Президент от мафии - Стивен Кэннелл

Самолет вдруг стал резко заваливаться на левое крыло. Отчаянно выли моторы, всасывая разреженный, подобный вакууму, воздух.

— Это приказ губернатора Род-Айленда. Немедленно разворачивайтесь! — в ужасе возопил Хейз.

Реллика Сунн продолжала делать свое дело. Райану приходилось держать ее двумя руками — она того гляди могла полететь кувырком. Эй-Джей Тигарден наклонился к ним.

— Остановите камеру. Сомневаюсь, что этот материал может нам пригодиться.

К этому моменту Хейз Ричардс окончательно раскис и рыдал в голос.

— Чтоб я сдох! — выругался Эй-Джей и хлопнул ошалевшего от страха губернатора по спине. — Хейз, не распускай сопли.

Тут случилось чудо — самолет нашел-таки плотный атмосферный слой. Пронесся вздох облегчения. Все сидели с безучастными лицами, делая вид, будто ничего не произошло. Точно смерч пронесся по салону: в проходе валялись газеты, документы, багаж и еще черт знает что…

Двадцать минут спустя они приземлились в Де-Мойне, штат Айова, и — похожие на жертв техасского наводнения — через заднюю дверь высыпали из «боинга» на поле.

У стойки их встретили супруги Рушары.

Они побывали на Айовской сельскохозяйственной выставке, где губернатор Ричардс фотографировался с элитной свиньей и любовался герефордскими[29] бычками-рекордсменами. Рушары нашли в Гриннелле захудалую ферму, принадлежавшую чете Колфилдов — Баду и Саре, — где Хейзу предстояло провести ночь.

Встречу с Колфилдами Реллика Сунн запечатлела на видео. Хейз, взойдя на покосившееся крыльцо, от души обнимал румяную фермерскую женушку.

— Это так любезно с вашей стороны позволить мне остановиться в вашем чудесном доме. — Подобострастно склонившись в поясе, он позволил себе задержать руку Сары в своей, давая понять, что искренне тронут гостеприимством. Вошли в дом. В гостиной внимание Хейза привлекла стоявшая на каминной полке фотография хозяйского сына, который погиб во Вьетнаме. Хейз взял фотографию, долго, не отрываясь, смотрел на нее грустно-задумчивым взглядом, пока Реллика снимала его предельно крупным планом.

— Сто шестая воздушно-десантная бригада, — почтительно заметил Бад Колфилд. — Малыш Бад погиб, спасая своих ребят. — Старика буквально распирало от гордости.

Вечером Эй-Джей Тигарден и Хейз Ричардс, уединившись в крохотной хозяйской спальне, обсуждали предстоящее выступление губернатора на конференции в Де-Мойне.

Комнатка была простая, без излишеств: выцветшие желтые занавески на окнах, самодельные деревянные кровать и комод, на кровати цветастый плед, который вязала мать Сары.

— В ванной нет даже зеркала, — придирчиво заметил Хейз.

— Черт с ним, — сказал Эй-Джей, которому не терпелось приступить к главному. — Нам надо еще раз все обговорить.

— Валяй, — буркнул Хейз, появляясь из ванной.

— Мы не должны уклоняться в сторону. Запомни главное: Хейз Ричардс заставит Америку работать на ваше благо.

— Полно, Эй-Джей, я должен сказать что-то еще… Они же непременно пожелают выяснить мое отношение к различным проблемам. А если они спросят, что я думаю по поводу призыва «голубых» на военную службу? Что я им отвечу? Что я заставляю Америку работать на благо гомосексуалистов?.. Бред какой-то!

— Нет, ты не будешь этого говорить. Ты просто изобразишь искреннюю озабоченность и прямо в камеру скажешь: «Я полагаю, каждый американец должен иметь право служить своей стране, если он этого хочет. Я понимаю, у нас есть проблемы, и уверен — мы сможем разрешить эти проблемы к общему удовлетворению. Но, черт побери, мы снова скатываемся к обсуждению узкогрупповых интересов. Мы здесь говорим о том, могут ли геи служить в армии, тогда как следует вести речь о другом, а именно: какую роль должна играть американская армия? Должны ли мы по-прежнему тратить одну пятую нашего валового национального продукта на оборону в то время, как люди в этой стране голодают? Должны ли мы вставать на защиту всякого молодого демократического государства — и если да, то какой ценой? Кто должен за это платить? Разве мы выставляем счета богатым странам — вроде Японии, Кувейта или Германии, — интересы которых отстаиваем с таким остервенением? Или бремя этих расходов должны нести простые американские труженики? Президент Хейз Ричардс будет заниматься этими вопросами. Хейз Ричардс заставит Америку работать на ваше благо».

