Камуфлет - Антон Чижъ

Потребовалось все усердие, чтобы убедить Аполлона Григорьевича в глубоком уважении, объяснить причину подозрений и даже показать книгу. Лебедев согласился забыть обиду, только при условии, что романчик будет предоставлен на ночь, а коллежский советник глотнет из походной фляги, на мировую.

Делать было нечего. Добрая часть шустовского благотворно разлилась по жилам.

– А я выяснил, что за серые кристаллики остались на пальцах и шее князя, да! – похвастался Лебедев.

– Не берусь угадать…

– Начать с того, что следов яда, снотворного или спермы в теле нет. Князя убили взрывом, радуйтесь. Но каким взрывом!… – Тут светило науки неприлично икнуло. – Пока вы прохлаждались, я трудился, очень старался, умаялся весь, но установил, что это… фульминат ртути! Каково, а?!

Ванзаров натурально не понял причины восторгов.

– Так ведь это же гремучая ртуть! Большая редкость, да! – Лебедев снял шляпу и обмахнулся. – Что-то жарко, может, заглянем к актрискам проветриться?

– Могу ли знать, почему слуги не слыфали взрыва?

– В саперном смысле его не было – хлопок негромкий, одеяло его приглушило.

– Гремучая ртуть может взрываться от трения?

– Еще как! Штука очень опасная.

– Тогда все понятно.

Лебедев залихватски сдвинул шляпу на затылок:

– Что ж, удивите меня, если сможете…

– Одоленский несколько дней мучился горлом. Убийца предложил попробовать чудо-порофок, князь сам насыпал взрывчатку на фею и принялся ее растирать. Вот откуда разорванные пальцы.

– Выходит, князь совершил акт самоубийства? – Аполлон Григорьевич усмехнулся. – Хитрец!

Мыслил криминалист в правильном направлении: в случае чего вину ночного гостя можно представить досадной ошибкой: ну, перепутал порошки. Важно другое: князь настолько доверял визитеру, что принял из его рук «лекарство», не задумываясь. Значит, гость должен быть любовником. Или… обещал им стать. Вполне логичное объяснение полной наготы Его светлости. Вот только можно перепутать гремучую ртуть с невинным притиранием?

– И не надейтесь! – Лебедев как будто подслушал. – Фульминат ртути в аптеках не продается, а находится на военных фабриках. В Петербурге – только на Морском заводе. В хранении он крайне опасен, может взорваться от любого толчка.

Вот почему Одоленский и неизвестный пришли пешком. Медленная прогулка была нужна убийце: у него в кармане флакончик с гремучей ртутью. А в пролетке трясет!

– Да, коллега, я тоже считаю, что убийца крайне опасен – эксперт хмыкнул со значением. – Надо отдать ему должное: умен, собака, и химию знает отлично. Двоих разделал «гремучкой».

– Гремучую ртуть нафли на «чурке»?!

Лебедев развел руками:

– Виноват-с, ваше благородие, господин начальник! Не судите строго!

Тут Родион Георгиевич вдруг вспомнил о времени, вытянул хронометр и увидел, что заговорился. Пришлось решительно повернуть к делу:

– Через полчаса встречаемся у дома Резанова на Моховой. Остановитесь закурить сигарку, когда пройду мимо, держите вот это… – В руку криминалиста незаметно лег снимок. – Сделайте копию.

Аполлон Григорьевич глянул и присвистнул от восхищения:

– Ай да князь! Ай да баловник! Что делать с копией?

– Поедете в Выборгский и сверите «чурку» с юнофей на фотографии. Так, чтобы сомнений не было. И ефе… Об этом снимке не должен знать никто, даже пристав Фелкинг. Полная конфиденциальность. Я очень надеюсь на вафу помофь…

Без дальнейших понуждений Лебедев стремительным шагом ринулся к Фонтанке, туда, где располагались антропометрический кабинет Департамента полиции и его лаборатория.

Августа 7 дня, лета 1905,

начало шестого, +25° С.

Бани купца Соболева на Мойке у Красного моста

Место это заветное, очень непростое местечко. Интерьеры роскошные, прямо-таки в римском стиле, имеется восемнадцать отдельных нумеров с удобнейшими диванами и по баснословной цене в шесть рубчиков, а также просторный бассейн с фонтаном и отменный буфет с прохладительным квасом. Только наслаждаться удовольствиями дозволялось не каждому. Вернее, записной любитель пара не пошел бы к Соболеву ни за какие коврижки. А все потому, что банщики местные потворствуют соблазнам. Подбирают их строго: чтобы молод был, крепок телом и приятной наружности, без угрей и болячек. Учат тщательно, но все более особым упражнения. И без веников.

