Свой среди своих - Дмитрий Черкасов

Соблазн немедленно отдать приказ о штурме и за полчаса с блеском завершить «Набат» был велик, но Ястребов даже не остановился на этой мысли.

В жизни так не бывает.

Обычно проходят многие часы, прежде чем все детали операции согласовываются во всех инстанциях и спецназ получает возможность действовать. А до этого момента бойцы сидят и ждут. Иногда ожидание может тянуться сутками, особенно в том случае, если в переговорном процессе участвует какой-нибудь облеченный полномочиями дилетант, к примеру, совсем уж заигравшийся в политику местный чиновник, зарабатывающий на происшествии карьерный капитал и мешающий профессионалам сделать свою работу.

Террористы предпочитают выдвигать условия мэрам и губернаторам, в крайнем случае — их заместителям или помощникам, не понимая того, что большинству бюрократов совершенно наплевать как на заложников, так и на жизни самих террористов. По уму следовало бы требовать переговоры с эмоционально устойчивыми сотрудниками ФСБ и именно с ними обсуждать подробности освобождения пленников взамен исполнения своих требований. Тогда, по крайней мере, можно было бы избежать лишних жертв.

Но умные люди в террористы, как правило, не идут, а психопаты действуют вне логики и часто себе во вред, ориентируясь на далекие от реальности представления о методах антитеррористической борьбы, почерпнутые из американских боевиков.

В кино обычно всё решает герой-одиночка, бодро наскакивающий на злодеев, в то время как специальные подразделения выглядят сборищем дегенератов и постоянно попадают впросак. Герою помогает либо честный чиновник из районной администрации, либо кто-то из полицейских, либо мелкий клерк откуда-нибудь из вспомогательной службы аэропорта или вокзала. Обязательно присутствует прекрасная дива, которую исполнителю главной роли надо спасать.

В реальности одиночка погиб бы максимум через пять минут после начала своего «крестового похода», получив пулю от первого попавшегося на его пути террориста. А чиновник не только не стал бы помогать герою, но и вызвал бы наряд полиции, дабы настырного типа убрали подальше.

— Пока что продолжайте просто отслеживать обстановку, — резюмировал Ястребов. — Мне нужны по возможности точные данные о количестве и составе группы. Возраст и прочее… Пусть психологи составят портреты террористов и дадут свой прогноз действий каждого из них. На основе этого и будем принимать дальнейшее решение. А до этого попытаемся отвлечь преступников деньгами.

— Я попрошу, чтобы меня пустили в самолет, — сказал пузатый переговорщик. — Нам же надо убедиться, что заложники живы, никто не ранен…

— Принимается, — согласился руководитель оперативного штаба. — Есть еще предложения?

— У меня людей на контроле не хватает. В зале, — подал голос начальник отдела транспортной милиции. — Можно мне снять часть оцепления?

— Снимайте, — махнул рукой генерал-лейтенант. — И сами со своими замами вставайте на место выбывших.

— Как это? — Главный милиционер аэропорта удивленно заморгал.

— Очень просто. — Ястребов посмотрел на полковника совершенно пустыми глазами. — Надеваете тулупы, валенки, берете в руки автоматы и вперед, на холодок. Отправляете сотрудников в залы прилета-отлета, а сами занимаете освободившиеся места. Или вы думаете, что мы тут в игры играем?

Начальник третьего отдела Службы собственной безопасности УФСБ капитан третьего ранга Петренко отложил на край стола «паркер» китайского преизводства, имевший к известной марке то же отношение, что и уроженец кубанского села Сергей Петренко к британской королевской династии, и поднял вверх руку с забинтованным указательным пальцем, чтобы кровь отлила от натруженной кисти.

Из-за отбитого сорвавшейся со штабеля доской пальца на правой руке, Сергей Сергеевич не успевал написать отчет, ибо каждая фраза давалась ему с огромным трудом. Не помогал даже анальгин, таблетку которого Петренко глотал с периодичностью раз в полчаса. Любое нажатие пальца на авторучку отдавалось болью до самого локтя. Да и буквы, если честно сказать, выходили какие-то кривобокие, словно кап-три совсем недавно освоил правописание.

Телесные повреждения различной степени тяжести стали преследовать Сергея Сергеевича с тех самых пор, как он, перейдя с подводного флота на работу в ФСБ, перебрался с семьей в Питер, приобрел участок в Петергофе и занялся строительством собственного дома.

