Оно - Стивен Кинг

Заблудиться под Дерри. Заблудиться в канализационных тоннелях. Мысль эта настолько ужаснула Билла, что пару секунд он не мог произнести ни слова. Потом спросил:

«Но разве туда не могли по-ослать людей, чтобы на-анести…»

«Мне нужно закончить с этими нагелями, — резко оборвал его Зак и повернулся к сыну спиной. — Иди в дом и смотри телевизор».

«Н-н-но па-а-а…»

«Иди, Билл». — И Билл вновь ощутил холод. Тот самый холод, который превращал ужины в пытку, когда отец пролистывал журналы по электротехнике (он надеялся на повышение в следующем году), а мать читала один из бесконечных английских детективов: Марш, Сэйерс, Иннеса, Оллингэм. От этого холода еда полностью теряла вкус; все равно что есть замороженное блюдо, так и не побывавшее в духовке. Иногда после ужина он шел в свою комнату и лежал на кровати, держась за живот, который скручивало спазмами, и думал: «Через сумрак столб белеет, в полночь призрак столбенеет». После смерти Джорджа он все чаще и чаще вспоминал эту скороговорку, хотя мать научила его ей еще за два года до смерти Джорджа. Для Билла эта скороговорка превратилась в талисман: в тот день, когда он сможет подойти к матери и, глядя ей в глаза, произнести эту скороговорку, не запинаясь и не заикаясь, холод исчезнет; глаза матери вспыхнут, она обнимет его и скажет: «Прекрасно, Билли! Какой хороший мальчик! Какой хороший мальчик!»

Об этом он, разумеется, никому не говорил. Никакие пытки не заставили бы его выдать эту тайную фантазию, которая хранилась в глубине его сердца. Ни дыба, ни испанский сапог, ни дикие лошади, к которым его бы привязали, чтобы разорвать. Если бы он смог произнести эту фразу, которой мать мимоходом научила его одним субботним утром, когда они с Джорджем смотрели на Гая Мэдисона и Энди Дивайна в «Приключениях Дикого Билла Хикока», она стала бы поцелуем, разбудившим Спящую Красавицу, вырвавшим ее из холодных снов в теплый мир любви сказочного принца.

«Через сумрак столб белеет, в полночь призрак столбенеет».

Ничего этого он не сказал своим друзьям 3 июля — но пересказал все, что узнал от отца, о канализационной и дренажной системах Дерри. Вымысел давался Биллу легко и непринужденно (иной раз выдумка рассказывалась даже легче правды), и теперь разговор с отцом обрел вымышленный фон, отличный от реального: он и его старик, рассказал Билл, вместе смотрели телевизор и пили кофе.

— Твой отец позволяет тебе пить кофе? — спросил Эдди.

— Ко-о-онечно, — ответил Билл.

— Здорово! — воскликнул Эдди. — Моя мать кофе мне не дает. Говорит, что содержащийся в нем кофеин опасен для здоровья. — Он помолчал. — Но сама пьет много кофе.

— Мой отец позволяет мне пить кофе. Если я хочу, — вставила Беверли, — но он бы меня убил, если б узнал, что я курю.

— Почему вы так уверены, что эта тварь в канализации? — спросил Ричи, переводя взгляд с Билла на Стэна Уриса и снова на Билла.

— В-все на э-это у-у-указывает, — ответил Билл. — Го-олоса, ко-оторые с-слышала Бе-е-еверли, до-оносились из с-сливного о-отверстия. И к-кровь. Когда к-клоун г-гнался за нами, эта о-оранжевая пу-уговица ле-ежала у во-одостока. И Дж-Дж-Джордж…

— Это был не клоун, Большой Билл, — вмешался Ричи. — Я тебе говорил. Я знаю, это безумие, но за нами гнался оборотень. — Он оглядел остальных. — Клянусь Богом. Я его видел.

— Для те-ебя он был оборотнем, — уточнил Билл.

— Что?

— Ра-азве ты не по-онимаешь? Для те-ебя он был о-о-оборотнем, по-о-отому что ты с-с-смотрел этот ту-упой фи-ильм в «А-А-Аладдине».

— Я не догоняю.

— Кажется, я тебя понял, — Бен смотрел на Билла.

— Я по-ошел в би-иблиотеку и ра-азобрался с э-этим, — объяснил Билл. — Я думаю, это г-г-г… — напрягся и выплюнул это слово, — …глэмор.

— Глагол? — с сомнением переспросил Эдди.

— Г-г-глэмор, — повторил Билл. Потом пересказал статью из энциклопедии и главу из книги «Правда ночи». Глэмор, выяснил он, гэльское имя для существа, которое вселилось в Дерри. У других наций и других культур в другие времена это существо называли иначе, но все имена означали одно и то же. Индейцы равнин называли его «маниту». Этот маниту иногда принимал образ пумы, лося или орла. Те же самые индейцы верили, что маниту может вселяться в них и в такие моменты они могли превращать облака в животных, именем которых называли свой род. Жители Гималаев называли его тэллус, или тейлус, что означало злое колдующее существо, которое может прочитать твои мысли. А потом принять образ страшилища, которого ты боишься больше всего. В Центральной Европе его называли эйлак, брат вурдалака или вампира. Во Франции это был луп-гару, или оборотень. Слово это зачастую переводится неправильно как вервольф,[255] но, объяснил им Билл, луп-гару мог становиться вообще кем угодно: волком, ястребом, овцой, даже насекомым.

— В том, что ты прочитал, где-нибудь написано, как победить глэмора? — спросила Беверли.

Билл кивнул, но, судя по выражению его лица, не очень-то верил, что такое возможно.

— У жи-ителей Ги-ималаев был ри-итуал и-избавления от него, но он та-акой о-о-отвратительный.

Они смотрели на него. Слушать не хотелось, но ведь ничего другого не оставалось.

— На-азывался он ри-и-итуал Чу-Чудь. — И Билл принялся объяснять, в чем этот ритуал состоял. — Если ты — гималайский святой, то ты выслеживал тейлуса. Тейлус высовывал язык. Ты высовывал язык. Вы с тейлусом накладывали языки друг на друга, потом прикусывали их, сцеплялись и смотрели друг другу в глаза.

— Ой, меня сейчас вырвет. — Беверли повалилась на землю. Бен осторожно похлопал ее по спине. Потом огляделся, проверяя, не видит ли это кто. Никто не видел. Ричи, Стэн и Эдди как зачарованные смотрели на Билла.

— И что потом? — спросил Эдди.

— Э-то з-з-звучит, к-ак б-бред, но в к-книге на-аписано, ч-что в-вы на-ачинаете ра-асказывать а-анекдоты и за-агадывать за-агадки.

— Что? — переспросил Стэн.

Билл кивнул, и его лицо говорило всем, кто хотел знать — обходясь без слов, — что он не делает открытия, а всего лишь докладывает о нем.

— И-именно так. Пе-ервым э-этот монстр те-ейлус ра-ассказывает а-анекдот, а по-отом т-ты, и в-вы де-елаете э-это по о-очереди…

Беверли села, подтянув колени к груди, обхватив их руками.

— Не понимаю, как люди могут говорить со сцепленными языками.

Ричи немедленно высунул язык, схватил его пальцами и нараспев произнес:

— Мой отец работает на говносвалке! — Эта детская выходка на какое-то время сняла напряжение.

— Мо-ожет, о-общениете-е-елепатическое, — продолжил Билл. — В лю-юбом с-случае, е-если че-еловек за-асмеется пе-ервым, не-есмотря на б-б-…