Одаренная девочка и прочие неприятности - Мальвина Гайворонская

– «Вся королевская рать лаунж»?

– Мы в Москве. Если каждые пару лет не делать вид, что ты прогорел и теперь тут новое заведение, – привлечешь нездоровое внимание. На седьмой итерации у нас просто кончилась фантазия.

Кирилл, хмыкнув, убрал карточку в карман.

– Забавно, конечно, мы с тобой встретились… Раньше же всего раза два пересекались? Ну, когда сначала ты мне морду набил, а потом я тебе, помнишь?

Максим, убиравший тарелки, явно не находил в этом ничего забавного:

– И вот чего ты ко мне приперся, а? Мы ж с тобой детей не крестили, не разлей вода не были, почему я-то?

– А чё тебе сделается? – пожал плечами Кирилл. – Город может рухнуть, мир встать дыбом, но твоя маман и сама с места не двинется, и тебе не даст.

– Знаешь, что самое паршивое? – Минотавр с грустью выпил оставшуюся в бутылке водку и привычным движением отправил ее в урну. – Из-за этих твоих клише я и попал. Позавчера ты сказал мне то же самое.

Пожав плечами, Кирилл забрал лего, кепку, книгу сказок, непонятный черный чемоданчик и направился к подсобке. Ремонт обошел ее стороной, и, вскарабкавшись по нескольким лестничным пролетам разной степени аварийности, он оказался на пыльном чердаке, заставленном коробками. В центре высилась гора познавших разное, но так от этого разного и не отстиравшихся скатертей. Выбрав парочку почище, беглец постелил себе в углу и лег как был, не раздеваясь, подложив под голову нехитрые пожитки. Смутно мелькнула мысль, что он не помнит, как приносил в кафе чемодан, но уставший Кирилл провалился в сон быстрее, чем успел за нее уцепиться.

Спешно ретировавшийся из кофейни Дмитрий припрятал термос в багажник мотоцикла и, словно ни к кому не обращаясь, негромко произнес:

– Ладно, кофе я купил. Мысль, конечно, хорошая, учитывая его свойства и полную неопределенность грядущего. Но теперь-то за батей?

Ему предсказуемо никто не ответил, и снова пришлось озираться: видимо, чтоб он на людях не пучил глаза, Лола старалась большую часть времени быть вне поля зрения. По этой же причине богатырь только сейчас задался вопросом: это сама Татьяна метила сюрикеном в стойку или его новая подруга отклонила смертоносный удар?

Призрачная спутница появилась внезапно и с крайне негодующим лицом. Создавалось стойкое впечатление: он опять накосячил.

– Откуда ж мне было знать про патриарха?

Она скептически на него посмотрела.

– Пень упоминал, согласен. Но кто ожидал, что он реально к ней таскается?

Судя по лицу Лолы, ожидали все, один он такой тупой и болезный. Дима сдался:

– Ладно, я идиот. Но сейчас-то куда?

Она подплыла ближе и, многообещающе ухмыляясь, показала ему рожки. Сначала до ДТП не дошло, а потом его лицо перекосило:

– Издеваешься?! Я к «Королевской рати» и на пушечный выстрел не подойду. Проще сразу с моста в реку с камнем на шее. Там нашего брата не любят.

Лола развела руками, явно показывая, что это исключительно его проблемы. Богатырь вздохнул:

– Там тоже какой-то чек-пойнт, да?

Она покачала головой.

– Папка?!

Лола кивнула.

– Так что ж ты сразу не сказала?! Погнали!

Она вскинула руку, и он замер. Зазвонил телефон. Судя по номеру, из штаб-квартиры богатырей.

– Мне ответить?

Лола вновь кивнула, скрестив руки на груди. Явно ничего хорошего она от разговора не ждала.

Самое страшное, что может случиться с бессмертным вампиром, – кроме прямых солнечных лучей, конечно же, – это душевная усталость. Как бы ни кичились умертвия своим умением быть выше сиюминутных забот, но посвященная исключительно работе послежизнь любому способна надоесть достаточно, чтобы однажды между выходом на солнышко и постоянным кризисом экзистенциальности выбрать первый вариант. Самоубийства противоречили представлениям о добропорядочном служении прайду, а хобби, их отодвигающие, поощрялись. За несколько сотен лет и балет, и живопись, и музыка успели несколько приесться Богдану Ивановичу, и, когда прайд уже начинал с некоторой тревогой поглядывать на патриарха, тот обзавелся сразу двумя новыми увлечениями: наследником и русалками.

