Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1 - Монах Симеон Афонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только к вечеру мы выбрались на относительно свободное небольшое пространство среди зарослей, достаточное, чтобы разместить палатку. Я стал осматривать свои вещи. Долгий опыт научил меня каждую часть груза класть в полиэтиленовый пакет. Слава Богу, продукты и вещи были более или менее сухими, лишь спальник немного промок. Но вся моя одежда, как и одежда Андрея, вымокла полностью. В резиновых сапогах хлюпала вода. К сожалению, костер под дождем развести не получилось. Поэтому мы поужинали сыром и сухарями и, переодевшись, забрались в спальники.
Расстроенный таким началом похода, я молчал.
– А можно было и поблагодарить! – подал голос Андрей.
Он явно прокручивал в памяти свой лихой прыжок над водой.
– Да, ты такой трюк исполнил, как настоящий каскадер! Спасибо тебе, что рюкзак не уволокло течением… Но так прыгать через реку, словно ты киногерой, нельзя! Можно убиться…
– А я действительно подражал моему любимому киногерою! – признался мой сосед по палатке.
– Кому же это? – заинтересовался я.
– Есть такой, называется Рэмбо!
– Сам ты Рэмбо! – усмехнулся я.
Фильмов я не видел уже много лет и ничего не знал о кинозвездах. Андрей, почувствовав мое совершенное неведение того, что творится в киномире, до ночи рассказывал мне сюжеты своих любимых фильмов.
Перед сном, при свете фонарика, мы прочитали монашеское правило. Я еще попробовал помолиться по четкам под монотонный шум непрекращающегося дождя. Почти засыпая, услышал, как мой «Рэмбо» застонал.
– Что с тобой, Андрей?
– Правая нога чего-то побаливает… Ударился о камень… – прошептал он.
Подсвечивая фонариком, мы осмотрели его ногу: ступня опухла. Было видно, что ушиб серьезный.
– Боже, только бы не перелом! – взмолился я. – Тогда нам будет совсем худо, слышишь, Андрей?
Достав из рюкзака освященное масло от лампады у мощей преподобного Сергия, я помазал распухшую ступню.
– Молись преподобному Сергию, друг, иначе нам несдобровать…
– Молюсь, батюшка… – отозвался напарник. – Подождем до утра…
Мы заснули, а дождь все барабанил по палатке, словно уверяя нас, что ему не будет конца.
Утро наступило нескоро. Вернее, оно давно уже началось, но густой туман стоял почти до полудня.
– Как твоя нога? – спросил я, когда Андрей пошевелился.
– Болит пока…
Мы осмотрели ушиб и опечалились: опухоль увеличилась. Мы снова помазали ступню освященным маслом, но нам обоим стало понятно, что в таком состоянии поход невозможен. Дождь перестал. В облачных просветах проглянули горы. Насобирав сырого валежника и наползавшись под мокрыми кустами, я смог развести костер. До вечера мы просушивали промокшую одежду. Отсыревший спальник тоже высох, развешенный на ветках рядом с костром. Вечер мы опять провели в палатке. Андрей рассказывал мне свои любимые фильмы, пока не уснул. Я долго молился по четкам под вновь начавшийся шум дождя.
Нас разбудил звонкий пересвист птиц. Первые лучи солнца расцвечивали узорами стены палатки. Я открыл вход и зажмурился: ослепительные искры сверкающих капель вспыхивали на ветвях и слепили глаза. Выпукло и близко прорезались горные дали. От свежего воздуха по коже шел озноб. Вдали голубели горные хребты.
– Боже, какое чудесное утро! – вырвалось у меня из груди.
– Батюшка, у меня нога не болит! – раздался радостный голос из палатки.
– Да ты что? Вот здорово! – обрадовался я. – Проверь ногу на всякий случай, походи немного возле палатки!
Андрей вылез и убедил меня, что нога совершенно не болит. Улыбка вновь вернулась на его лицо. Осмотрев ступню, мы удостоверились, что опухоль совершенно спала.
– Это тебе преподобный помог! Значит, Господь благословляет наш поход… – сделал я вывод под торжествующую улыбку Андрея.
Одно обстоятельство омрачало мое настроение. Идя на Грибзу, я надел новые резиновые сапоги с нестертыми подошвами, оставив старые в скиту. Горные ботинки не выдерживали множества ручьев и частых дождей. Ради тренировки Андрея, который
