Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ) - Якубович Александр

– Я же говорю, не помнишь, – просто ответил я.

Оранса не хуже того менталиста умела отводить глаза.

– Значит, война с Кваттом.

– Да.

– Тогда мне нужно жениться… – внезапно выдал де Гранж.

Нет, в целом логика Орвиста прослеживалась, но от такого кульбита от войны с западной империей и до женитьбы удивился бы кто угодно.

– Какие у тебя выводы интересные…

– Ну, я же последний мужчина в роду, так что надо думать о будущем, – спокойно сказал Орвист.

– Это сейчас ты или матушка Эдит говорит твоим ртом? – лукаво спросил я, опять отрываясь от письма.

Мой вопрос немного смутил будущего графа, но ненадолго.

– Может и она. Но матушка мудрая женщина, это всегда и мой отец повторял. Не вижу причин не доверять ее мнению.

Ну, тут спорить было бесполезно. Графиня, что та стальная леди, была мудра и рассудительна, будто родилась такой. Не знаю, что там по молодости воротил Бренард, но просто так такие качества в человеке не возникают – только под давлением обстоятельств.

Вызвать вновь «божественную руку» у меня получилось только один раз, но я тогда чуть не лопнул от натуги. Но общий принцип понял. Нужно было выпускать энергию из души и позволить ей слиться с телом, будто бы создать свой ментальный клон внутри своего же тела. Такую сущность я приобретал в чертогах и никогда не задумывался, чем именно я там был. В реальном мире это было провернуть невероятно сложно: нужна и концентрация, и огромная воля. Во время борьбы с многократно превосходящим меня по силе виконтом это получилось как‑то само собой. Я все списывал на адреналин. Там ситуация была стрессовая и я был готов сделать что угодно, чтобы убедить друга в правдивости моих слов.

В целом, жизнь вернулась в прежнее русло. Был самый разгар осени, крестьяне заканчивали сбор последних культур, шел налоговый период, когда собирался оброк и подати. Я бы с удовольствием прогулялся на ярмарку в город – уж больно мне нравилась эта толчея, торг, оптовые закупки в последнее время, но так как своего имения у меня не было, то и смысла в подобной поездке… Только если составить компанию Эдит, которой нужно было обеспечить свое поместье.

– Не думали глубже перерабатывать продукцию, что вам сдают оброком? – спросил я графиню, когда мы подъезжали во главе колонны телег к городу.

Сегодня графиня планировала закупить на ярмарке фураж для своих конюшен и скотины, которой пользовались наемные работники. Ну как, закупить. Сама она отправится в городскую управу, а закупками будут рулить ее доверенные слуги.

– Бренард постоянно мне об этом говорил, приводил в пример моего младшего брата и отца…

– Брата и отца?

– О! – графиня рассмеялась. – Мы же никогда вам не говорили, барон! Да, младшего брата. Вы, кстати, тоже с ним знакомы.

Женщина лукаво сверкнула глазами, а я все силился вспомнить, где я мог познакомиться с родственником Эдит.

– И хорошо знаком?

– О, думаю, что да! – веселилась женщина.

Мне было не очень смешно, но то, что вдова сейчас улыбалась, а не ходила со стальной маской вместо лица, было даже хорошо. Потеря супруга после гибели обоих сыновей сильно ударила по женщине. Если бы не Айрин – графиня сломалась бы. Да и «воскрешение» Орвиста чуть привело ее в чувство, во всяком случае, сняло тревоги по поводу будущего родной дочери.

– Ладно, барон, вижу, вы сейчас лопнете от напряжения.

Я старательно делал вид, что пытаюсь вспомнить, где я мог познакомиться с ее братом, но уже как полминуты подслушал правильный ответ в мыслях графини. Так что это была просто качественная актерская игра.

– Я урожденная Тиббот, Антон. А знакомы вы с моим братом, Амером Тибботом. Кстати, он отзывался о вас как об очень талантливом счетоводе еще тогда, накануне войны, когда в его землях вспыхнул бунт.

Удивительные вывороты судьбы. Ну да, с чего бы Орвисту говорить, что его мачеха – старшая сестра Амера Тиббота? Она уже много лет как де Гранж, а кем она была в девичестве – не так и важно, если дело не касалось престолонаследия.