Через несколько часов после получения печального известия осознание неожиданной смерти Марго все-таки прошибло Богдана Ивановича, взбудоражив до крайности: разлука превратилась из временной в вечную слишком внезапно и смириться с идеей, что Маргариты в его жизни больше не будет, оказалось нелегко. Патриарх работал, говорил с просителями, проверял цифры, журил подопечных, но делал это все на автомате, уйдя мыслями очень далеко.

Сколько вообще живут русалки? Богдан Иванович, к собственному удивлению, только сейчас понял, что не знает. В принципе, это ожидаемо – вопрос был явно вне сферы его ежедневных интересов. Те, которых продавали в рабство к людям, редко дотягивали хотя бы до двадцати пяти, но Марго и Татьяне определенно больше. Патриарх попробовал подсчитать. Кажется, тридцать семь? Что, если причиной смерти банально стала старость?

Он сам не заметил, насколько сильно сжал пальцы, и насквозь пробил всю пачку договоров за сегодня. Марат – бессменный секретарь патриарха – скромно залепетал что-то вопрошающее, но Богдан Иванович лишь отмахнулся, велев бумаги перепечатать и принести на подпись снова. Сама мысль, что и Татьяна однажды умрет, не укладывалась в голове. Точнее, умом-то он понимал и принимал это, но исключительно как некий далекий факт, о котором пока можно не думать. А если неминуемое случится через неделю? Завтра? Вот-вот?

Одну подругу – слово пришло в голову со странным трепетом, ведь он никогда не слышал, чтобы у вампиров вообще были друзья, – он потерял из-за своей глупости. Вторая – осмелился бы он назвать так Татьяну? – тоже могла исчезнуть в любую секунду. Следовало защитить живую и почтить память мертвой.

Единственным известным патриарху способом продлить жизнь был только вариант обращения в вампира, но весь вид Татьяны явно сигнализировал, что в мужском прайде ей делать нечего. Хм, а ведь матриарх женского давно пытается оттяпать себе кусок пирога. Можно пообещать ей рассмотрение мирного договора в целом и некую долю в предприятиях в частности в обмен на новообращенную. Правда, в таком случае Татьяна забудет прошлое, но свою личность – со всеми ее особенностями – сохранит. И всегда будет рядом.

Богдан Иванович почувствовал странную эйфорию. Если бы Татьяна всегда была рядом, вечность… Определенно, у вечности появился бы шанс. Кроме идеальной внешности русалка обладала многими прочими добродетелями, которых он давно не встречал. Не хватало лишь крупицы манер, этакой огранки воспитания для брильянта ее сердца. Вечно пить гадкий кофе, выворачивающий внутренности наружу? Почему-то патриарх ни на секунду не сомневался, что она обязательно начнет варить его снова. Но если такова плата за общество лучшей из смертных, он даже готов увеличить дозу.

Сестер Татьяна не бросит. Значит, торговаться с матриархом надо о пяти русалках. И клятвенно пообещать рассказать им в послежизни все об их родственных узах. Татьяна знает, что его слову можно верить. Да, должно сработать.

План показался ему элегантным, и на часы теперь патриарх поглядывал постоянно: важно было правильно рассчитать время до встречи, чтобы сударыне, с одной стороны, не пришлось ждать, а с другой – чтобы ни у кого не сложилось превратное впечатление, что ждет он. Конечно, Татьяна легко могла и сама подняться к нему в пентхаус, благо и охрана уже выучилась расставлять приоритеты, и сотрудники – с почтением пропускать русалку в лифте. Но было что-то особенно восхитительное в том, чтобы встречать даму у двери ее кофейни, вместе миновать металлоискатели, стоявшие в холле скорее для галочки, – ну какой вред вампирам от оружия? – и вместе подниматься к небесам. Без пятнадцати десять Богдан Иванович убрал ноутбук в верхний ящик стола, собрал оставшиеся бумаги и, прихватив неизменный зонт-трость, наведался в приемную. Отдал документы секретарю, заодно попросив того проследить, чтобы им с дамой не мешали до завтра, и направился к лифтам. Расчет был точен – Татьяна как раз запирала двери и, кивнув, швырнула ему свой мотоциклетный шлем и рюкзак. Видимо, завтра не ее смена, и после совместного отдыха дама планирует отбыть домой.

Она шла целенаправленно и красиво, явно не пытаясь обратить на себя внимание, но при этом привлекая его вне всякой меры. Стоило миновать охрану и зайти в лифт, как они тут же окунулись в царство зеркал. Внутренне патриарх возликовал. На убранство наряда и легкую небрежность прически он ежедневно тратил уйму времени, но в должной мере насладиться итогом усилий не получалось: к величайшему своему сожалению, Богдан Иванович бессменно возглавлял исключительно мужской прайд вампиров, что безоговорочно лишало его даже малейшего шанса оценить собственное великолепие в компании дам. Татьяна