Неприятности начались с первой секунды, еще до закладки первого камня в фундамент, на стадии забивания кольев для разметки.

Широко взмахнувший тяжелой деревянной киянкой на длинной ручке Петренко метким ударом уложил стоявшего за его спиной землемера, нарезавшего участки под строительство, промазал по верхушке кола и засадил себе по ноге, сломав кость голеностопа в двух местах. Сей секундный перфоманс, выдержанный в лучших традициях хичкоковского черного юмора, поверг в ужас наблюдавшего со стороны соседа, однако не помешал тому вызвать по мобильному телефону «скорую», пока державшийся за ногу Сергей Сергеевич изрыгал проклятия и параллельно пытался привести в чувство несчастного служащего из поселковой администрации.

Когда кость срослась, Петренко начал копать траншею под бетонные блоки для фундамента и спустя полчаса работы провалился в каверну семиметровой глубины, находившуюся аккурат по центру его участка[72]. По причине выходного дня жители соседней деревни долго не обращали внимания на крики о помощи, считая, что кто-то из городских напился и орет просто так. Капитана вызволил всё тот же сердобольный сосед, привлеченный доносящимся из-под земли шумом.

С тех пор каждый раз, когда Сергей Сергеевич приступал к очередному этапу возведения особняка, его супруга запасалась бинтами, йодом и мазью от ожогов и вечером в воскресенье с трепетом ожидала приезда мужа с участка или звонка из районной больницы.

Первое всё же случалось гораздо чаще второго, и это обстоятельство вселяло в Петренко некоторую уверенность в том, что строительство он завершить сможет и даже поживет в собственном доме хотя бы несколько лет.

Капитан третьего ранга потряс кистью руки и вспомнил свой первый поход на атомном подводном ракетоносце стратегического назначения класса «Акула», куда он попал сразу после окончания Ленинградского ВВМУПП[73] имени Ленинского Комсомола.

Тогда тоже далеко не всё у молодого лейтенанта Петренко пошло гладко.

Началось с того, что Сергей, приписанный к штурманской группе, сокращенно именуемой БЧ-1,[74] был назначен на должность командира группы освещения воздушной и надводной обстановки и через три дня автономного плавания вдруг понял, что аббревиатура его должности звучит как КГОВНО[75].

Затем он крайне неудачно поцеловал кувалду, к которой был обязан прикоснуться губами любой, кто впервые выходил в свой боевой поход. В момент поцелуя Петренко тридцатитысячетонный РПКСН слегка качнуло, и промахнувшийся по железке лейтенант получил ею по лбу. Так что выпивал он обязательный стакан морской воды уже в чалме из бинта, сноровисто наложенной изнывающим от скуки корабельным медиком.

Но самое серьезное происшествие случилось за месяц до возвращения ракетоносца к родным берегам.

В тот час свободный от боевого дежурства лейтенант отдыхал в пятом отсеке «Акулы», где располагались спальные места экипажа, и первым прибежал в седьмой отсек[76], откуда потянуло паленым. К его немалому удивлению, никого в отсеке не оказалось, и Петренко пришлось в одиночку принимать меры по борьбе за живучесть корабля. Он сорвал с переборки огнетушитель и трубку внутренней телефонной связи.

— Центральный пост, — тут же отреагировал старпом.

— Лейтенант Петренко, — представился Сергей.

— Что у тебя? — спросил капитан второго ранга.

— В седьмом отсеке признаки пожара, — по инструкции ответил лейтенант, направляя струю пены на языки пламени, вырвавшиеся из-за распределительного щита.

— Какие еще «признаки»? — хмыкнул старпом.

— Ну, дым там… — неуверенно доложил Петренко, отступая к межпереборочному люку, ведущему в пятый отсек. — Огонь еще в двух местах есть… Сильный.

— Боеготовность один! — заорал кап-два по системе громкой связи и стукнул кулаком по кнопке. — Пожар в седьмом!

Ракетоносец наполнила трель оповещения об аварийной ситуации на борту.

О нюансах доклада Сергея на ЦП экипаж узнал в течение пары часов после того, как огонь был потушен.

И до конца плавания, если кто-то задавал вопрос о местонахождении командира группы освещения воздушной и надводной обстановки, ему неизменно отвечали: «В таком-то отсеке есть признаки лейтенанта Петренко». Спрашивавший обязательно уточнял: «Какие именно признаки?»

И ему серьезно поясняли: «Сам лейтенант Петренко» после чего и задавший вопрос, и ответивший начинали громко ржать…