Охота за «Красным Октябрём» - Том Клэнси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Шкипер, Джоунз обнаружил странный сигнал на боковой антенне. Компьютер считает, что происходит перемещение магмы.
— А наш Джоунзи не согласен с этим. — Слова Манкузо не прозвучали как вопрос.
— Да, сэр, не согласен. Я не знаю, что это такое, но не сомневаюсь, что это не перемещение магмы.
— Опять споришь с машиной?
— Видите ли, шкипер, АСОС функционирует исправно почти всегда, но случается, что выдаёт дерьмо. — Такой эпитет среди электронщиков был почти приговором. — Начать с того, что частота не соответствует звукам перемещения магмы.
— Ну хорошо, а ты что думаешь?
— Не знаю, капитан. Это не шум гребных винтов, но это и не естественный звук из тех, что мне доводилось слышать. А в остальном… — Даже после трех лет службы на атомных подлодках Джоунза не переставало удивлять неформальное обсуждение проблем с командиром. Команда «Далласа» была одной большой семьёй, хотя и походила на семью первых переселенцев, поскольку всем приходилось много и тяжко трудиться. Командир был отцом. Старпом, по общему мнению, — матерью. Офицеры — старшими детьми, а матросы срочной службы — малышами. Главное заключалось в том, что командир был всегда готов прислушаться к твоему мнению, если оно у тебя имелось. Для Джоунза это было особенно важно.
— Ну ладно, продолжай слушать, — задумчиво кивнул Манкузо. — В конце концов, деньги за эту штуку плачены.
Джоунз улыбнулся. Однажды он самым подробным образом рассказал командиру, как переделал бы все это исключительно дорогое и сложное оборудование в лучшую стереосистему мира. На это Манкузо ответил, что тут особого ума не требуется, потому что акустическая аппаратура только в гидропосту стоит больше двадцати миллионов долларов.
— Господи! — Младший техник подскочил на своём стуле. — Кто-то только что резко увеличил скорость.
Джоунз был старшим на акустической вахте. Два других акустика тоже заметили новый сигнал, и Джоунз подключил свои наушники к гнезду буксируемой антенны. Тем временем оба офицера молча стояли рядом, не вмешиваясь в действия акустиков. Перед тем как взяться за настройку своей аппаратуры, Джоунз достал блокнот и записал время появления контакта. BQR-15 был самым чувствительным гидроакустическим приёмником на корабле, но для только что появившегося контакта такая чувствительность не требовалась.
— Черт побери, — пробормотал Джоунз себе под нос.
— Это «чарли», — заметил младший техник. Джоунз отрицательно покачал головой.
— Нет, «Виктор». В этом можно не сомневаться. Русская подлодка типа «Виктор». Число оборотов соответствует скорости в тридцать узлов — резкое увеличение кавитационных шумов, буравит огромные дыры в воде и ему наплевать, кто слышит все это. Пеленг ноль-пять-ноль. Шкипер, вокруг нас хорошие воды и сигнал очень слабый. Он далеко. — Пока это было самым точным определением, на которое решился Джоунз. «Далеко» означало, что русская подлодка находится за пределами десяти миль. Джоунз снова склонился над аппаратурой и продолжил настройку. — Мне кажется, что мы знакомы с этим парнем. Это у него погнутая лопасть на гребном винте. Издаёт шум, словно на винт намотана цепь.
— Переключите шумы на динамик, — произнёс Манкузо, обращаясь к Томпсону. Ему не хотелось отрывать акустиков от работы. Лейтенант тут же ввёл команду в бортовой компьютер ВС-10.
Благодаря чёткости и идеальному воспроизведению звука прикреплённый к переборке динамик в любом магазине стереоаппаратуры пошёл бы за четырехзначную цифру; как и всё остальное на борту 688-х подлодок, он относился к лучшему, что можно было получить за деньги. Пока Джоунз регулировал настройку, из динамика доносился вой кавитационных шумов, пронзительный визг, вызываемый погнутой лопастью гребного винта, и более низкий рёв реакторной установки «Виктора», работающей на полной мощности. Затем Манкузо услышал, как заработал принтер.
— Подводная лодка типа «виктор-1», номер шесть, — произнёс Томпсон.
— Совершенно верно, — кивнул Джоунз. «Вик-шесть», пеленг по-прежнему ноль-пять-ноль. — Он воткнул вилку микрофона в гнездо корабельной связи. — Мостик, говорит гидропост, у нас контакт. Тип «виктор», пеленг ноль-пять-ноль, приблизительная скорость тридцать узлов.
Капитан Манкузо выглянул в коридор и обратился к вахтенному офицеру лейтенанту Пэту Манньону:
— Пэт, приведи в готовность группу слежения и управления огнём.
