Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён

– Не знаю, никогда там не был, – нейтрально ответил Пун.

– Общаются. Ещё как общаются. А если и не из нашей канцелярии, то из Её Секретариата что‑то утечёт.

– Почему? – уточнил пограничник. – Что у вас за трудности на ровном месте? Когда задача очевидна?

– А ты не местный. И не знаешь, что в каждом из поименованных домов есть акционеры Большой Двадцатки. А мы им не указ. Я сейчас о Службе, если ты не понял. Своей волей, их даже Начальник начальника моего начальника не может не то что арестовать, а на вежливый разговор пригласить.

– Печально, – спокойно согласился Пун. – Я тебе нужен как законный источник правовых решений в адрес Большой Двадцатки?

– А что тебе терять?! – искренне изумился майор. – Главу дома Бажи вон, под твоим чутким руководством, в кандалы и по этапу! За тебя и награду хотели объявить, негласно! От всей Двадцатки… Но, во‑первых, ты с нашей территории почти не выходишь. А у нас тут всё «прикрыто», хе‑хе. А во‑вторых, говорят, Сама сказала: если кто Моего Мальчика тронет, я не буду разбираться. И Двадцатка станет Пятёркой, в лучшем случае.

– Не знал, – смущённо потёр затылок Пун.

– Ну так а где ты бываешь, кроме нашего полигона да артиллерийского полигона? – резонно заметил собеседник. – Кстати, и это не всё…

Джемадар ещё раз вопросительно поднял бровь.

– Если б ты кого‑то из ваших Войск выписал, исключительно для работы «силой на местах», это бы очень помогло избежать любых проблем, – майор твёрдо смотрел на Пуна. – У нас таких сил просто нет, я про арестные команды. Если арестовывать, допустим, кого‑то из любого Дома‑акционера, а этого человека охраняет под пять десятков караванной охраны, причём на законных основаниях…

– … ещё и в центре города, и подданных другой короны? – тут же подхватил Пун.

– Угу. Мы всегда городскую стражу привлекаем, обычно этого хватало. Но сейчас, когда идёт война, придётся звать армию. Задача явно не уровня городской стражи. А теперь ты скажи, что будет и с «сетями», и со списком? – Связист ткнул пальцем в листок.

– Разбегутся на этапе выдвижения запрошенных вами армейских подразделений, – хмыкнул Пун.

– Не выдвижения. На этапе нашего запроса в Армию. Потому что это тоже будет через Дворец, – поправил майор.

– Цели и задачи ясны. Мой и ваш интерес понятен. А ты точно хочешь сказать, что вот это всё, что мы сейчас обсуждаем, – Пун неопределённо покрутил кистью руки в воздухе, – один‑единственный майор напридумывал?

– Говорят, Она затевает реформы. Да уже затеяла!.. Говорят, после некоторых указов, не будет иметь значения, кто твои родители, я сейчас о сословиях. – Майор твёрдо смотрел на собеседника. – Говорят, что это будут времена, когда репутация твоих предков не будет иметь никакого значения, если ты сам – говно. У нас в службе дворян нет вообще. Отвечать на твой вопрос не буду, сам понимаешь… Но если ты согласен, то содействие тебе будет оказываться с самого верха всей Службы. Правда, связь – всё равно через меня.

– Без проблем, – легко пожал плечами Пун. – Давай писать план мероприятий. Потом организуешь встречу с начальством?

– Ты и сам со своим жетоном к моему начальству можешь легко войти, – с ноткой ревности заметил майор.

– А я не рвусь вверх. Я за разделение труда, за углублённую специализацию и за сотрудничество… родов войск.

Глава 10

– Ну что, настрадалась? – если бы не правила приличия, я бы сейчас ржал.

Алтынай возвращается только к вечеру и имеет вид одновременно выжатого лимона и высушенной тряпки.

– Пошли на улицу?! – увидев меня, она моментально приходит в себя.

На улице, во внутреннем дворе теперь уже квартала  Иосифа, для всех, имеющих доступ внутрь , организована импровизированная чайная‑кофейня (а по мотивам чьих идей – не скажу).