— Все это высокопарный треп, и ты прекрасно это знаешь.

— Хейз, если хочешь, чтобы их проняло, нажимай на основную идею. Это верный путь в Белый дом.

Хейз хмуро разглядывал свои наманикюренные ногти.

— Ладно, ты хочешь конкретную проблему? — продолжал Эй-Джей. — Я подброшу тебе проблему. Все эти парни будут лезть из кожи, чтобы угодить местному избирателю. Они будут говорить то, что, по их мнению, желают услышать от них жители Айовы, но ни один из них не подобрал ключика. Айова — фермерский штат, поэтому все будут заявлять о поддержке фермерства. Все без исключения. А мы пойдем другим путем. Мы подвергнем критике программы федеральных субсидий фермерам.

Хейз посмотрел на Тигардена так, словно перед ним сидел безумец.

— Наступать на субсидии фермерам в аграрном штате? Что ты несешь?

— Я специально занимался этим вопросом. Это верный ход. В их глазах ты сразу предстанешь человеком, способным на мужественные поступки. Хейз Ричардс говорит правду в глаза. Ты сознаешь, что это политическое самоубийство, но тебе плевать… потому что, если человек не может говорить то, что думает, следовательно, Америка еще больше в дерьме, чем ты полагал.

— Если мы заикнемся про отмену федеральных субсидий, считай, мы покойники.

— Не думаю. Потому что программа поддержки фермерства, которую предлагаешь ты, и субсидии фермерам — это совершенно разные вещи. Программа поддержки фермерства — это помощь мелким фермерам, людям вроде Колфилдов. Все они демократы. По этой программе они получают выгодные кредиты, получают возможность пахать землю под пар. Мы будем помогать им. Субсидии же помогают крупным корпоративным фермам, а эти ребята сплошь республиканцы — они не станут поддерживать тебя, даже если ты начнешь раздавать им трактора. У тебя беспроигрышная позиция. Рядом с тобой остальные кандидаты будут выглядеть жалкими подхалимами. Настоящие фермеры поймут, что ты не причинишь им вреда, потому что они — уж поверь мне — знают разницу между федеральными субсидиями и программами поддержки фермерства. Говорю тебе, это прекрасная тема. Я все тебе расскажу. Тебе останется лишь повторить… договорились?

Эй-Джей с тревогой отметил, что Хейз выглядит усталым. Плохой признак, когда кампания только начинается.

— И вот еще что… Брентон Спенсер в ходе дебатов будет тебя доставать. Он заявит, что кандидат из тебя хреновый, что ты некомпетентен и беспринципен. Мики Ало говорит, что с ним обо всем договорились. Нужно, чтобы в подходящий момент ты сбил с него спесь. Мы обсудим это завтра — я все подготовлю.

Хейз остался один в убогой спальне. Он выглянул в окно — ферма, которой посвятили жизнь Бад и Сара Колфилды, казалась опустошенной, заброшенной. Хейз подумал, что, лишившись ее, они ничего не потеряют.

Колфилды любезно предоставили свой дом Хейзу Ричардсу, кандидату в президенты Соединенных Штатов, сами же они после ужина уехали к соседям. Хейзу досталась хозяйская спальня; Малкольм и Эй-Джей расположились в комнате, некогда принадлежавшей Баду Колфилду-младшему. Сьюзан Уинтер досталась кушетка в боковой комнате; в распоряжение Райана предоставили кабинет. Реллика Сунн предпочла переночевать в салоне микроавтобуса, который поставили в сарае. Райан беспокоился, что Реллика замерзнет, если будет спать на открытом воздухе при температуре всего тридцать градусов, но она махнула рукой, подхватила пуховый спальный мешок Бада и подушку и направилась к выходу.

— Ты разве не слышал?.. Индейский рис не мерзнет. Я люблю холод. До завтра. — С этими словами она вышла за дверь и направилась к сараю.

Райан окинул взглядом крохотный кабинет Бада. Взял с полки книгу — это оказалось пособие фермерам по севообороту, — машинально пролистал — пометки на полях, некоторые места подчеркнуты фломастером.

Внезапно память перенесла его в совсем другой кабинет, в котором повсюду были книги. С ним рыжеволосый мальчик, который со словами: «Пойдем же, Райан, я покачаю тебя на качелях», — тянет его за руку. Он вдруг вспоминает его имя… Это Терренс Фишер. Но на этом воспоминания оборвались. Он снова сидел на диване в тесном кабинете Бада Колфилда.

На журнальном столике лежал альбом для фотографий. Открыв его, он увидел снимки, на которых семейство Колфилдов было запечатлено в лучшие времена. Бад-младший подростком. И последняя фотография, на которой он, в военной форме, стоит на автобусной остановке — отправляется на войну.