Анафем - Нил Стивенсон

Шахта заканчивалась люком, который открывался в сводчатое помещение диаметром около тридцати футов — самое просторное из всех, какие мы до сих пор видели. Я знал, что это должна быть камера переднего подшипника. И впрямь: посреди пола зияло круглое отверстие футов двадцать в поперечнике, и всё по другую его сторону вращалось. Мы добрались до переднего края Стержня. Нас окружал невидимый подшипник, который через радиали соединял вращающуюся Орбойму с корпусом икосаэдра.

В камере царил хаос. В сводчатом помещении было шесть порталов: входы в шесть радиалей. Из одного мы с фраа Джадом только что выплыли. В соседнем бурлила жизнь, примерно как в тех местах больших городов, где продают и покупают акции. Очевидно, эта радиаль вела к Сжигателю планет — или к тому, что осталось от комплекса после долистов. Люди влетали в портал и вылетали из него с частотой два в секунду — мы как будто смотрели на вход в осиное гнездо. Влетающие по большей части держали инструменты или оружие; среди вылетающих попадались раненые. Встречные потоки сталкивались в камере. Некоторые люди пробовали навести порядок, объясняли летящим в обе стороны, что те должны делать и куда двигаться, но никакого ощутимого результата, кроме перепалок, я не наблюдал. В этой сумятице нам с фраа Джадом было легко перемещаться незамеченными. И даже слишком легко. У меня было только одно затруднение: отличить тысячелетника от других людей в пожарных костюмах. В какой-то момент я испугался, что потерял его, но тут подходящих размеров пожарный глянул в мою сторону и указал на то, что я про себя называл полом камеры: плоскую поверхность с большим отверстием посередине.

Отверстие уменьшалось.

Как объяснил Жюль, если конструкторам «Дабан Урнуда» нужно было обеспечить сообщение между основными частями Стержня, они ставили шаровой клапан: то есть просто шар с высверленным посередине отверстием, заключённый в сферическую полость на границе помещений. Шар свободно вращается. В зависимости от того, как повёрнуто отверстие, получается либо вход, либо непреодолимая преграда. Такой же клапан был и в «полу» камеры, я просто не сразу его узнал из-за размеров. Теперь, когда он пришёл в движение, всё стало ясно. Шар поворачивался медленно, но к тому времени, как фраа Джад мне на него указал, уже наполовину закрылся, как смежаемый сном глаз.

Фраа Джад упёрся ногами в спину солдата и толкнул, отчего солдат полетел к потолку, а фраа Джад — к клапану. Я толкнулся от лестницы. Отверстие уже сократилось до трёх футов в самом широком месте: больше чем достаточно, чтобы протиснуться. Однако мы израсходовали весь импульс, чтобы сюда долететь, а прицелились плохо. Судорожными рывками мы всё-таки попали в отверстие и зависли. «Глаз» с другой стороны всё уменьшался. Если не выскочить до того, как он сомкнётся, мы останемся внутри до тех пор, пока кто-нибудь вновь не откроет клапан.

Оттолкнуться было не от чего. Впрочем, у меня бы всё равно не хватило дыхалки. Я развернул огнетушитель назад и выпустил струю. Отдача отбросила его ко мне; я принял толчок руками и почувствовал, что заваливаюсь назад. Но я двигался. Меня ударило о противоположную стену, я нащупал край отверстия и вылез наружу. Через мгновение вслед за мной вылетел фраа Джад в снежном облаке огнезащитной пены. Я притормозил его, поймав за щиколотку. Мы, медленно кувыркаясь, плыли в огромной шахте. То был Стержень, идущий через всю Орбойму: две мили в длину, сто футов в поперечнике. Мы проникли в сердце «Дабан Урнуда». Если даже кого-нибудь в камере наше поведение насторожило, никто не успел последовать за нами через клапан. Вокруг него располагались люки поменьше — шлюзы, через которые мог пройти один человек за раз, — чтобы попадать из камеры в Стержень даже при закрытом клапане. Я с опаской поглядывал на них, почти ожидая, что оттуда появится космический полицейский и потребует у нас документы, потом рассудил, что такого не может быть. Мне вспомнились недавние слова Жюля. То, что сделали долисты, — что сделали мы, — худшее военное поражение урнудцев за тысячи лет. Комплекс Сжигателя планет ещё горит, катастрофа только началась. Долисты, возможно, живы и сражаются. Кто в такой ситуации обратит внимание на двух странно ведущих себя пожарных?

Панический рывок через клапан придал нам импульс, на котором мы долетели до стены Стержня, вращающейся с частотой секундной стрелки часов. Это значило, что стена двигалась мимо нас со скоростью быстрой ходьбы. Её покрывала сетка. Расстояние между прутьями было примерно в ладонь, как раз чтобы ухватиться, что мы и сделали. Итогом стало лёгкое ускорение, которое прижало наши ноги к сетке. Тело здесь весило меньше, чем у новорожденного младенца. Но поскольку мы начисто отвыкли от тяготения, нам потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться.

Минуты две мы висели, судорожно дыша и силясь не потерять сознание. Затем фраа Джад, как всегда, не посвятив меня в свои планы и намерения, оттолкнулся и поплыл к одному из четырёх нексусов, равномерно распределённых по длине Стержня. Двигаться при микротяготении было легче, чем в невесомости: мы медленно «падали» на стену, от которой могли оттолкнуться и придать себе новый импульс. Здесь имелась и быстрая система передвижения: конвейерная лента с перекладинами, ползущая в разные стороны по противоположным стенам Стержня. Почти все, кого мы видели — примерно сто человек с заметным преобладанием солдат и пожарных, — ехали на этой ленте. Перекладины были эластичные, чтобы не вырвать руку из сустава, когда за них схватишься. Несмотря на усталость, мне страшно хотелось опробовать систему, но я боялся выдать своё неумение. Фраа Джада она не заинтересовала. Мы двигались медленнее тех, кто на конвейере, что, впрочем, было и хорошо: некоторые, проезжая, выкрикивали нам вопросы, однако никто не проявил настойчивости и не спрыгнул с ленты, чтобы продолжить разговор.

Через несколько минут мы достигли той части Стержня, где сходились ближайшие к носу корабля орбы: Первый, Пятый, Девятый и Тринадцатый. За каждым располагались ещё три. Орбы с Первого по Четвёртый принадлежали урнудцам, с Пятого по Восьмой — троанцам, с Девятого по Двенадцатый — латерранцам, оставшиеся — фтосцам. По традиции в орбах с наименьшими номерами — тех, что соединялись здесь, — жили самые высокопоставленные лица каждого из народов. Казалось бы, именно в этом нексусе удобнее всего встречаться большим чиновникам от разных рас. Однако мы видели лишь четыре огромных отверстия в стене: устья ведущих в орбы шахт. Правда, по словам Жюля, снаружи эту часть Стержня опоясывал тор, состоящий из кольцевых коридоров, конференц-залов и начальственных кабинетов. На его присутствие намекали люки в стене. Однако из-за противостояния Опоры и Основания командный тор разделился на неравные части. Люки задраили, переборки заварили, кабели перерезали, у дверей поставили часовых.