Роковой круиз - Жаклин Митчард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, по крайней мере, я смогу сказать, что я была там. Как жаль, что моя тетя не смогла поехать!
— Может, это к лучшему, — смущенно произнес Мишель.
— Ты в самом деле так думаешь? — спросила Кэмми. — Боже мой, это случайно не ты обещал не разговаривать со мной?
— Да ладно тебе, — ответил Мишель и добавил оборотов. Они приближались к плавучему бару. К своему удивлению, Мишелю никак не удавалось заткнуться. — Здесь сейчас безлюдно. Ты бы видела это место в середине лета. Тут яблоку негде упасть. Люди танцуют, держа в каждой руке по «пина коладе». Они свисают с поручней. На этой неделе бар закрывается до следующего сезона. В округе осталось уже совсем немного судов. Но обычно в этом баре встречаются... как они называются... Два А?
— Анонимные алкоголики? АА? Зачем ты все это придумываешь? Я ведь не старушка, которую можно так развести. Сколько времени ты прожил в Соединенных Штатах?
— Шесть лег. Но я изучал английский язык.
— Итак, они надираются, а потом возвращаются на свои суда. Подумаешь! — фыркнула Кэмми. — Похоже, это настоящий притон.
— Капитаны не пьют, — возразил Мишель. — Никогда.
— Что ж, это хорошо, — с напускным безразличием отозвалась Кэмми.
Когда они привязывали лодку, им сверху приветственно махал Ли.
— Мишель, где Лен?
— Пассажирка слегка поранилась,— пояснил Мишель. Привязав шлюпку, он помог Кэмми забраться на плавучий мостик, ведущий на баржу.
— Шэрон говорит, он опять готовится стать отцом! — прогудел Ли.
— Ничего себе! До вчерашнего дня даже я ничего не знал!
— Еще бы! Птичка на хвостике и все такое. Ей сказала Мехерио. Она хочет, чтобы Шэрон была крестной. Как ты думаешь, может, организовать крестины прямо здесь?
— Я думаю, что это будут первые крестины на барже, — отозвался Мишель. — Но, наверное, не первое зачатие. — Он покраснел и, покосившись на Кэмми, произнес: — Извини.
Камилла промолчала. Она протянула руку Ли Вилковски и обменялась с ним крепким рукопожатием.
— Меня зовут Камилла Кайл. Ленни утверждает, что вы видели призрак. Но я в это не верю.
Ли охотно рассказал свою историю еще раз. В конце он понизил голосг
— Самым странным было то, что незнакомец был в рубашке без пуговиц. Чтобы надеть ее, ему необходимо было натянуть ее через голову. Я слышал его так же ясно, как сейчас слышу вас. Я видел бочонок для воды на палубе. Хотя, размышляя об этом позже, я решил, что... Кто держит воду в бочонках?..
— Конечно же, вы все это видели в темноте! — поддразнила его Кэмми.
— Море было залито лунным светом! Я сразу подумал, что в человеке, стоящем в подтяжках среди ночи на трехмачтовой шхуне, есть что-то странное! — заволновался Ли. — Кто хочет выпить? Вы ведь в баре...
— Я не взяла с собой денег, — вдруг заявила Кэмми.
— Ваша первая «пина колада» — за счет заведения, — ответил Ли.
— А вторая — за мой, — добавил Мишель.
— Мне месяц назад исполнилось девятнадцать лет, — произнесла Кэмми, и Мишель почувствовал, как у него внутри все оборвалось.
— Если ты с Мишелем, то все будет в порядке, тем более что арестовывать тут тебя некому, — ответил Ли. — Это не значит, что я пытаюсь продать алкоголь или одобряю подростковое пьянство, хотя, с юридической точки зрения, на британской территории разрешено употреблять алкогольные напитки с восемнадцати лет.
— Тогда какого черта! — воскликнула Кэмми.
Мишель вытащил бумажник.
— Мне — ничего, — сказал молодой человек, — но я заплачу, Ли.
Кэмми осушила бокал, как если бы в нем была вода, а она изнемогала от жажды на теннисном корте, и сразу заказала еще один. Она уже наполовину выпила и второй, когда Мишель подал голос:
— Возможно, стоит немного притормозить.
— Возможно, стоит заткнуться,— негромко отозвалась она, вспоминая идеально бронзовое лицо Трента с волевым патрицианским подбородком. На какую-то долю секунды она пожалела, что не лесбиянка.
Ли был занят чем-то у другого конца барной стойки. Кэмми выпила четыре коктейля, и, когда девушка направилась в туалет, Мишель заметил, что она слегка пошатывается. Правда, к этому времени поднялся небольшой ветер и судно тоже покачивалось. Скорее всего, Кэмми умеет пить.
В баре, кроме них, находились еще несколько парочек, все на продвинутой стадии опьянения. Сидя на крошечных табуретах, они обнимались, шепча друг другу что-то невнятное. Одна женщина никак не могла выбрать между двумя мужчинами.
