Девочка и пёс - Евгений Викторович Донтфа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молодой человек больше не улыбался, его тонкие губы сжались и он глядел на кирмианку почти с презрением.
— Тем не менее, ваши действия, господин навир, граничат с произволом, — собравшись с духом, ответила девушка. — Вы отбираете наше оружие, оставляя нас совершенно беззащитными, лишаете нас нашего имущества и всё это без каких-либо на то оснований. Такие действия можно расценивать как преступление и уж тем более они отвратительны, когда совершенны сильными облеченными огромной властью людьми в отношении двух слабых маленьких безропотных иноземцев, которые и без того чувствуют себя неуютно и подавленно, находясь в чужой стране среди чужих людей.
— Трогательно, но лживо, — сурово произнес судья. — А основания у меня есть. Я вижу перед собой весьма странную парочку. Физически развитая кирмианка, утверждающая, что она писарь, но без единого чернильного пятнышка на своих руках, в компании с притихшим лоя с лицом страдальца и лентой вечного изгнанника на шеи. Что может связывать таких непримиримых вечных антагонистов как лоя и кирмианец, если только не какое-то преступление?! При этом на кирмианке одежда судебного чиновника, а лоя сидит на лошади с клеймом Судебной Палаты.
Минлу словно окаменела. В один миг она осознала всю разверзшуюся перед ней пропасть. У молодого навира действительно хватало поводов для подозрения и сейчас всё зависело только от его настроения. Конечно, ему не хотелось взваливать на свой отряд такую обузу как препровождение под конвоем двух иноземных бродяг с непонятным в общем-то результатом. Но если есть подозрение, что эти двое причинили какой-то вред, пусть даже не судье, а всего лишь какому-то мелкому чиновнику из Палаты, то любые хлопоты будут оправданы. Ибо за малейшее ущемление интересов человека Палаты следовало карать незамедлительно и с особым рвением и жесткостью. Это было неизменной тактикой судебной системы Агрона, дабы максимально обезопасить своих верных служителей. В следующий миг девушка ощутила крайнее раздражения по адресу Талгаро. Тоже выискался великий лошадник, сюсюкался с конем по ночам, видите ли ему конь имя свое открыл, Сейвастен — Северный Цвет, ах, как поэтично. А то что у него на заду клеймо Судебной Палаты этого многомудрый знаток лошадей не заметил, этого ему конь почему-то не открыл. У Минлу появилось острое желание свалить всё на Талгаро, мол, это его конь и откуда он его взял она понятия не имеет. Наверняка украл у какого-то ротозея судебного секретаря, так что всё правильно, господин навир, ведите его в тюрьму, там ему самое место. Но ничего подобного Минлу, конечно, не сказала. Вместо этого, опустив глаза, она смиренно произнесла:
— Я прекрасно понимаю как это выглядит, господин судья. И вы в вашем праве. Но прошу вас, всё же снизойти до моей просьбы и оставить мне мой меч. Он очень дорог для меня. Это не просто оружие. Это память и реликвия моей семьи. Он был выкован для одного из моих предков и уже много поколений переходит от родителя к ребенку. Я не могу позволить себе лишиться его.
Минлу понимала, что вступает на скользкий путь. Вполне могло статься, узнав о том как дорог ей клинок, судья из вредности и злорадства захочет еще сильнее завладеть им. Но девушка решила рискнуть поверить в то, что навир не такой уж плохой человек. Минлу казалось, что женская интуиция подсказывает ей именно это. А может в глубине души она никак не хотела смириться с тем что её обольстительные потуги пропали совсем уж втуне. И конечно также в глубине души молодой человек уже относится к ней с симпатией, пусть даже сам этого не осознает.
Судья протянул руку:
— Дай мне посмотреть на клинок.
Минлу не шелохнулась. Ей тут же представилось, что как только она отдаст меч, обратно его уже не получит. Это был почти какой-то детский страх ребенка, у которого старшие ребята просят посмотреть любимую игрушку и совершенно ясно, что они не намерены её возвращать. Не зная на что решиться, она почти с отчаяньем взглянула на сидящего возле её ноги Кита. И тот неожиданно встретился с ней взглядом и качнул головой, словно бы утвердительно кивая. Как будто говорил ей: не бойся, сделай как он хочет.
Минлу вытащила катану и передала её навиру рукоятью вперед. Тот взял меч и принялся разглядывать его. Лейтенант и еще один гвардеец подъехали к судье, вытягивая головы и с любопытством рассматривая непривычное для Агрона оружие.
— Видите эти красивые волнистые линии, — сказал лейтенант, проводя пальцем по полотну клинка, — это не для красоты, это следы особой закалки, которая, как говорят, придает невероятную прочность этим мечам.
— А если на лезвие уронить боб, он разрежется на две части, — вставил гвардеец. — И еще говорят мастера таким мечом могут рассечь сразу двоих или разрубить человека надвое от плеча до паха.
— Смотрите какая гравировка, — восхитился лейтенант, — практически произведение искусства. Такая игрушка стоит как хороший жеребец. А что здесь написано?
— Если родился — живи, если пошел — иди, если во тьме — свети, если готов — умри, — пытаясь скрыть волнение, ответила девушка. Она всё больше и больше переживала по поводу того, что меч у неё отберут. Ведь он действительно был довольно дорогим изделием, а для этой страны еще и весьма экзотическим. Несомненно многие из агронских любителей холодного оружия пожелали бы иметь такой в своей коллекции. И только слабая и довольно иррациональная надежда, проистекающая из того что Кит всё-таки ободряюще кивнул, словно не сомневался что всё будет хорошо, поддерживала её.
Судья поднял меч мастера Юн Фая в боевую позицию и два раза несильно ударил им, рассекая воздух.
— Говорят им можно одним взмахом отрезать у человека бороду, — снова вставил гвардеец.
Навир опустил клинок к лицу девушки, та подняла взгляд.
— Снимай сюртук, — приказал молодой человек.
Минлу с какой-то грустной иронией подумала о том, что это прямо какая-то карма. Точно также она приказывала Касашу. Она медленно начала расстегивать пуговицы из черной древесины священного дерева Брод, которое по заверению Касаша отгоняло злых духов. Жаль что оно не отгоняет заодно и судейских.
Сняв сюртук, она протянула его судье. Тот сделал знак гвардейцу, который так много знал о катане. Подобрав свой плащ, гвардеец спрыгнул с коня, подошел к девушке и забрал сюртук, при этом мужчина с интересом разглядывал кирмианку, словно та была
