Фотограф - Пьер Буль

Вервей состроил недовольную гримасу и воздержался от прямого ответа. Инстинктивно чувствуя превосходство своей сообщницы, хотя и не признаваясь себе в этом, он доверял логичности ее доводов, не торопясь, однако, высказывать свое одобрение. Он сделал вид, что обдумывает возражения, которые не могли прийти в голову его подчиненной.

— Пойдемте, посмотрим поближе, — с важным видом произнес он. — А вы уверены, что Эрст согласен с этим выбором?

— Марсиаль привел его сюда сегодня утром, чтобы показать выбранное место, и охранник остался доволен. У него не возникло никаких подозрений. Пьер Маларш приедет послезавтра именно сюда.

Изучив немало мест, Гор решил было, за неимением лучшего, остановиться на одном из них, имевшем перед всеми другими некоторые преимущества. И тут ему открылся чудесный уголок побережья, отличавшийся всеми мыслимыми достоинствами.

Это была необыкновенно красивая бухта, врезавшаяся в берег между отвесными скалами, на склонах которых эрозия вылепила фантастические рельефы. Их загадочный вид заставил сердце фотографа екнуть от радости. Из-за отсутствия пресной воды тут не было ни домов, ни кабачков. Лишь по воскресеньям марсельцы иногда устраивали здесь пикники да некоторые туристы-отпускники ставили летом свои палатки. Но обычно отдыхающие все же предпочитали более обустроенные места. Сюда можно было приехать на автомобиле по каменистой дороге или, на худой конец, спуститься пешком по заброшенной, заваленной камнями и наполовину заросшей тропинке.

Именно эту дорожку и стали искать заговорщики, стараясь остаться незамеченными. Вскоре они нашли ее. Тщательно осматривая все вокруг, Вервей кое-где ставил метки. Он недовольно ворчал, когда разросшийся колючий кустарник затруднял движение вперед, и старательно расчищал путь. Было заметно, что он заботится о своем отходе.

Наконец, заросли дикорастущей ежевики кончились, и сообщники оказались так близко от бухты, как только можно себе представить в мечтах. Песчаный пляж находился от них меньше, чем в пятидесяти метрах. Вервей одобрительно кивнул головой. После недолгих поисков он выбрал себе место под сосной, растущей между двумя гранитными глыбами, где кусты могли полностью укрыть стрелка. Схватив палку, он сделал вид, будто целится в некую точку на пляже.

— Где бы он ни расположился, угол прицела будет достаточно хорош. Я начинаю думать, что вы правы. Мы еще никогда не были так близки к цели… Если, конечно, охрана не примет каких-нибудь других, не предусмотренных нами мер безопасности.

— Повторяю вам, никаких других мер принято не будет. Эрст все объяснил Гору, сетуя на неосторожность президента. Но Маларш дал совершенно четкие указания. Сюда приедут всего три «гориллы», и никого больше. Причем они не должны попадаться на глаза высокопоставленной парочке. Они расположатся на маленькой дороге, более чем в трехстах метрах отсюда. Такова воля президента.

— Как вы можете, быть в этом уверены?

— Эрст полностью доверился Марсиалю, а вам хорошо известно, что у фотографа нет от меня никаких секретов, — пожав плечами, сказала Ольга. — Мне известны все детали. После долгих колебаний Эрст даже решил не просить местную полицию об охране дороги. Понимая, что обеспечить полный контроль невозможно, он счел, что лучшей мерой безопасности будет абсолютная секретность.

— Которая не распространяется на его друга Гора, — усмехнулся Вервей.

— Да, не распространяется на Гора, который находится вне всяких подозрений. Телохранитель не сомневается в его умении хранить тайну… Вот так. А поскольку вы уверены в себе, то, ухлопав Маларша, мы успеем скрыться, и прежде чем охранники доберутся до пляжа, прежде чем они придут на помощь президенту и поймут, откуда был произведен выстрел, будем уже далеко.

— Да, — согласился Вервей, — похоже, все должно получиться. Через два дня страна будет избавлена от этого лжеца, и у нас наконец появится честное правительство.

Вся эта риторика оставляла Ольгу совершенно равнодушной. Ее взгляд был устремлен на пляж. Она долго стояла, плотно стиснув зубы и неотрывно глядя в одну точку, словно забыв о своем сообщнике. Потом, наконец, расслабилась и заговорила как бы сама с собой:

— Догадается ли Марсиаль о той помощи, которую он нам оказал, поймет ли, что я все это время играла роль?

— А вам не все равно?

Ольга не удостоила его ответом и продолжала размышлять вслух:

— Думаю, что поймет. Догадается, когда я исчезну.

