Второй пол - Симона де Бовуар

В борделе момент, когда клиенты делают выбор, – это настоящий парад; этот парад может принимать более сложные формы – «живые картинки», «артистичные позы». Проститутка, желающая выделиться, повысить свою стоимость, не ограничивается пассивным показом своего тела; она стремится обнаружить особые таланты. Греческие «флейтистки» пленяли мужчин своей музыкой и танцами. Женщины племени улед наиль исполняют танец живота, испанки танцуют и поют в Баррио-Чино: и для тех, и для других это способ предложить себя в изысканной манере особому ценителю. Нана, как известно, выходит на сцену с определенной целью, ей нужны «покровители». Некоторые мюзик-холлы, как некогда кафешантаны, кабаре, представляют собой попросту бордели. Любое ремесло, любой вид деятельности, связанный с обнажением женского тела, может быть использован в «галантных» целях. Нет сомнения, есть танцовщицы мюзик-холла, есть платные партнерши для танцев в кабаре, обнаженные танцовщицы, партнерши для проведения времени за столиком, сексапильные красотки, манекенщицы, певицы, актрисы, которые не смешивают эротическую часть своей жизни с ремеслом; и чем большего мастерства, технического совершенства, выдумки требует их ремесло, тем в большей степени оно становится самоцелью; однако нередко женщина, «предлагающая себя» публике, впадает в соблазн использовать свой шарм и с помощью интимной коммерции заработать себе на жизнь. И только куртизанка обзаводится ремеслом, которое служит ей ширмой. И редкая из них ведет себя как Леа, героиня Колетт, которая на обращение друга «моя актриса» отвечает: «Актриса? Подумать только, мои любовники становятся бестактны». Торговая, рыночная стоимость каждой из них зависит от репутации, точнее, от имени, а сделать «имя» можно на сцене или на экране, потом оно становится источником дохода.

Не каждая Золушка мечтает только о волшебном принце: муж или любовник, она подозревает, может превратиться и в ее тирана; поэтому она предпочитает мечтать о собственном смеющемся изображении на афишах больших кинотеатров. Но все-таки чаще всего благодаря «протекциям» мужчин она достигает этой цели; именно мужчины – муж, любовник, вздыхатель – обеспечивают ее триумф, предлагая ей свое состояние или имя, свою известность. Потребность нравиться окружающим, нравиться толпе, массе очень роднит звезду с гетерой. В обществе они играют сходные роли: гетерами я называю всех женщин, которые не только свое тело, но и свою личность в целом рассматривают как капитал, годный для эксплуатации. Их жизненная позиция не имеет ничего общего с жизненной позицией творческого человека, созидателя, который, выходя за грань возможного в своем творчестве, превосходит самого себя, выходит за пределы изначальных данных и, становясь другим, зовет к свободе, открывая ей будущее; гетера не снимает покрывала с мира, не прокладывает путей для человеческой трансценденции[426]; она, напротив, использует это стремление к трансцендентному для извлечения личной выгоды. Гетера, предлагая себя восхищенным поклонникам, не отрицает пассивную женственность, которой предписано пребывать во власти мужчин, но наделяет ее волшебной силой, что позволяет держать мужчин в ловушке самим своим присутствием, кормиться этим, если хотите, пожирать их и затягивать вместе с собой в имманентность.

Этот путь позволяет женщине обрести некоторую независимость. Одаривая собою многих мужчин, она не принадлежит никому в отдельности; накопленные деньги, приобретенная известность, которой она пользуется как ходовым товаром, обеспечивают ей экономическую самостоятельность. Самыми свободными женщинами Древней Греции были не матроны, не рядовые проститутки: ими были гетеры. Куртизанки эпохи Возрождения, японские гейши несравненно свободнее всех своих современниц. Во Франции самой свободной женщиной, свободной по-мужски, можно считать Нинон де Ланкло. Парадоксально, но факт: те женщины, которые максимально используют свое женское начало, свою женскую природу, достигают положения, сходного с положением мужчины; отталкиваясь от своего пола, который отдает их во власть мужчин как объект, они становятся субъектом. Они не только зарабатывают себе на жизнь, как мужчины, но и жизнь их проходит исключительно в мужском окружении; исповедуя свободу нравов, вольные в своих намерениях, придерживаясь широких взглядов, они могут подняться – таков пример Нинон де Ланкло – до редчайшей свободы разума. Самые изысканные, выдающиеся из них нередко окружены артистами, писателями, которые скучают в обществе «порядочных женщин». В гетере находят самое пленительное воплощение мужские мифы: она более, чем какая-либо другая женщина, воплощает в себе плоть и дух, она – идол, вдохновительница, муза; художники и скульпторы ее выбирают своей моделью; поэты мечтают о ней; интеллектуал обнаружит в ней все сокровища истинно женской «интуиции»; в отличие от матроны, матери семейства, у нее легкий, свободный ум, потому что она не погрязла в лицемерии. Особенно одаренные гетеры не удовлетворяются ролью Эгерии; они испытывают потребность самостоятельно проявить ту ценность, какой наделил их чужой выбор; свои пассивные добродетели они хотели бы превратить в деятельность. Они являют себя миру как суверенные субъекты, они пишут стихи, прозу, занимаются живописью, сочиняют музыку. Именно так Империя стала самой знаменитой из итальянских куртизанок. Возможен и такой вариант, когда женщина использует мужчину как инструмент и при его посредстве начинает исполнять сугубо мужские функции: так через своих могущественных любовников правили миром «великие фаворитки»[427].

Такое освобождение находит свое выражение, помимо всего прочего, и в эротическом плане. Заставляя мужчину платить деньги или оказывать ей какие-либо услуги, женщина как бы компенсирует комплекс женской неполноценности; деньги здесь играют очистительную роль; они сводят на нет борьбу полов. Если многие женщины, отнюдь не профессиональные проститутки, стремятся заполучить от своих любовников денежные чеки и подарки, так это не из скупости: заставить мужчину платить – и расплачиваться за это, как мы увидим дальше, – это значит сделать его своим орудием. Женщина таким путем защищается, чтобы не стать самой орудием в руках мужчины; он полагает, что «имеет ее», но это сексуальное обладание иллюзорно; это она его имеет, и в гораздо более серьезном смысле – в экономическом. Ее самолюбие удовлетворено. Теперь она может отдаться объятиям любовника; она не уступает чужой воле; она «не обязана» доставлять удовольствие, это она скорее получает удовольствие как дополнительную прибыль; о ней уже нельзя сказать, что ее «взяли», поскольку ей заплачено.

Надо сказать, что куртизанка считается фригидной женщиной. Для своей же пользы она должна уметь управлять и своим сердцем, и своим чревом; сентиментальная или чувственная, она рискует стать жертвой мужского превосходства, подпасть под его влияние, а он станет ее эксплуатировать, всецело подчинит себе либо заставит страдать. Мужские объятия – особенно в начале карьеры – нередко унижают ее; бунт против мужского высокомерия находит свое выражение во фригидности. Гетеры, как и матроны, охотно делятся друг с другом «трюками», позволяющими им работать на притворстве. Это презрение, это отвращение, питаемое к мужчине, – свидетельство того, что в игре «эксплуататор – эксплуатируемый» они совсем не уверены в своем