Предчувствие весны - Виктор Исьемини

Император замолк, а Метриен Сантлакский рванулся к решетке так мощно, что оковы со скрежетом натянулись. Огромные ладони вцепились в прутья решетки.

- Если что, ваше императорское величество? Я раскаиваюсь! Я был готов дать полнейшие показания, выдать сообщников, помочь следствию, чем только возможно! Меня обманом втянули в заговор, соблазнили, сбили с толку. Меня запугали!

- Запугали? Хм... Метриен, мы не нуждаемся в сотрудничестве со следствием, поймите. Все, кто участвовал в заговоре, казнены. Наш суд был пристрастным, не стану отказываться. Пристрастным, но и справедливым! Таково свойство высшего суда в дольнем Мире, таково свойство императорского суда. Выше только суд Пресветлого, и справедливей только он.

- Ваше императорское величество, - подал голос Гиптис Изумруд. - Боюсь, мудрость ваших слов недоступна королю Метриену. Быть может, следует перейти к делу?

- Вероятно. Метриен, вы не задавались вопросом, почему, казнив менее значительных заговорщиков, уничтожив даже семьи главарей заговора, мы сохранили жизнь вам?

- Потому, что я августейшая особа? Короли неприкосновенны...

- Неверный ответ. Этот обычай устарел, и мы бы охотно заставили вас заплатить полную меру за гибель императора Элевзиля, нашего отца. Причина в другом. Едва вы лишитесь головы, Сантлак изберет другого короля. И этот другой немедленно станет нашим врагом. Вы тоже враг, поэтому я предпочитаю держать врага в темнице, а не на троне за тридевять земель. Понимаете?

Метриен опустил голову. Он, разумеется, понимал.

- Однако, - повысил голос император, - мы можем попробовать превратить узника в истинного короля... если

Узник поднял голову и впился взглядом в лицо собеседника, стараясь отгадать, куда гнет Алекиан.

- Если? Если я перестану быть врагом?

- Вы не перестанете быть нашим врагом, смертельным врагом. Батюшкина кровь по-прежнему вопиет об отмщении, так что оставьте надежды. Мы неверно выразились, не превратить узника в короля. Точней было бы так: вернуть вас, Метриен, на трон, хотя по сути дела вы так и останетесь узником. Вы будете восседать на троне, вкушать яства под расшитым балдахином, на вас будет корона. В случае нужды вы с мечом окажетесь в седле во главе войска, но останетесь узником, полностью подвластным нашей воле. Что скажете?

- Я согласен, согласен! Все, что велите, лишь бы выбраться из этой клетки!

- Но не надейтесь обмануть нас. Тюремщик, ослабьте цепь, я хочу, чтобы Метриен просунул голову между прутьев.

Толстый старик скрылся в темноте. Вскоре цепи, удерживающие ошейник пленного короля, с грохотом ослабли, а те, что шли к запястьям, напротив, натянулись. Метриен послушно подошел к решетке и выставил голову в коридор. Руки ему пришлось приподнять и отвести назад, иначе цепи не пускали.

- Мастер Гиптис, ошейник! - скомандовал император.

Изумруд щелкнул застежками, запирая на массивной шее узника тонкий стальной ошейник, украшенный тускло отсвечивающими камнями.

- Теперь можете идти! - велел Алекиан. - Все, кроме мага! Оставьте одну лампу...

Тюремщики скрылись. Когда шаги смолкли в темном коридоре, император обернулся к пленнику, который, отступив в глубину камеры, ощупывал новое украшение.

- Теперь, король Метриен, мы объясним. В Сантлаке начинаются беспорядки. Наверняка за ними стоит мерзавец Ирс, но добраться до него нашим людям не удалось. Посему нынешним летом мы намереваемся отправиться в Сантлак и водворить на престол вас, недостойный король. Вы станете править, полностью подчиняясь нашей воле.

Видя, что Метриен собирается заговорить, Алекиан остановил его жестом.

- Не спешите заверять в нас в собственной преданности. Мы располагаем куда более надежными доказательствами, чем слово предателя. Гиптис!

Маг выкрикнул заклинание, полированные камни на ошейнике засветились, рассыпая искры, Метриен рухнул на пол и принялся кататься по полу, вопя от боли. Во все стороны полетели клочья соломы, которой была устлана клетка.

- Довольно. Итак, Метриен?

Узник затих, сжимая обожженную шею, и тихо подвывал в груде грязной соломы.

- Если ошейник будет разомкнут, вы умрете в муках. Если в ошейнике иссякнет магия, вы умрете в муках. Если вы не исполните моего приказа, вы умрете в муках. Весной мы выступим в поход, и вы будете нас сопровождать. До тех пор оставайтесь здесь и размышляйте над будущим.

Когда Алекиан с магом удалились от камеры так, что узник не мог их слышать, Гиптис осторожно заметил:

- Его ожоги весьма болезненны. Я мог бы немного облегчить страдания...

Алекиан, не останавливаясь и не поворачивая головы, бросил:

- Не нужно. До весны раны заживут. А до тех пор пусть он страдает, этот убийца и предатель.

ГЛАВА 12 Гева

Наутро в монастырском дворе началась странная для тихой обители суета - служки выводили лошадей, запрягали. Конники конвоя седлали жеребцов, зевали, бренчали кольчугами и зябко ежились под белыми накидками. Утро выдалось свежим и морозным, из ноздрей животных вырвались струйки пара, на бородах возниц оседал белесый иней... Монахи, изъявившие желание служить под знаменами Белого Круга, собрались у телег. Им было немного не по себе - вроде, никто не перечил их решению, но многие братья глядели неодобрительно. Здесь, в Геве, не любили императора и всего, что с ним связано. Белый Круг, разумеется, входил в перечень того, что связано.

Викарий Лайсен, зевая, принялся пересчитывать добровольцев, заглядывая в бумагу с именами. Полтора десятка братьев - не много и не мало, обычно столько и находится в здешних, восточных, обителях.

На башенке зазвонил колокол - к заутрене. Братия потянулась к часовне. После - трапеза, затем прощание с будущими героями Белого Круга... да и в путь. Лайсен пристроился за своими подопечными, уже шагавшими к заутрене, тут викария отвлек шум за спиной - караульные распахивали ворота. Перед въездом в монастырский двор топтался послушник Велитиан. На парнишке был залатанный полушубок, сзади за пояс заткнут топорик, на плече - свернутая веревка. За дровами посылают, значит. Мелькнула мысль - не доносчик ли сей юнец? Не побежит ли в соседний замок, чтобы сообщить вассалам здешнего нечестивого короля об уходе добровольцев? Может, его аббат снарядил с вестью? Лайсен был предупрежден, да и на собственном опыте уже убедился, здесь не любят посланцев архиепископа и всегда стараются чинить препятствия их высокой миссии. Потому Лайсен до последнего не говорил здешнему аббату, когда собирается отправляться в путь, только вчера после вечерней службы сказал: мол, завтра с рассветом. Настоятель тут же решил: не с рассветом, а после заутрени. Негоже покидать монастырь, не помолясь напоследок с братией. Путь недобрым будет, дескать. И вот послушника отсылает - куда? За дровами, или все же с доносом? Парнишка молодой, шустрый, на ногу легкий.