Двадцать лет спустя - Александр Дюма

— Вообразите одну вещь, — сказал Коменж.

— Я готов вообразить себе все, что вам будет угодно.

— Так вообразите, что в этой стене есть окно.

— И что же тогда?

— Тогда из вашего окна вы увидели бы графа де Ла Фер у его окна.

— Значит, граф де Ла Фер живет во дворце?

— Да.

— В качестве кого?

— В том же качестве, что и вы.

— Атос арестован?

— Как вы знаете, — сказал со смехом Коменж, — в Рюэе нет узников, потому что нет тюрьмы.

— Бросьте шутить! Значит, Атоса арестовали?

— Вчера, в Сен-Жермене, после приема у королевы.

У д’Артаньяна руки опустились. Он был будто громом поражен. Мгновенная бледность, как тень, пробежала по его загорелому лицу и тотчас исчезла.

— Арестован!.. — повторил он.

— Арестован!.. — повторил за ним Портос, совершенно подавленный.

Вдруг д’Артаньян поднял голову. Глаза его сверкнули незаметно даже для Портоса; этот беглый блеск тут же сменился прежним унынием.

— Ну полно, полно, — сказал Коменж, чувствовавший к д’Артаньяну искреннее расположение с того дня, как тот оказал ему такую услугу, вырвав его из рук парижан во время ареста Бруселя. — Не отчаивайтесь, я не хотел опечалить вас этой новостью. Все мы из-за нынешней войны подвержены всяким случайностям. Пусть вас лучше позабавит случайность, которая привела вашего друга де Ла Фер к вам.

Но эти слова не произвели желаемого действия на д’Артаньяна, который оставался мрачным.

— А как он себя чувствует? — спросил Портос, видя, что д’Артаньян больше не поддерживает разговора.

— Превосходно, — сказал Коменж. — Сначала он, как и вы, был, видимо, очень угнетен, но после того как узнал, что кардинал намерен сегодня вечером посетить его…

— А! — воскликнул д’Артаньян. — Кардинал собирается посетить графа де Ла Фер?

— Да, он велел предупредить об этом графа, и тот сразу поручил мне передать вам, что воспользуется этой милостью кардинала и будет просить о смягчении вашей и своей участи.

— Ах, милый граф! — воскликнул д’Артаньян.

— Хорошее дело! — проворчал Портос. — Велика милость! Граф де Ла Фер, родня Монморанси и Роганов, уж наверное получше какого-то Мазарини.

— Ну, полноте! — заговорил д’Артаньян лукаво. — Подумайте только, дорогой дю Валлон, какая все же честь для графа де Ла Фер и какие надежды она возбуждает. Я даже думаю, что господин де Коменж ошибается, это слишком большая честь для арестованного.

— Как? Я ошибаюсь?

— Не Мазарини посетит графа де Ла Фер, но граф де Ла Фер будет, вероятно, вызван к Мазарини.

— Нет, нет, — сказал Коменж, желавший дать самые точные сведения. — Я отлично слышал, как это сказал кардинал. Он сам посетит графа де Ла Фер.

Д’Артаньян взглянул на Портоса, желая узнать, понял ли тот всю важность этого посещения; но Портос в это время даже не смотрел в его сторону.

— Кардинал имеет, стало быть, привычку гулять по своей оранжерее? — спросил д’Артаньян.

— Он запирается в ней каждый вечер, — ответил Коменж. — Говорят, он размышляет там о государственных делах.

— В таком случае я начинаю верить, что кардинал действительно посетит графа де Ла Фер. Он, конечно, пойдет туда с конвоем?

— Да, с двумя солдатами.

— И будет при них вести разговор?

— Его солдаты — швейцарцы и понимают только по-немецки. Впрочем, они, должно быть, останутся у дверей.

Д’Артаньян вонзил ногти в ладони своих рук от усилия сохранить на лице только то выражение, которое он в данный момент считал подходящим.

— Все же Мазарини не мешало бы поостеречься входить одному к графу де Ла Фер, — сказал д’Артаньян, — ведь граф, должно быть, взбешен.

Коменж только рассмеялся.

— Полноте! — сказал он. — Можно подумать, что вы какие-то людоеды. Господин де Ла Фер прежде всего благовоспитан. Кроме того, у него нет оружия, да и по первому крику его преосвященства оба солдата прибегут сразу.

— Два солдата, — повторил д’Артаньян, будто припоминая, — два солдата. Так это их вызывают каждый вечер и они иногда по полчаса прогуливаются под нашим окном?

— Да, это они. Они поджидают кардинала или, вернее, Бернуина, который вызывает их к кардиналу, когда тот выходит из замка.

— Молодцеватые парни! — сказал д’Артаньян.

— Они из полка, который был при Лансе и который принц передал кардиналу, чтобы оказать ему почет.

— Ах, сударь, — сказал д’Артаньян, словно желая закончить этот длинный разговор, — хоть бы его преосвященство смягчился и возвратил нам свободу по просьбе графа де Ла Фер.

— Я желаю этого от всего сердца.

— Так что если он позабудет про визит, вы не откажетесь напомнить ему?

— Нисколько, напротив.

— Это меня чуть-чуть успокаивает.

Всякий, кто сумел бы читать в душе гасконца, признал бы ловкую перемену разговора великолепным маневром.

— А теперь, — продолжал он, — у меня к вам еще одна просьба, дорогой господин Коменж.

— Я весь к вашим услугам.

— Вы увидитесь с графом де Ла Фер?

— Завтра утром.

— Будьте так добры передать ему наш привет и сказать ему, что мы просим его исходатайствовать у господина кардинала и для нас такой же милости.

— Вы желаете, чтобы кардинал пришел сюда?

— Нет. Я знаю, кто я, и не могу быть настолько требовательным. Я желаю только, чтобы господин кардинал оказал мне честь выслушать меня. Больше ничего.

«О! — пробормотал про себя Портос. — Этого я никогда от него не ожидал! Как несчастье ломает человека!»

— Это будет исполнено, — сказал Коменж.

— Передайте также графу, что я совершенно здоров и что вы нашли меня печальным и покорным судьбе.

— Я от души рад это слышать, — сказал Коменж.

— Скажите то же самое и про господина дю Валлона.

— Про меня? Нет! — воскликнул Портос. — Я совсем не покорился своей судьбе.

— Но вы покоритесь, друг мой.

— Никогда!

— Он покорится. Я знаю его лучше, чем он сам, я знаю за ним тысячу прекрасных качеств, которых он в себе и не подозревает. Молчите, дорогой дю Валлон, и покоритесь судьбе.

— Прощайте, господа, — сказал Коменж, — спите спокойно.

— Мы постараемся.

Коменж поклонился и вышел. Д’Артаньян проводил его глазами с тем же смирением во всей своей фигуре и с тем же выражением покорности на лице. Но не успела дверь затвориться за командиром стражи, как он бросился к Портосу и стиснул его в своих объятиях с такой радостью, что в ней нельзя было сомневаться.

— О! О! — сказал Портос. — Что с вами? Что случилось? Вы, вероятно, сошли с ума, мой бедный друг!