Ходил слух, что в особо роскошном кабинете каждую неделю можно встретить и вовсе светлейшее лицо, в поэтических кругах известное под псевдонимом «К.Р.», а при дворе – почтенным отцом семейства. Тайной страстью поэта был банщик Павлуша, ласковый и плечистый. Впрочем, каких сплетен не придумают напрасно!

Что уж тут скрывать, репутацию бани заслужили прочную. То есть порочную.

Коллежский советник не горел желанием попасться на глаза знакомым, заходя в Соболевские. И Берс тоже. Потому решено было сделать вид, что господа невинно прогуливаются по Мойке, и неожиданно проникнуть внутрь.

Первым юркнул Николай Карлович, за ним – Ванзаров.

Нумера, бассейн и парная располагались на втором этаже, куда вела просторная лестница с колоннами и пальмами. Улыбчивый половой осведомился, что господа желают: отобедать, попариться или какие иные удовольствия. Не моргнув глазом, Родион Георгиевич сообщил, что господа желают проверить: верно ли им рассказывали о приятных развлечениях, принятых в бане? Половой кошаче сожмурился и проворковал, что гостям у них не принято отказывать ни в чем, и вызвался проводить в самый покойный нумер.

Комната под цифрой «3» и впрямь оказалась уютной. Середину занимал изящный столик и квартет стульев из бамбука. Стену подпирал широкий диван в персидских подушках и коврах. Светильники на индийский манер рассеивали мягкий, волнующий свет. Дух из парной ощущался основательно.

Половой суетливо расстелил простыни, выдал стопку свежайших для облачения и спросил, что господа желают еще. Господа желали брусничного квасу, а что до остального, так это не к спеху. Служитель понимающе улыбнулся и исчез.

Решительно скинув одежду, Ванзаров замотался в простыню и, ощутив себя то ли римским патрицием, то ли статуей сенатора, тревожно разгладил усы. Берс, успев облачиться в банное, тихонько хмыкнул.

– Что? – сурово буркнул коллежский советник. С голыми пятками он прибывал не в своей тарелке.

– Простите, у вас забавный вид.

– Похож на Диогена?

– Скорее на кота в простыне.

– А вы… – начал Родион Георгиевич, но так и не нашелся, чем ответить. – В каком нумере они бывают?

Берс хлопнул себя по лбу:

– Ах ты! Понятия не имею… Что же делать?

– В коридоре два ряда по девять дверей с каждой стороны?

– Кажется, да…

– Придется искать.

Берс героически перекинул край простыни через плечо:

– Я готов.

– Останетесь здесь.

– И не подумаю! Отсиживаться, когда вы рискуете жизнью? Ни за что! Пусть я коллежский асессор, но служу в Департаменте полиции!

Порой и кабинетному чиновнику хочется забросить перья и окунуться в жизнь настоящего полицейского. А то все интриги да подсиживания, когда же, наконец, под пули?!

В дверь постучали. Милейший половой втащил поднос с запотевшим графинчиком кваса, фруктами и баранками. Разлив по бокалам, подмигнул, сообщив, что вмиг будет к услугам, стоит лишь дернуть хвостик звонка. И уходить не спешил. Родион Георгиевич спровадив «банный лист» рублем, приблизился к Берсу:

– Проверите четный ряд, я – нечетный. Открываете сразу, без стука. Запомните: просто офиблись нумером, долго не извиняйтесь. Увидите «Аякса», сразу уходите, ради Бога, ничего не предпринимайте, возврафайтесь в нумер. Повторите.

Помощник обещал исполнить в точности.

Простыня упрямо сползала с тела, Ванзаров нервно поправил ее и спросил:

– Могу ли знать, как выглядит «Аякс»?

Берс признался, что видел его мельком, может ошибиться. Кажется, ниже среднего роста, на вид лет двадцать пять, худощавый, темные волосы. Описание не совпадало с господином, который промелькнул вчера в кабинете Одоленского. Но остался еще один шанс.

Из внутреннего кармана пиджака явилась «живая картина» и была представлена на опознание. Берс прикрыл один глаз, сощурил другой, отставил снимок на расстояние руки и быстро подтвердил, что это не «Аякс», а вот кто именно – он не знал. Особого удивления развлечениям князя, Николай Карлович почему-то не высказал

– Может, у «Аякса» есть приметная деталь, родинка или фрам? – Ванзаров вступил в схватку с простыней – проклятая опять сползала.

– Вспомнил! – крикнул Берс. – Под носом у него неприятная бородавка, фу!

Розыск начался с противоположных концов коридора.

В нумере 17 банщик менял мокрые простыни.

Пятнадцатый оказался пуст, господа ушли в парилку, оставив богатый стол.

Под цифрой тринадцать трое краснолицых купцов натягивали жилетки.