Искушение альфы (ЛП) - Роуз Рене

Облегчение и ярость одновременно наполняют меня. Я вытаскиваю ее из машины за запястья и захлопываю дверь.

Я не чувствую от нее запаха страха, но она послушна, как будто знает, что заслуживает моего гнева. Очевидно, она сдалась мне, что логически не имеет смысла, но волк во мне одобряет этот поступок.

— Котенок, ты, должно быть, сумасшедшая, раз появилась здесь сегодня вечером.

Одинокая слеза скатывается по ее щеке. Она прикусывает губу и кивает.

— Да. Я сумасшедшая.

— У тебя тридцать секунд, чтобы объясниться. — Я не ждал от нее объяснений и не могу принять ничего, что могло бы оправдать ее поведение, но мне нужно услышать, что она хочет сказать.

— Когда прошлой ночью я вернулась домой, моей бабушки не было. Они забрали ее. — Еще больше слез наворачивается на ее прекрасные глаза, и их запах что-то делает с моим волком. Каждая клеточка тела кричит мне защитить ее, исправить то, что заставило ее плакать. — Они позвонили, и сгенерированный компьютером голос сказал, что я должна сделать то, что они мне велели. — Еще две слезинки скатываются по ее щекам.

Я готов разорвать этих ублюдков на части зубами. Мне даже не нужно было бы перевоплощаться для этого.

— Кроме Мими у меня никого нет. Я дура. Думала, они вернут ее, если установлю код. Но уверена, что она мертва. Я готова взять всю вину за разрушение «Секьюер» на себя. Мне жаль, Джексон. Я облажалась с тобой, но сделаю все, чтобы помочь это исправить. Знаю, что у тебя нет причин мне верить и еще меньше оснований доверять мне. Но я здесь. И предлагаю тебе себя. — Она вытягивает запястья вперед, как будто у меня приготовлены для нее наручники. — Звони в полицию, если хочешь. Но ты знаешь, что я полезнее тебе на свободе. И я чертовски уверена, что хочу заставить их заплатить за то, что они сделали с… — Ее лицо искажается, и я беспомощно прижимаю ее к своей груди.

То, как правильно она чувствуется в моих объятиях, успокаивает волка.

— Возможно, она не мертва.

Кайли сжимает в кулаках мою рубашку, а ее слезы смачивают ее.

— Зачем им держать ее? — всхлипывает она.

Запах ее страдания, черт возьми, убивает меня. Она права. Ее бабушка, вероятно, мертва.

— Садись в машину, — говорю я более грубо, чем хотел. И распахиваю дверь. — Ты моя пленница, пока мы с этим не разберемся. Ты не покинешь особняк. Ты ничего не будешь делать, кроме как есть, спать и отслеживать этот гребаный код, чтобы отключить его. Поняла?

Она кивает и садится на пассажирское сиденье.

— Да, сэр, — шепчет она и звучит такой несчастной и потерянной, но мой волк все еще воспринимает ее подчинение как победу.

Моя.

Она вернулась ко мне. Моя, чтобы подчинять. Моя, чтобы наказать.

Моя.

~.~

Кайли

Джексон молчит, пока мы едем к его особняку. Не могу поверить, что он меня не задушил. Или не вызвал полицию.

Он все еще сердится. Я чувствую его ярость, кипящую под маской самоконтроля. Но это не помешало ему заключить меня в объятия и позволить выплакаться в его рубашку.

Решение остаться в городе было верным. Это первое правильное решение, которое я приняла за долгое время.

Я никогда раньше не доверяла никому, кроме семьи, но что-то в Джексоне Кинге заставляет меня возвращаться, проверять свою неуверенность у двери и предлагать себя на блюдечке с голубой каемочкой. Это безумие.

Потому что теперь он держит мою жизнь в своих руках. Джексон мог бы с лёгкостью сдать меня полиции. Они могут выдвинуть против меня железное обвинение. И, возможно, он это сделает, после того как помогу ему поместить зараженные данные в карантин.

