Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1 - Монах Симеон Афонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец Пимен передал мне привезенные им новые резиновые сапоги, а также письма от отца и от батюшки и стал осматриваться по сторонам.
– А вы чем порадуете? – поинтересовался он.
Нам было что показать: ошкуренные и подсыхающие бревна, разложенные по поляне, радовали глаз. Их уже набралось вполне достаточно, чтобы строить церковь и келью. Так как надобность в келье отца Пимена отпала, старец разрешил мне, в виде исключения, совместить церковь и келью. Размер кельи я выбрал минимальный – два на два с половиной метра. Престол и жертвенник предполагал соорудить в восточной части этого крохотного сооружения, надеясь разместиться в таком помещении невзирая на тесноту.
– Это хорошо. Может, к зиме успеете срубить церковь? – спросил гость, выслушав мои объяснения и примерные расчеты.
– Помолись, отче, хотелось бы успеть! – ответил я.
– Ну а как рыбка – ловится?
– Ловится, – заверили мы гостей. – Но на троих у нас больше восемнадцати форелей никогда на уху не попадалось…
– А Василий Николаевич утверждает, что любой рыбак на Грибзе сто штук за один раз запросто ловит! – заметил архимандрит.
– У нас Андрей – заядлый рыбак, он поймает и больше!
Наша компания спустилась к реке, где гости вырезали себе удилища, а мы приладили лески, грузила и крючки. Не прошло и часа, как Андрей поймал двенадцать форелей, и мы, кроме архимандрита, каждый по две штуки. Итого оказалось снова на уху восемнадцать рыб.
– На ужин хватит! – сказал я. – Больше вряд ли поймаем…
Заядлый рыбак стал упрашивать нас продолжить ловлю.
– Еще часок! – умолял он. – Отец Пимен пока еще ни одной не поймал…
Прошел еще час, начало смеркаться. В речных заводях уже вздрагивал молодой месяц.
– Два часа сижу, и хотя бы одна маленькая рыбка клюнула… – пожаловался мой друг. – Пора сматывать удочку!
Он потянул леску из воды и замер: на крючке поблескивала небольшая рыбешка, которая, похоже, давно уже была поймана.
– Вот и рекорд – девятнадцать штук! – обрадовался начальник скита. – Но все же рыбная ловля, кажется, не мое занятие…
– Еще половим, батюшка, ну пожалуйста! Прошу вас! Мы поймаем больше, вот увидите… – уговаривал его Андрей.
Мы снова разбрелись вдоль берега, но удача покинула нас. Все собрались на берегу, ожидая «оруженосца».
– Ну как улов? – спросил у него архимандрит.
– Все сорвались, отче! – махнул тот рукой. – А форели были большие! Если бы еще половить, то поймали бы, это уж точно…
При свете фонариков мы поднялись к палаткам. Вечер у костра за ухой пролетел незаметно. Последние отблески розового сияния покинули зубцы Чедыма. Со снежных вершин потянуло холодом. Монашеское правило и вечерние молитвы мы прочитали при свечах. Расходиться по палаткам никому не хотелось. Мне все больше нравился «оруженосец» архимандрита, он тоже приглядывался ко мне, озаряемый светом костра. В конце концов скитоначальник согласился отпустить Андрея на Грибзу, чтобы он помог мне соорудить фундамент под храм. Этот веселый парень обладал большой физической силой.
– А я как раз хотел попросить у тебя твоих ребят! Нужно к зиме заняться заготовкой дров, а то часть моих помощников осталась в Лавре, – обрадовался мой товарищ, когда я спросил у него об Андрее. – Пусть Андрей отправится с тобой в следующий раз, когда ты с ребятами спустишься в скит, – заключил отец Пимен.
Уходя, Андрей долго махал мне рукой, пока они с начальником не скрылись из виду. Это было началом большой и крепкой дружбы, проверенной и скрепленной суровой жизнью в горах. Не имея ни карт, ни сведений о горных тропах и перевалах, полагаясь лишь на молитвы старца, удалось совершить самые удивительные походы по непроходимым каньонам и перевалам с этим верным и самоотверженным парнем.
Оказав помощь скитоначальнику и братьям в заготовке дров, мы с Андреем попросили всех помочь нам донести до тайника на водопаде продукты, разборные двери и окна. Распиленный на куски пластик на крышу, десять штук в пачке, размером метр на полтора, я понес сам, не желая никого обременять. Нести кровлю было очень трудно, так как листы ее задевали все ветви на кустах и приходилось буквально продираться с нею сквозь заросли. Здесь на тропе я впервые нос к носу столкнулся с черным медведем, носящим название, как написано в книгах, «гималайский». Зверь очень свирепый, шерсть