— Беспризорники, — кивнув в их сторону, сказал Мишель, когда Кэмми вернулась.
— В каком смысле?
— Без экипажа. Сегодня же ночью они все сядут на мель, а мы их потом будем вытаскивать.
Кэмми подошла к поручням и оперлась на них.
— Мы будем пересекать экватор? — послышался из темноты ее голос.
— Нет, так далеко мы не зайдем, но будем достаточно близко, — ответил Мишель.
— Ха! — фыркнув, воскликнула она. — Что касается меня, я насмотрелась на «Вилли Т.». Мы можем возвращаться, Только сначала я хочу задать тебе один вопрос. — Кэмми криво улыбнулась. — Почему ты читаешь Диккенса? Я у тебя на койке видела «Холодный дом».
— Он мне нравится.
— Не будь школьной программы, я бы согласилась читать Диккенса, только если бы мне кто-нибудь заплатил. Наверное, ты умнее, чем хочешь казаться.
Кэмми вернулась к барной стойке и залпом допила коктейль.
— Ты считаешь тупыми всех, кто ведет подобный образ жизни?
— Я этого не говорила. Я, черт возьми, не сноб.
— А я тебя в этом и не обвинял. Ты просто избалована. Как и все остальные студенты, с которыми я знаком. Ты же не в состоянии работать, даже если бы это был вопрос жизни и смерти.
Мишель понятия не имел, зачем он это сказал. Вероятно, ему было проще иметь дело с ее гневом, чем с безразличием. Но Кэмми не попалась на удочку. Поэтому он не стал вступать с ней в перепалку и, расплатившись с Ли, крепко пожал ему руку. Когда они подошли к месту, где была привязана их шлюпка, Мишель произнес:
— Не сердись на меня. Давай я тебе помогу. Здесь можно поскользнуться.
— Я сама, — заявила Кэмми, хотя было совершенно очевидно, что сама она не в состоянии влезть в лодку. — И я не испорчена. Колледж — это не развлекательная прогулка. Если бы ты хоть немного поучился, ты бы и сам знал. На инженерном факультете основные предметы — математика и физика. Каждое лето я работаю и откладываю все, что заработала. Кто твои родители? — Она уперлась кулаками в бока и развернулась к нему.
— Они — владельцы фабрики одежды.
— Они владеют фабрикой одежды. И что же они изготавливают?
Мишель вздохнул.
— Кашемир. Свитера, пиджаки, пальто.
— Отлично, о-ля-ля. Мой отец — никому неизвестный архитектор, а моя мама — учительница. Я поступила в колледж, потому что мне предстоит самой о себе заботиться. Держу пари, твои родители не забывают о своем маленьком бунтаре и помогают ему...
— Нет, — солгал Мишель. — Ну, совсем немного.
— Так кто из нас испорчен?
— Я только хотел сказать, чтобы ты не смотрела на меня свысока.
— Так бы и сказал, вместо того чтобы обвинять меня в испорченности. Ты меня даже не знаешь!
— Ты права. Я сказал это только потому, что в твоем присутствии начинаю нервничать, — попытался оправдаться Мишель. — И поэтому для меня лучше, когда ты сердишься, чем когда обращаешься со мной, как принцесса с прислугой...
— Я так с тобой не обращалась!
— Я знаю. Слушай, это моя проблема. Забудь все, что я говорил. Давай я тебе помогу. Это моя работа, Кэмми. Если с тобой что-то случится, ты вправе подать на нас в суд. Поэтому, пожалуйста, позволь мне тебе помочь. Так же, как и любому другому клиенту.
Но Мишель помог ей совсем не так, как помогал другим. Он шагнул в шлюпку и широко расставил ноги, чтобы она не качалась. Когда Кэмми наклонилась к нему, он обхватил ее галию обеими руками и бережно перенес девушку в лодку.
Кэмми смотрела на него снизу вверх.
Она была такая миниатюрная.
Мишель наклонился и, уверенный, что Кэмми оттолкнет его или отвернется, поцеловал ее. Но она позволила ему сделать это. Ее губы были мягкими и сладкими, как леденец. Он поцеловал ее еще раз, и она открыла рот, разрешая ему обнять себя. Они целовались, экспериментируя, пробуя друг друга на вкус.
— Я не могу поверить в то, что ты сделала, — глухо произнес он.
— Я тоже, — согласилась Кэмми.
— Ну, ты много пила.
— Я не пьяная. Я съела целую гору еды.
— Прости меня за то, что я сказал. Более того, я чувствую себя последним дураком из-за...
— Слушай, я знаю, — прервала его Кэмми и рассмеялась, а затем неожиданно мягко добавила: — Сам виноват.
— Ты, наверное, не сделала еще ничего в своей жизни, о чем пришлось бы жалеть.
— Если честно, то да, — кивнула девушка. — Почти ничего. — Она села и провела пальцем под бретелькой сарафана.