Око силы. Четвертая трилогия (СИ) - Андрей Валентинов

Пантёлкин почему-то не поверил. Хотели убить — прикончили бы без разговоров.

— Здесь бумаги Лафара. Он прятал их от всех, и от вас, Ким Петрович, тоже.

Портфель поднимать не стал, ногой пододвинул.

— А те бумаги, что вы взяли в сейфе Вождя? — мягко улыбнулся товарищ Ким. — Лафар, может, и был предателем, но он был моим предателем. Знаете, Леонид Семенович, я очень на вас рассчитывал. Но вы каждый раз поступали по-своему, наперекор. То, что вы явились добровольно, это, конечно, хорошо. Но как вы поступите завтра? В обычное время я бы не стал торопиться, но именно сейчас своеволия терпеть нельзя. Слишком ответственный момент.

Пантёлкин внезапно рассмеялся.

— Значит, все-таки переворот? Ким Петрович, да вы себя никак Бонапартом вообразили?

Лариса Михайловна вскочила, подалась вперед. Товарищ Ким поднял руку:

— Гондла, не мельтешите! Вопрос поставлен правильно. Не Бонапартом, Леонид Семенович, а Жаном Полем Маратом. Он первым понял, что вычищать врагов следует сразу, еще в ходе революции. Друг Народа считал, что в первый год достаточно казнить сотню, во второй придется убить несколько тысяч, а на третий понадобиться снять не менее трехсот тысяч голов. В том мире, где я жил, чистку затянули до 1937 года. Сколько было расстреляло и стерто в лагерную пыль, не подсчитали даже через полвека. Не помогло, опухоль слишком разрослась. То, что должно было стать хирургической операцией, вылилось в чудовищное преступление. Именно 1937 год Сталину никогда не простят… Мы не повторим его ошибок! Операция будет короткой — и не слишком кровавой. А потом можно работать спокойно.

— «Тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; — негромко добавила женщина, — тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение.» Николо Макиавелли, «Государь», глава восьмая.

6

Лампу не оставили, пришлось пробираться на ощупь в полной темноте. Леонид осторожно шагнул вперед, ударился о что-то деревянное, протянул руку. Нары? Нет, обыкновенный топчан, словно в больнице. Тонкое одеяло, поверх него — небольшая брошюрка, раскрытая точно посередине. Читал кто-то — не дочитал.

Его заперли не в камере, в обычной келье, даже без замка, зато с огромным наружным засовом. В коридоре обыскали еще раз, уже по-настоящему. Забрали заточку, вынули шнурки из ботинок, сняли ремень…

Бывший чекист, осторожно присев, нащупал головой холодную стену. Папиросы оставили, но курить совершенно не хотелось. Рот свело горечью. Леонид сглотнул слюну, откашлялся, ударил взглядом в густую тьму:

— Здорово, брат служивый, куришь ли табачок?

Трубочка на диво, давай курнём разок.

Она у кирасира отбита на войне,

В память командира досталась трубка мне.

Эха не было, тьма гасила звуки. Пантёлкин встал, запрокинул голову:

— Наш полк вперед несётся, всех рубит наповал,

Вдруг выстрел раздаётся, полковник с коня пал.

Кукушка лесовая нам годы говорит,

А пуля роковая нам годы коротит!..

Прокричал, упал на твердое дерево, врезал кулаком по стене:

— Все равно не съедите! Подавитесь, подавитесь, подавитесь!..

— Я же предупреждал вас, Леонид Семенович, что в следующий раз патроны будут боевые, — негромко ответил знакомый голос.

Черная Тень, еле различимая в затопившей келью темноте, неслышно шагнула вперед.

— Говорил я вам и другое. Вы — человек упрямый, но везучий. Однако любое везение кончается. Вы не захотели сотрудничать со мной, избрали свою дорогу. Я обещал вам Тускулу, вы попытались попасть туда без меня. Вот и результат. Ни вы, ни я не смогли добиться того, что желали. Историю все-таки изменят, крови будет очень и очень много.

Пантёлкин сунул в карман руку, нащупал зажигалку.

— Не стоит, — Черная Тень еле заметно качнулась. — Иначе вам придется умирать без глаз. И все-таки выход существует, даже отсюда. Есть иные миры и другие времена…

— Кровью расписывать придется, товарищ Агасфер? — Леонид заставил себя улыбнуться. — Или вы теперь Иванов?

