовск для уточнения некоторых данных. А 20 сентября того же года Оболенский пишет, что уже отослал рукопись воспоминании об И. Д. Якушкпне его сыну. Эта рукопись бережно хранилась в семейном архиве и уже в советское время была опубликована в сборнике «Декабристы и их время» (Л… 1928). Публикация была осуществлена внуком декабриста Е. Е. Якушкиным. В архиве Якушкина сохранились до нашего времени также тетради II. И. Борисова, письма Г. С. Батенькова и С. П. Трубецкого, множество бумаг, принадлежавших ранее Пущину, собрание стихотворений Батенькова, собрание стихотворений Рылеева (использованное Гербелем для заграничного издания сочинений поэта), не говоря уже о бумагах его отца.

Якушкин был и своеобразным редактором сочинений декабристов. Когда, например, П. Н. Свистунов написал статью, являвшуюся откликом на книгу Розена «Записки декабриста», то, прежде чем передать ее в печать, он послал ее для прочтения и одобрения молодому Якушкину.{147} Евгений Иванович был автором предисловия к запискам Басаргина (написанным по его настоянию) и подготовил их к публикации. Он же снабдил предисловием подготовленные им к печати записки Пущина и своего отца (записки Ивана Дмитриевича диктовались им сыновьям).

Наряду с рукописным в 50-е гг. XIX в. начал создаваться и иконографический фонд материалов, связанных с декабристами. В сущности начало ему было положено гораздо раньше — еще многочисленными акварелями Бестужева, выполненными в Сибири. Но это были уникальные произведения, а требовалось уже и «массовое» производство портретов декабристов, так как в прогрессивном русском обществе в это время был на них большой спрос. Эту общественную потребность взялся удовлетворить Е. И. Якушкин. Он освоил сначала фотографию (вспомним, что среди декабристов он назывался фотографом), а затем и литографию и принялся за изготовление и размножение портретов деятелей 14 декабря; помогали ему в этом деле жена и брат. «В конце мая начнется фабрикация портретов Матвея Апостола, Волконского, Батенькова и Трубецкого, — сообщает Евгений Иванович И. И. Пущину, — доски приобретены». «Фотографии на полном ходу, — пишет он в другом письме, — у меня для Вас готовы портреты Сергея Петровича, Матвея Ивановича и Сутгофа. Ваши портреты будут Вам доставлены также в скором времени». «Литографическое заведение не праздно проводит время», — такими и подобными сведениями пестрят письма Якушкина той поры.{148}Кроме литографии и фотографии у Якушкина было множество подаренных ему живописных изображений декабристов, главным образом акварелей и рисунков. Посетивший его незадолго до смерти П. Шереметев рассказал, что видел у Якушкина альбом с декабристскими рисунками.{149} К сожалению, не все дошло до нас из этого богатейшего собрания, однако значительная часть его находится ныне в Эрмитаже. Девять портретов декабристов работы К. П. Мазера восходят к собранию Вячеслава Евгеньевича Якушкина. Знаменитые рисунки, сделанные во время следствия над декабристами А. А. Ивановским и В. Ф. Адлербергом, также поступили в Эрмитаж из собрания Якушкиных.{150}В сущности им принадлежала подавляющая часть иконографического декабристского фонда.

Собирание декабристских документов при всей важности этого дела не было, однако, самоцелью для Якушкина. Он стремился всеми силами и доступными ему средствами опубликовать собранное — сначала в отечественной печати, а потом, если это оказывалось решительно невозможным, за рубежом. В этом направлении он сделал очень многое.

Как только «дружеский круг Евгения» получил в свое распоряжение журнал «Библиографические записки», молодой исследователь опубликовал на его страницах целый ряд декабристских материалов. В № 22 за 1858 г. им была опубликована переписка тещи И. Д. Якушкина Н. Н. Шереметевой с В. А. Жуковским, содержавшая сведения о декабристе, которого поэт называл «ваш далекий страдалец». Читателям «Библиографических записок» не нужно было объяснять, о ком идет речь. «Он не падет духом, — писал Жуковский о декабристе, — если вы, его единственные сокровища на земле, будете помогать ему своей твердостью». «Напишите Вашему внуку (Якушкину) в Петербург, чтобы он меня навестил, — просит Жуковский. — Мне приятно будет переговорить с ним о его переписке с отцом». В последнем письме уже вполне прозрачная просьба поэта: «уведомьте об Иване Дмитриевиче».{151}

Декабристские материалы содержатся и в двух статьях Якушкина «По поводу последнего издания сочинений А. С. Пушкина» и «Проза А. С. Пушкина» («Библиографические записки», 1858, № 10, 11 и 1859, № 5, 6). В этих статьях им опубликованы: описание встречи Пушкина с арестованным Кюхельбекером, мнение Пушкина о Пестеле, уточнялся текст послания Пушкина Пущину в Сибирь («Мой первый друг, мой друг бесценный»), процитированы две строки из послания декабристам в Сибирь («Во глубине сибирских руд»). Все эти материалы имели большое общественное значение. Но еще более значительной была статья Якушкина «Неизданные записки о Пушкине», которая фактически являлась некрологом только что скончавшемуся И. И. Пущину и панегириком его делу. Вот что пишет в ней Якушкин: «Симпатическая личность автора, его трагическая судьба, беспристрастие и теплота рассказа дают этим запискам особенное значение… Он принадлежал к числу тех немногих, которые не только не сочувствовали отсталому общественному мнению, но и старались противодействовать ему собственным примером».{152} Сказать больше в подцензурном издании (да еще бывшем на дурном счету у властей) было немыслимо, но и этого было вполне достаточно для опытного читателя того времени.

Следующей публикаторской работой было напечатание самих «Записок о Пушкине», написанных Пущиным по просьбе Якушкина. Это оказалось тоже весьма не просто. «Библиографические записки» свирепо преследовались цензурой. В письмах их редакторов мы находим многочисленные жалобы на цензурные гонения. Можно было опасаться, что «Записки» декабриста в них совсем «не пройдут». Надо было искать другой журнал, идейно близкий