Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2 - Джеймс Клавелл

– А если бы это была, скажем, «Шейх Эвиэйшн»?

– Не было бы никакой разницы, Дженни.

– Ты бы просто позволил им украсть труд всей твоей жизни, Скрэг? Скрэг Скраггер, дважды кавалер креста «За летные боевые заслуги», дважды кавалер креста Британских ВВС? В жизни не поверю.

– Я тоже, – тут же сказал он, – хотя один Бог знает, что бы я сделал. – Он видел приятное лицо: черные очки подняты на лоб, в глубине глаз притаилась тревога, и он знал, что беспокоится она не только за Мак-Айвера и все, что он построил, не только за их собственную долю акций и пенсию, которые, как и его собственные, были накрепко связаны с S-G, но и за Гаваллана и всех остальных вместе с ним. – Что бы я сделал? – медленно проговорил он. – Ну, в Иране у нас запчастей почти на такую же сумму, что и самих пташек. Нам бы нужно было начать потихоньку вывозить их, хотя как это сделать, не возбуждая подозрений у местных ребят, я себе не представляю. Все нам бы вывезти не удалось, но общую сумму мы смогли бы уменьшить. Потом нам нужно было бы всем выбираться одновременно – всем людям и всем вертолетам – из Тегерана, Ковисса, Загроса, Бендер-Делама и отсюда. Нам… – он задумался на мгновение, – нам нужно было бы двигать сюда, в Эль-Шаргаз… Но, Дженни, нам всем бы пришлось пролететь разные расстояния, и некоторым пришлось бы дозаправляться один, а то и два раза, и даже если бы мы добрались до Эль-Шаргаза, нас бы все равно арестовали без надлежащих разрешений. – Он изучающе посмотрел на нее. – Энди считает, что партнеры именно это и собираются сделать?

– Нет-нет, не считает, пока не считает, как и Дункан, они точно не знают. Но такая возможность есть, и в Иране обстановка ухудшается с каждым днем. Поэтому я и здесь, спросить Энди. Это… такое нельзя передавать письмом или по телексу.

– Ты Энди звонила?

– Да, и сказала так много, как осмелилась – Дункан предупредил меня, чтобы я была осторожна, – и Энди сказал мне, что постарается выяснить кое-что в Лондоне, и, когда он прилетит через пару дней, он решит, что нам следует спланировать. – Она опустила очки на нос. – Мы должны быть готовы, разве нет, Скрэг?

– А я-то все гадал, почему ты оставила старину Дункана. Это он тебя послал?

– Конечно. Энди будет здесь через два дня.

Мозг Скраггера напряженно гудел. Если мы свалим на сторону, кому-то обязательно придется худо. Что бы я сделал с радарами Киша, Лавана и Ленге, которые за считанные минуты могут поднять в воздух два десятка перехватчиков, прежде чем мы доберемся до дружественного воздушного пространства, если мы поднимемся в воздух без разрешения?

– Дункан полагает, что они собираются нас крепко вздрючить?

– Нет, – ответил она. – Он так не считает… А я считаю.

– В таком случае, Дженни, строго между нами, нам лучше разработать план.

Он вспомнил, как осветилось ее лицо, и опять подумал, какой же счастливчик этот Дункан Мак-Айвер, даже хотя второго такого вспыльчивого и упрямого мужика было еще поискать.

Его глаза смотрели в море, когда он услышал, как разгоняется винт 206-го, и увидел, что вертолет почти поднялся в воздух. Эд стал отличным пилотом, подумал он.

– Эй, Скрэг?

– Да, Вилли?

– Пойди поплавай, а я покараулю. – Вилли взобрался на понтон.

– Вот спасибо, приятель. – Наряду с обилием промысловой рыбы в воде было полно хищников, акул, скатов и прочих – иногда попадались ядовитые медузы, – но здесь, на мелководье, они встречались нечасто, и, если не зевать и поглядывать повнимательнее, их тени можно было заметить достаточно далеко, чтобы спокойно добраться до понтона. Скраггер постучал по дереву, как делал всегда перед купанием, и нырнул в шесть футов теплой воды.

Вилли Нойхтрайтер тоже был голым. Это был невысокий плотный человек сорока восьми лет, с каштановыми волосам и более чем пятью тысячами часов, которые он налетал в вертолетах; он десять лет прослужил в Германской армии и восемь – в S-G, работая в Нигерии, на Северном море, в Уганде и здесь. Его фуражка с козырьком лежала на понтоне, он надел ее и черные очки, прищурился на 206-й, уходивший в сторону залива, потом посмотрел на Скраггера. Через несколько секунд солнце высушило его кожу. Солнце он любил, как и купание, и вообще ему нравилось в Ленге.

Так не похоже на мои родные места, подумал он. Родными местами был город Киль в Северной Германии на балтийском побережье, где климат был по большей части холодным. В прошлом году его жена и трое детей уехали домой, детям нужно было учиться, а он решил поработать два месяца здесь и провести месяц отпуска в Киле и договорился о переводе его на Северное море, чтобы быть поближе к своим. В следующем месяце, после отпуска, он уже не вернется в Ленге.

Чума на это Северное море с его мерзкими капризами и постоянной опасностью; чума на тесную комнатенку и безбрежную скуку двух недель полетов с платформы за полторы сотни километров от берега, чтобы заработать на неделю дома, в Киле, и денег, которых едва хватает, чтобы платить за дом и за образование для детей и сводить концы с концами, откладывая совсем чуть-чуть на отпуск. Но зато ты будешь рядом с детьми, с Хильдой, и ма, и па, родина – всегда родина. Да, это так, и, если хоть немного повезет, скоро уже все немцы свободно перемешаются со всеми другими немцами, ма сможет навещать своих родителей в Шверине, когда захочет, а сам Шверин вместе со всеми остальными Шверинами уже не будет оккупированным городом. О Боже, позволь мне дожить до этого дня.

– Скрэг, тень сюда движется.

Скраггер увидел ее почти в тот же момент, он подплыл к понтону и вскарабкался на доски. Тень быстро приближалась. Это была акула.

– Черт возьми меня совсем, – ахнул он. – Ты только погляди на ее размеры!

Акула замедлила ход, потом принялась описывать ленивые круги, прорезая большим спинным плавником спокойную поверхность моря. Тускло-серая, смертоносная, неторопливая. Оба мужчины молча следили за ней с благоговейным страхом. Потом Скраггер хохотнул.

– Ну как, Вилли?

– Да, клянусь Богом, это не Челюсти, но это самая большая сукина дочь, какую я видел, поэтому, я думаю, мы ее поймаем, клянусь Богом! – Радостно скалясь, он достал рыболовные снасти из резиновой лодки. – Как насчет наживки? Как ты думаешь, чего наживлять?

– Морского окуня, который побольше!

Вилли со смехом сунул руку в садок, вытащил оттуда трепыхающуюся рыбу и нацепил ее на стальной акулий крюк. Он перепачкал руки в крови и сполоснул их в воде, не сводя глаз с добычи. Потом выпрямился, проверил короткую стальную цепочку, на которой держался крюк, аккуратно привязал его к толстой нейлоновой леске на катушке удилища. – Держи, Скрэг.

– Нет, приятель. Ты заметил ее первым!