Тьма рассмеялась в ответ:

— Лучше просто Вечный, товарищ Вечный. Расписываться не надо, есть гарантии надежнее. Когда вас вызовет Ким Петрович, предложите ему вот что…

Глава 11

Светлая Седмица

1

— Канал — это интеллигентский фетиш, — наставительно заметил товарищ Сталин, раскуривая свою носогрейку. — Некоторые товарищи пытаются подменить классовую борьбу гонкой научных достижений. В политическом отношении это не только смешно, но и очень вредно!

Поручик даже не пытался осмыслить всю глубину очередной сталинской мудрости. На ум приходили все те же пигмеи с козявками. Шеф был определенно недоволен, хоть и пытался это скрыть. Сегодня 30-е, впереди — Вальпургиева ночь с предсказанным переворотом. Но переворот то ли будет, то ли нет, а первомайский парад должен состоятся в любом случае.

С парадом не ладилось. Нарком поручил это хлопотное дело своему новому заместителю Михаилу Фрунзе, тот спихнул подготовку на Муралова, в результате Сталину все равно приходилось дважды день ездить на Ходынку, где стояли войска. Как подозревал Тулак, в вопросе торжественного прохождения войск бывший Генсек, ни дня не служивший в «настоящей» армии, не слишком компетентен, потому и злится.

— Ваш рапорт по поводу этого перебежчика, товарищ Тулак, напоминает фантастический роман Жюля Верна. Но уж слишком фантастический. Из маленькой научной мухи делают большого политического слона. У нас уже работал Канал — летом и осенью 1919 года. Нам перебросили немного оружия, к которому наши патроны не подходили, и несколько мальчишек-добровольцев. Что изменилось теперь? Если верить товарищу Киму, в 1938-м году в СССР правит кровавая клика во главе с предателем истинного марксизма, злодеем и пожирателем младенцев Сталиным…

Нарком провел ладонью по усам, хмыкнул:

— И Ким предлагает заключить с этим людоедом союз? Настоящий союз может быть только между равными по силе…

— Товарищ Сталин, можно я присяду? — ненавязчиво перебил поручик.

Желтые глаза блеснули:

— Это вы намекаете, что товарищ Сталин слишком много болтает? Да, я повторяю общеизвестные избитые истины. Но почему эти истины неясны товарищу Киму и многим другим товарищам? Нет, в Теплый Стан не поеду, сами отправляйтесь. Ким хочет устроить первомайский бенефис, словно стареющая провинциальная примадонна. У меня других дел хватает.

Насчет последнего Семен был полностью согласен с наркомом. Утром в особняк на Арбате пришла очередная, третья за эти дни, ориентировка из ОГПУ. В ней сообщалось, что бойцам невидимого фронта удалось раскрыть гигантский белогвардейский заговор — некий «Трест», организованный «спецами» (главным образом и числа бывших подчиненных Троцкого) и проникшими в СССР кутеповскими лазутчиками. Превентивные аресты дали богатый «улов», но полностью устранить угрозу пока не удалось. В ночь на 1 мая, в канун воскресенья Светлой Седмицы, ожидались провокации и террористические акты.

Наркомат понес первые потери — были арестованы бывшие генералы Потапов и Зайончковский. Приглашение на торжественную церемонию открытия Канала в Теплом Стане пришло явно не ко времени.

— Отравляйтесь, — повторил нарком, — Молодежи нравится Жюль Верн. Поздравьте, кого надо, от моего имени, но не слишком усердствуйте. Думаю, товарищ Ким со своими завиральными идеями скоро сядет в лужу — и не теоретически, а сугубо практически… Что у вас за бумаги, товарищ Тулак?

Короткий сталинский перст ткнул в сторону лежавшей на зеленом сукне стола папки. Поручик невольно замялся.

— Это по нашим немецким делам, товарищ Сталин. Но, может, я после праздника доложу? Ничего особо срочного…

— А не особо? — негромко поинтересовался нарком, набивая трубку. — Товарищ Тулак, не хитрите. Лишние два дня не превратят плохую новость в хорошую.

Семен невольно поежился. «Культ Личности» прекрасно улавливал оттенки.

— Виноват! — отчеканил он, раскрывая папку. — Хотел перепроверить, уж больно странно выходит… Товарищ Сталин, речь, собственно, не о Германии, а об Австрии. Национал-социалистическая партия существует там с 1918 года. Она не слишком многочисленна, более того, в прошлом году произошел раскол, бывший лидер, Вальтер Риль, создал собственную организацию. Три дня назад национал-социалисты собрали очередной съезд и… И на съезд пришел, точнее прибежал, пациент из психиатрической лечебницы «Ам Штайнхоф»…