— Эрст заподозрит, что он кому-то проболтался… — пробормотал Вервей, внезапно забеспокоившись. — И рано или поздно…

— Ничего не бойтесь. Я исчезну бесследно. Все адреса, которые я ему давала, ложные.

— Надеюсь, вы не называли ему свою настоящую фамилию.

— Повторяю вам, за меня вы можете не волноваться, — с презрением бросила Ольга.

Все эти мелочи не имели для нее никакого значения. Важно было одно — достичь намеченной цели. Она с чуть снисходительной интонацией стала успокаивать своего спутника:

— К тому же Марсиаль не станет рассказывать обо мне. Я в этом уверена.

— Да, ведь тогда он признался бы в том, что не сумел сохранить тайну, — немного поразмыслив, согласился Вервей.

— По этой причине или по другой… — задумчиво сказала Ольга.

Было очевидно, что ей не хочется больше обсуждать эту тему. Ее спутник пожал плечами:

— В конце концов, теперь вы знаете его лучше, чем я.

— С ним я боялась только одного… — задумчиво произнесла молодая женщина, словно продолжая монолог.

В течение какого-то времени она опасалась, как бы Гор не попросил ее сопровождать его, быть рядом с ним в момент съемки. В таком случае ей не удалось бы после покушения ускользнуть от внимательного ока полицейских. Но нет, он и тут тоже проявил себя с наилучшей стороны.

— Марсиаль сам затронул эту тему, но лишь для того, чтобы успокоить меня. Ему пришла в голову мысль, что мне было бы приятно присутствовать при съемке. Он сказал мне, что вполне осознает, насколько интересным было бы для меня такое зрелище. И, как всегда, с большим тактом спросил, не расстроюсь ли я, если не буду участвовать в фотографировании. Мое присутствие стеснило бы его. Когда речь идет о важных для него снимках, он любит работать один. Он ведь склонен считать, что эти фотографии станут венцом его карьеры. Так что я свободна. В общем, все складывается как нельзя лучше.

— Что ж, фотографии его не разочаруют, — усмехнулся Вервей. — Выходит, что таким образом мы по-своему даже выразим этому дураку нашу признательность.

Ольга, пожав плечами, промолчала. Заговорщики, кинув вокруг последний взгляд, вернулись на шоссе. По пути они удостоверились, что в кустах достаточно укрытий, где можно надежно спрятать мотоцикл, на котором они собирались вернуться сюда через два дня. Винтовка в разобранном виде умещалась в футляре для удочек. Парочка, едущая на мотоцикле с подобным снаряжением, не должна была привлечь внимание в этих местах. И вся операция выглядела великолепно подготовленной, продуманной вплоть до мельчайших деталей.

Прежде чем тронуться с места, Вервей еще раз вспомнил о Марсиале.

— Я полностью разделяю ваше мнение, — хихикнул он. — Этот идиот Гор сделал все, что мог. Он облегчил все наши трудности и, сам не осознавая того, решил почти все наши проблемы. Теперь мне даже кажется, что он так никогда и не догадается о той роли, которую мы заставили его сыграть. Он такой наивный.

Во вторник, накануне великого дня, Марсиаль Гор отправился в бухту. Настроение у него было прекрасное, все в нем пело от восторга, и сердце билось в том странном ритме, который знаком лишь любителям приключений, когда на последнем, полном риска этапе смелой авантюры лихорадочный взор вдруг начинает слепить магическое сияние успеха.

Уж давно в его жизни не было подобных часов страстного ожидания, часов, столь упоительно прекрасных; его перевозбуждение подогревалось неожиданно возникшим почти сладострастным чувством, которое он не испытывал со времен своей юности. Именно оно, это чувство, было главной причиной, побудившей его расположиться в бухте задолго до поднятия занавеса. Он хотел провести «ночь перед боем» на месте не только для того, чтобы осуществить последние материальные приготовления, ему надо было собраться с мыслями. Создание произведения искусства непременно требует от художника такого сосредоточения, какого можно достичь только наедине с самим собой.

А заодно Гор, рано уехав, облегчал заговорщикам выполнение их плана. Он предоставлял таким образом Ольге возможность спокойно собрать свои вещи, покинуть их марсельский отель и загодя присоединиться к своему сообщнику, которому была необходима ее помощь. Он допускал, что она оставит записку, где укажет какой-нибудь предлог, вынудивший ее столь поспешно уехать, и сообщит о принятом ею тягостном решении навсегда уйти из его жизни. Иногда он, улыбаясь, даже пробовал мысленно набросать за нее текст такого послания.