— Слушаюсь, командир.
— Одну минуту! — Джоунз поднял вверх руку. — Ещё один контакт! — Он повернул ручки настройки. — Подводная лодка типа «чарли». Чёрт возьми, он тоже буравит воду винтом. Чуть к востоку, на пеленге ноль-семь-три, обороты винта соответствуют скорости двадцать восемь узлов. Этого парня мы тоже встречали. Совершенно верно, это «чарли-два», номер одиннадцать. — Джоунз сдвинул один наушник и повернулся к Манкузо. — Шкипер, может быть, у русских на сегодня назначены гонки подводных лодок, а?
— Мне не сообщали об этом. Правда, мы не получаем здесь русские спортивные газеты, — усмехнулся Манкузо, неторопливо помешивая кофе в кружке и скрывая мысли, лихорадочно проносящиеся у него в голове. Что за чертовщина? — Пройду-ка посмотрю, что происходит. Молодцы, парни.
Он прошёл в центральный пост. Здесь несли обычную ходовую вахту. Манньон управлял лодкой вместе с младшим офицером и семью матросами. Офицер по управлению боевыми действиями вводил данные с анализатора движения цели в компьютер «Марк-117». Другой офицер занимался слежением за целью. Ничего необычного. Вахта выполняла свои обязанности чётко и спокойно, что приходит с опытом, достигнутым годами постоянной боевой подготовки. В то время как другие рода войск занимались учениями, выбирая своих союзников или собственные подразделения в качестве условного противника, копирующего тактику армий Восточного блока, ударные подлодки Военно-морских сил США вели игры с настоящим противником, причём постоянно. Подводники действовали в ситуации, которую без преувеличения можно назвать боевой.
— Итак, у нас появилась компания, — заметил Манньон.
— Пока они довольно далеко, — отозвался лейтенант Чарлз Гудман. — Пеленги на них совсем не меняются.
— Мостик, говорит гидропост, — донёсся голос Джоунза. Манкузо взял трубку.
— Мостик слушает. Что у тебя, Джоунзи?
— Ещё один контакт, сэр. «Альфа-три», пеленг ноль-пять-пять. Мчится полным ходом. Шум, как от землетрясения, сэр, но слабый.
— «Альфа-три»? А-а, наш старый друг «Политовский». Давненько не встречались. Что ещё у тебя?
— Только предположение, сэр. Уровень шума этой лодки сначала менялся, затем стал постоянным словно она делала поворот. Думаю, она направляется к нам, но ручаться не могу. Кроме того, доносятся шумы с северо-востока. Слишком неясные, и разобраться в них пока трудно. Продолжаем работать.
— О'кей, Джоунзи, у тебя неплохо получается. Действуй.
— Стараемся, командир.
Манкузо улыбнулся, кладя трубку, и взглянул на Манньона.
— Знаешь, Пэт, иногда мне кажется, что Джоунзи немного колдун.
Манньон смотрел на прокладку, которую вёл Гудман, подстраховывая компьютерное наведение на цель.
— Он отличный акустик, вот только ему кажется, что это мы работаем на него.
— Сейчас мы действительно работаем на него. — Джоунз был их глазами и ушами, и Манкузо был доволен, что у него такой классный специалист.
— Как дела, Чак? — спросил командир у лейтенанта Гудмана.
— Пеленг на все три контакта по-прежнему не меняется, сэр.
Это означало, что они, по-видимому, движутся в сторону «Далласа». Кроме того, при такой ситуации американские подводники не могли вычислить расстояние до контактов, что лишало их возможности взяться за решение огневой задачи. Не то чтобы кто-то собирался начать боевые действия, но такова была цель учений.
— Пэт, давай выйдем на оперативный простор — миль на десять к востоку, — негромко скомандовал Манкузо. Для такого манёвра существовало две причины: во-первых, при этом устанавливалась базисная линия, с помощью которой можно было рассчитать расстояние до вероятной цели. Во-вторых, при большей глубине улучшается акустика и перед ними открывается зона дальней конвергенции. Пока штурман отдавал команды, командир смотрел на карту, оценивая тактическую ситуацию.
Бартоломео Манкузо был сыном парикмахера, который каждую осень закрывал свою парикмахерскую в Сисеро, штат Иллинойс, и отправлялся охотиться на оленей в Мичиган. Барт сопровождал отца в этих охотничьих экспедициях, застрелил первого оленя в двенадцать лет и после этого успешно охотился ежегодно до поступления в Военно-морскую академию. Убивая оленей, он не испытывал угрызений совести. Став офицером атомной подводной лодки, Манкузо познакомился с куда более увлекательной игрой — теперь он охотился за людьми.