– Ваш брат, кстати говоря, очень грамотно подходил к этому вопросу. Все что можно переработать на месте – перерабатывает… Это увеличивает не только конечную стоимость, но и создает рабочие места в баронстве, а это товарооборот, новые подати и так далее и так далее. И все эти деньги, если они не увезены купцами, так или иначе стекаются в казну рода.

Эдит согласно кивнула.

– Знаете, в чем‑то вы правы, но что допустимо для барона, тем более такого рода, как Тибботы, недоступно графам и герцогам. Наше дело – властвовать на землях и служить престолу. Торговать продукцией, что производят на наших землях? Да, можем, но только тем, что получили в качестве налогов. Все прочее – недостойно высшей знати, Антон. Вы должны это понимать…

Эдит говорила так складно и так ровно, что, казалось, на моем месте должен был сидеть кто‑то другой.

– Обсуждали эту тему с покойным графом?

– О! Постоянно! Он даже ездил гостить к Амеру, чтобы понять, как все устроено, но как только пошли разговоры… Короче говоря, Бренарду пришлось сосредотачиваться больше на торговле и связях с другими домами, чем на конкретном производстве. Так, исподволь даем поблажки мастеровым, ссуды на инструмент и материалы, чтобы в графстве всегда кипела работа. Ну, холопов привлечь к какому труду… Но что могут эти должники? Они же в собственность попали не просто так, а за долги… Обычно и не умеют ничего – мастера‑то быстро себя выкупают.

Тут я был с Эдит согласен. В очередной раз феодальная система этого мира, которая была зацементирована магией и богами, тормозит развитие человечества.

– Ваша правда, графиня. Вот только знаете, я считаю, что все это неправильно. Вот даже ваш брат – он размещал просто заказы у существующих мастеров, каждому свое, в счет налогов. Я же поставил на своих землях лесопилки, дал людям работу, кров, уверенность в будущем, платил за все из своего кармана. Вот умирает талантливый кузнец и что происходит? Хорошо, если у него был ученик. Мои же лесопилки будут стоять и работать вне зависимости от людей, потому что они сами – актив, они – главная ценность. Средство производства, поставленного на поток, а не отдельный мастеровый, который ограничен собственными силами и финансами. Если нужно, то откроется баронский карман и будет куплен и новый инструмент, и помощники наняты. Только работай.

Эдит внимательно выслушала мою тираду о несовершенстве феодализма и быстро уловила суть.

– Примерно то же и Бренард мне говорил, мол, посмотри, Эдит! У нас в казне лежит тридцать тысяч золотом! И что толку? В рост столько не отдать, да и не возьмут. Построить новый дом? Зачем? Нанять больше воинов? К чему? Говорил, что сидим мы на деньгах, как в землю обратно это золото закопавши, пока кузнецам на новые инструменты или хороший уголь не хватает, потому что купцы цены взвинтили. Вот и работают они кое‑как, как придется.

– Ваш супруг был очень разумным человеком, графиня. Это видно и по вашим рассказам, это я и сам увидел в посольстве.

– Да, был, – согласилась Эдит. – Вот только не знаю, успел ли он привить это Орвисту.

– Даже если нет, то виконт будет стараться, вы же знаете.

– Одних стараний недостаточно, барон, ой, как недостаточно.

Остаток пути мы обсуждали различные способы финансирования производств. В конце концов, мне удалось убедить Эдит, что лучший способ – это владение мастерскими, а не людьми, что шло вразрез с феодально‑рабской доктриной местного общества. Вопрос был только в стоимости этих самых мастерских. В итоге пришли к выводу, что на самом лучшем инструменте и с хорошим углем, светом и помощниками даже средней руки мастер будет выпускать качественную продукцию в стабильном темпе, в отличие от талантливого кузнеца, которому приходится работать «тем, что есть» под рукой.

Когда прибыли в Мигне, графиня отправилась в управу, я же – к кузнецам.

Буквально на вторую неделю пребывания в поместье де Гранжей я взвыл от тоски. Нет, первые дни я отъедался и отсыпался, как и рекомендовал король, но потом надо же было чем‑то заниматься. Учиться писать? Так через час‑полтора начинало сводить руку от напряжения. Нужно было что‑то мастерить, и я уже придумал, что именно.