Совет Города, как ни прискорбно, частично оброс бюрократией. При каждом аксакале (типа того же Бехроза) состоит пара‑другая мальчишек‑посыльных, либо просто грамотных помощников, которые тоже вовлечены в работу.

Взаимодействие между «службами» периодически ведётся и на уровне «экспертов» (помощников), многие из которых, помимо своих лавок, теперь приходят сюда на несколько часов в день, как на работу.

Помимо обычной хозяйственной деятельности (которой в любом городе хватает), «узкий круг» посвящённых принял автономное решение о противодействии оккупации Ирана (если попытка таковой воспоследует). Люди, пожив какое‑то время под аналогом самоуправления, идти под руку Шаха не хотят категорически.

Обороняться в горах и городах многие умеют весьма неплохо (тот же Актар сотоварищи); некоторые просто знают теорию и методику (пуштуны из других каумов).

А с моральным духом в этих местах во все времена было более чем неплохо.

Потому, помимо прочего, ведётся централизованная заготовка долго хранящегося продовольствия (неафишируемо), составляется перечень источников воды в радиусе десяти дневных переходов (тоже без огласки), запасаются дрова и многое другое…

К моему удивлению, оно всё как‑то организовывается само. На каждом «направлении» выдвинулся и сидит свой ответственный, выбранный по принципу компетентности в вопросе. Все результаты консолидируются и раз в сутки изменения докладываются Совету.

Подобный вал информации не мог не породить проблем учёта, в который, как рыба в воду, и занырнули с первых минут после прибытия казначей и аудитор.

На мой резонный вопрос, а не перебарщиваем ли мы с гостеприимством, Алтынай коротко отбоярилась: пусть лучше сразу погрузятся во всё и примут решение, с кем они. Чем будут выяснять исподволь, что происходит, тратя силы и нервы. Она с чего‑то решила, что открытость – лучшая политика; и теперь следует этому правилу практически везде. Мне и самому интересно, чем закончится этот её эксперимент, потому наблюдаю, не влезая.

Что до ставленников фискальных служб столицы, она говорит, что нанести реальный вред у них не хватит физических возможностей. Они выполняют функции глаз, ушей и рта (ещё – мозга). В случае, если их выводы будут для нас нежелательными, у нас будет масса времени на реакцию по принципу «или хан, или ишак, или я».

Оказывается, даже их амулетный доклад в столицу будет проходить массу бюрократических «узлов» и ответное решение принимается месяцами.

Такие реалии, что поделать. Посоветовать лично ей они могут быстро. А вот доложиться в Столицу так, чтоб по их отчётам приняли какие‑то моментальные меры – это просто нереально.

Во дворе квартала , «кофейня» Иосифа представляет собой дворик с расставленными в шахматном порядке дастарханами, каждый из которых оборудован мини‑жаровней, туркой, заварником, запасом чая, мёда и сахара (ещё – кофе). Еду и закуски (включая сладости и выпечку) можно любому пацану заказать принести с базара, который находится тут же.

Алтынай переоборудованное место очень понравилось. Именно здесь она хочет сделать ещё и фонтан; но последнее, видимо, будет попозже. Если вообще будет.

– Чай будешь? – как ни в чём не бывало, ожив, спрашивает она, наливая воду из кувшина в медный чайник.

– Нет, не хочу. Такой вопрос… ты же с пастбищ? С жары? С пыли? – деликатно намекаю на необходимость регулярной гигиены, тем более что возможность имеется.

– Вымоюсь перед сном. Сейчас хочу горячего чаю, после него буду мокрой от пота, – тихо поясняет она, чтоб никто не слышал.

Поскольку живём, считай, вместе, она в курсе моей постоянной потребности в большом количестве воды для мытья, не по одному разу в день (так‑то, можно поддерживать гигиену ещё и песком, но это экстрим для ситуаций, когда воды нехватка. Мы же, расположившись у Иосифа, воду можем не экономить).