Белый город - Марго Па

Еще несколько секунд в кадре искрилось море, потом запись оборвалась.

– Ну и славно, что тебя больше нет, – облегченно вздохнул Сергей. – Лучший конкурент – мертвый.

Расслабленно откинувшись на спинку стула, он передал Наташе пульт.

– Диск выброси.

Наташа покорно нажала на кнопку. DVD медленно выехал из проигрывателя, все еще продолжая искриться бликами моря. Она бережно взяла диск в руки и молча вышла, твердо решив, что сохранит запись.

Впервые она шла по коридору, не торопясь. Оказывается, все это время на стене напротив окон висели картины: репродукции моря, гор, цветущих солнечных полян. Раньше она их не замечала – всегда занята, всегда на бегу. Наташа долго вглядывалась в картины, пока не оказалась на набережной реки, где солнце, сталкиваясь с волной, рассыпалось на тысячу маленьких звездочек. Легкий ветерок и тишина. Только всплеск нетерпеливой речной воды навстречу белому теплоходу. А он бежит себе по волнам – мимо, мимо… Картина исчезла за пеленой слез. Она резко отвернулась от нее и поспешила дальше по коридору к лифту. Вниз, на улицу, и никогда больше сюда не возвращаться!

Осенний ветер в бессильной злобе набрасывался на плакаты и транспаранты пострадавших от рекламы во сне. Наташа обогнула пеструю толпу демонстрантов. Их крики заглушил грохот несущихся по проспекту машин. Ветер трепал одежду, волосы, срывал листья с деревьев. Она бежала по проспекту, затем по уходящей от него вбок во дворы улице, бесцельно, наобум. В глубине двора ветер и шум магистрали внезапно стихли.

Вжиих-вжих. Вжих-вжих-вжих. Наташа обернулась на знакомый звук.

– Кто столько бумаги нарезал? – возмущалась толстая дворничиха, подметая с тротуара… белые листья. Наташа подняла один из них. Странное дерево, названия которого она не знала, сбрасывало листья, острыми краями и белизной внутренней стороны точь-в-точь похожие на бумагу.

«Мы – бумажные человечки. Нас кто-то вырезал умелой рукой и забыл на столе у открытого окна. Он не сказал, зачем. Дует ветер, и мы падаем на пол. А бумажные листья за окном осыпаются с деревьев на землю. Он не помнит о нас. Ветер. Пустота. Мы – всего лишь бумажные человечки». На резном листе медленно проступали лица Полины, Руслана, строчки из его писем и ее книги, обрывки неоконченных разговоров, стихи, ноты музыки, звучащей в телефонных проводах… И постскриптум: «Нужно ехать домой».

– Нет мест, девушка. Ближайший свободный поезд только через пять дней, – сообщили ей в кассе на железнодорожном вокзале.

– Но я не могу больше здесь оставаться! Мне срочно нужно домой! Что мне делать?

– Заранее нужно билеты покупать, – и кассир захлопнул окошко перед ее носом.

– Правильно! Какая девушка легкомысленная! Обещала приехать и не едет!

Неожиданная радость пронзила насквозь, как электрическим током. Наташа оглянулась на стоящего позади нее Руслана.

– Я хотел тебе позвонить, но вспомнил, что ты любишь сюрпризы, – безоблачно улыбался он, стирая из ее памяти события последних дней. – Мы с ребятами – только что с поезда. Пошли вещи сдавать в камеру хранения. И вдруг вижу: в зале ты стоишь у кассы. Что-то словно заставило меня посмотреть в твою сторону. Невероятно, правда?

– Да, я ждала, но не ожидала, что мы встретимся так…

– Вы, вероятно, не ожидали, что нам придется встретиться, не так ли? – сдвинув густые брови на переносице, резко спросил Игоря черный вестник начала конца.

Журналист так настойчиво требовал встречи, просто преследовал его в последние дни. Игорь не смог отказаться. Они сидели за столиком в пустующем в дневное время кафе.

– Послушайте, реклама во сне сделала из вас героя. Подарила блестящие репортажи. Вы пошли в гору. Так, чего вам еще желать? Вы не обделены журналисткой славой, не так ли? – парировал Игорь, чувствуя нарастающую кофейную горечь во рту.

– Я не стал бы обращаться к вам за помощью, если бы удалось достать вашего друга, – как можно мягче попытался объяснить журналист, перестав, наконец, хмуриться. – Но он – как в бункере: ни дозвониться, ни перехватить. Его нет ни в офисе, ни дома. А то, что вы вместе работали над проектом, я узнал сразу. Дело в том, что родственник одного из участников ваших с Сергеем экспериментов позвонил мне сразу после того, как в эфир вышел первый сюжет о рекламе во сне. Потом были еще и еще звонки. Каждый со своей историей, со своей бедой. Сотни людей приходили к нам в студию. Не только москвичи, приезжали и из других городов, ваша зараза распространилась уже по всей России. Их всех объединяло одно: они потеряли близких. Люди меняются, психика их меняется. Кому нужен ненормальный муж, спускающий на пиво весь семейный бюджет? А что делать матери, когда ее ребенка отправляют в колонию за кражу, которую он никогда в жизни не совершил бы? Правоохранительные органы еще не умеют решать подобные вопросы. Потерпевшим негде искать защиты. Вы ведь знаете, что смерть от передозировки в супермаркете связана с рекламой во сне?

– Насколько мне известно, – держал удар Игорь. – Никаких доказательств нет. А косвенные улики – всего лишь догадки и досужие домыслы. Всегда и во все времена люди винили в причинах своих несчастий первопроходцев. Просто не способны понять, что именно они открыли.

– Да, вы правы. К сожалению, ничего доказать так и не удалось. Профайла в сети не обнаружено, наверно, данные были стерты. Есть лишь косвенные улики. Впрочем, все необходимые доказательства, чтобы ваш друг хотя бы предстал перед судом, у меня уже есть.

– Так чего вы ждете? Зачем же я вам понадобился?

– Деньги здесь большие замешаны, боюсь, откупится его компания, и все начнется заново, – вздохнул журналист и с усилием потер переносицу, взъерошив брови.

– Я все равно не понимаю, что требуется лично от меня? – резко переспросил Игорь. Ему совершенно не улыбалось оказаться между двумя огнями. Самое время было просто отойти в сторону.

Журналист медленно прикурил сигарету, тяжело выдохнул дым, замер на секунду.

– У меня дочь, ей пятнадцать лет, – утратив воинственные нотки в голосе, начал рассказывать он, – целыми днями торчит в Интернет. Я не могу контролировать каждый ее шаг. Не хочу, чтоб с ней случилась эта беда. Поймите, дело ведь не в том, что кто-то соглашается вместо снов смотреть рекламу. Дело в том, что он не осознает, какому воздействию на психику подвергается. Да, может, реклама во сне и делает людей счастливыми. Но что с ними происходит, когда они просыпаются? Это же зомби-наркоманы какие-то, а не люди! И подключаясь к ресурсу, они не знают об этом. По сути, это преступление против человечества! В общем, если вы СЕГОДНЯ не убедите Сергея закрыть проект. НАВСЕГДА ЗАКРЫТЬ, слышите? То завтра я обнародую ВСЕ материалы, а их, поверьте, достаточно для того, чтобы началась массовая паника, а вашего друга призвали к ответу.