Хотя почему-то я так не думаю. Джексон кажется мне островком безопасности. Домом. Противоположностью полному одиночеству, которое я испытала, идя по Конгресс-стрит и размышляя о своем будущем.

— Спасибо, — говорю я хрипло.

Он бросает серьезный взгляд на меня.

— Я рад, что ты вернулась.

— Ты мне веришь?

— Вопреки здравому смыслу, да. Верю.

Я откидываюсь на спинку сиденья, измученная, но с чувством облегчения.

— Я сделаю все, чтобы помочь. Я не успокоюсь, пока не исправлю это. Хорошо? Я обещаю.

Он касается моей щеки.

— Я тоже помогу тебе, котенок. Завтра найму частного детектива, чтобы он расследовал исчезновение твоей бабушки.

Это милый жест, но сомневаюсь, что частный детектив сможет найти то, чего не смог хакер. И все же слезы благодарности текут из моих глаз.

Ноздри Джексона раздуваются, и его взгляд перемещается с дороги на мое лицо. Он вытирает слезу на моей щеке костяшками пальцев.

— Расскажи мне о своей бабушке. Она живет в Тусоне?

Я делаю успокаивающий вдох.

— Мы переехали сюда вместе. Мы живем вместе. Я живу с ней с тех пор, как… — Я замолкаю, потому что уже слишком много рассказала ему о себе. Не хочу, чтобы он собрал все это воедино.

— С каких пор? — резко спрашивает он, как будто уже знает.

— С тех пор, как умерли мои родители. Она — вся семья, которая у меня есть. Была, — говорю я, мой желудок сжимается.

— Она мертва, котенок? Ты чувствуешь это нутром? Выйди за пределы страха. Да или нет?

Нет.

Облегчение окутывает меня, как одеяло.

— Я так не думаю, — хриплю. Я очарована тем, что Джексон полагается на инстинкт, а не на логику. Человек с такими мозгами, как у него? Если он доверяет этому, то и я доверяю.

Джексон коротко кивает.

— Тогда нам нужно взломать этот код и найти ее.

Я расправляю плечи, мантия целеустремленности возвращается. Мой мозг начинает анализировать то, что я видела о вредоносном ПО. Я вытаскиваю свой компьютер.

— Не возражаешь, если поработаю в машине?

— Я бы разозлился, если бы ты этого не сделала.

Мы едем еще десять минут в тишине, тем временем я изучаю незакрытый код, который скопировала с флэшки ранее. Когда мы подъезжаем к особняку, автоматические ворота распахиваются, и Джексон въезжает на подъездную дорожку. Я захлопываю ноутбук и засовываю его в сумку, глядя на дом.

Черный волк-пес Джексона стоит на ступеньке и смотрит на нас сверху вниз, когда машина проезжает мимо. В его приветствии отсутствует радостное виляние хвостом, присущее обычному домашнему животному. В этом есть какая-то отчужденность, жуткое ощущение, от которого волосы у меня на затылке встают дыбом.

— Я не уверена, что волков следует держать в качестве домашних животных, — бормочу, когда Джексон заезжает в гараж.

Джексон выгибает бровь.

— Я не позволю ему причинить тебе боль.

«Я не позволю ему причинить тебе боль» — это совсем не то же самое, что он не нападет на меня. Способность калечить или ранить определенно присутствует.

— Какая у него кличка?

Джексон колеблется, как будто у его собаки нет имени, или он его не помнит.

— Волк, — говорит он наконец.

— Волк? Оригинально.

— Продолжай в том же духе, котенок, и я накажу тебя еще сильнее.

Дрожь пробегает по мне, хотя не думаю, что это страх.

— Накажешь? — Я мысленно хвалю себя за то, что произнесла это без дрожи в голосе.

— Ммм-хмм. Мы разберемся с этим позже. Прямо сейчас нам нужно поработать.

Мы выбираемся из машины и входим через прачечную на кухню. Там нас встречает волк. Он скалит на меня зубы и рычит. При полном освещении он еще более пугающий. Ростом мне по пояс, и черная шерсть на его загривке взъерошена от гнева, янтарные глаза смотрят прямо на меня.