Белый город - Марго Па

– А если мне не удастся переубедить его?

– Тогда и вам придется идти в суд вместе с ним. Вы же – публичный человек, и вам не захочется видеть свое имя в подобных газетных заголовках, не так ли?

– А вы подумали о тех, кто уже подвергался гипнозу? Если утопить Сергея, кто сможет разблокировать их сознание? ВЫ будете придумывать анти-код?

– Мое дело остановить это безумие, а дальше пусть специалистов нанимают.

– В том-то и дело, что Сергей – единственный, кто знает все нюансы, – выложил Игорь последний козырь на стол переговоров. – Он – гений в своем роде. И очень упрямый гений, сложно будет заставить его отступить. Во всяком случае, не за один день. К тому же решения принимает не он один, а целый Совет директоров. Нам нужно время – дни, может, недели. Ведь если не он, то никто не сможет изобрести противоядие. Я принимал участие в организации эксперимента и уверен в этом!

Журналист глубоко задумался, сосредоточенно выпуская изо рта сизые колечки дыма.

– Хорошо! – наконец, произнес он. – У вас есть неделя. Но если ваш друг в течение нее не сделает официальное заявление о несостоятельности технологии рекламы во сне и не откроет первый центр помощи пострадавшим, я обнародую всю информацию, которая у меня есть о жертвах рекламы во сне. ВСЮ! Понимаете? И дальше будь, что будет, хоть война миров. Другого выхода я не вижу.

– Даю вам слово, что сделаю все, что в моих силах, – осторожно пообещал Игорь, уже понимая, что на этот раз покинуть тонущий корабль не удастся. В данных обстоятельствах даже его обереги: особая аура удачи и непотопляемость – уже не спасут. Он всегда знал, что прыгать нужно с носа корабля, тогда встречная волна подхватит тебя и вынесет на поверхность уже на безопасном расстоянии. Но прыжок с кормы или даже с борта чреват тем, что жертву затянет под винты двигателя и перемелет в порошок. Сейчас он стоял уже на корме, а корабль неудержимо тянуло ко дну при включенном на полную мощность двигателе.

Сергей, зло вжавшись лбом в стекло, наблюдал за метаниями Игоря в попытке обойти толпу демонстрантов. С высоты здания внизу все казалось маленьким и незначительным. Но меж тем на пороге офиса происходила настоящая кровавая бойня: отчаявшиеся демонстранты разносили первые этажи здания, били стекла, калечили припаркованные машины. Милиция с ними уже не справлялась. По внезапно окутавшему мостовую и дерущихся дыму Сергей понял, что пустили слезоточивый газ. Он отвернулся от окна, нервно прошелся по кабинету, мысленно считая шаги от стеклянной двери до окна, чтобы немного успокоиться после недавнего противостояния с Игорем. Он вдруг понял, что теперь они встретятся лишь в суде, неизбежность которого с каждым часом казалась Сергею все очевиднее.

– Игорь, Игорь… Ты был мне другом! И теперь ты уходишь в самый неподходящий момент! Неужели так трудно понять, что я не имею права проигрывать, не могу сдаться. Вместе мы бы выстояли и нашли выход.

Но какой? Он был упрям, но обстоятельства – еще упрямее. Сергей решил прогуляться по коридору, окна которого выходили на другую часть проспекта, не занятую демонстрантами. Подумать. Сразу вспомнилась победа на Совете директоров, и как совсем недавно, всего полгода назад смотрел из этих окон на панораму Москвы, расправив плечи и дыша полной грудью. Он чувствовал себя Наполеоном на Поклонной горе. А сейчас ему не хватает воздуха, каждый вздох дается с трудом. Он с усилием дернул ручку и распахнул окно, впуская шум и живые голоса улицы внутрь мертвенно бледной тишины коридора.

«Черт бы побрал эти долбанные четыре процента! Неужели же ими нельзя было пожертвовать в пользу остальных девяносто шести? Ведь каждое открытие на Земле так или иначе сопровождается человеческими жертвами», – он задавал себе этот вопрос снова и снова. Нет ответа. Нет выхода. Сергей оперся на подоконник и посмотрел вниз, мысленно сбросив что-то мягкое и тяжелое на асфальт. Удар. Предчувствие боли. Вот он, единственный возможный выход.

«Нет, – возразила ему надпись на асфальте, которую он прочел впервые (раньше не обращал на нее внимания – неприоритетные медиа). – Не прыгай! Есть другой выход. WWW.RABOTA.RU».

Сильно! Очередная реклама для неудачников. Да, выход всегда есть – научиться проигрывать. Сразу вспомнилась видеозапись и слова бывшей начальницы: «Быть удачливым, не значит быть счастливым». Она научилась проигрывать. Сможет ли он? Хотя какая, в сущности, разница, чем ты занят в жизни, если все непременно закончится восьмью цифрами на каменной плите, а эта фраза станет к ним эпитафией?

Оглушительно зазвонил мобильный. Сергей вздрогнул всем телом. Знакомый номер.

– Сергей? – глухо проскрипела трубка. – Что-то давно от вас дивидендов не поступало.

– Проект временно приостановлен, – попытался отодвинуть он свою казнь.

В телефонной трубке остались недовольны его ответом:

– Если завтра на счете не будет всей оговоренной нами суммы, ваше руководство узнает о липовом патенте. В свете происходящих событий, они не вспомнят о заработанных деньгах, не станут выкупать вас из лап правосудия, а предпочтут отречься. Репутация в бизнесе – важнее всего. Тем более, что вы так некрасиво обманули вашу любимую корпорацию! Боюсь, никто вам уже не поможет. В общем, действуйте, мы ждать не будем. До свидания.

Сергей еще некоторое время слушал короткие гудки, звучащие как набат. Карточный домик рухнет, это только вопрос времени. А он остался совершенно один, и некому больше укрепить фундамент.

– Соедините меня с председателем Совета, – попросил он новенькую секретаршу, вернувшись в свой кабинет.

Первый снег. За окном – белый хаос. Словно кто-то нечаянно разорвал и встряхнул в воздухе необъятную пуховую перину. Сергей лениво наблюдал, как дворник, вооружившись лопатой, упорно воевал со снежными заносами возле дома. А снег все шел и шел, выстраивая на его пути новые неприступные крепости. Сколько терпения! Неужели Руслан? Сейчас Сергей был бы рад видеть даже его. Но нет, паренек явно выше ростом и шире в плечах. Новенький. В комнате тихо и словно само с собой разговаривало радио. Непрерывное кружение хлопьев снега за окнами. Хорошо все-таки вернуться домой! Даже если ты уже все потерял… Глядя на дворника, он вдруг впервые ярко, живо, словно мысль шла изнутри и была самой сокровенной – была ЕГО, а не навязывалась снаружи кем-то значительным, начал понимать, что нет ничего важнее четырех процентов. Что именно его, провинциального дворника, маленькая жизнь должна и всегда будет приниматься в расчет. Потому что мир целостен, а мы все – его неотделимые частицы. Он научился проигрывать.