Фотограф - Пьер Буль

— Слишком много народу и слишком банальный пейзаж. Вид с почтовой открытки, — отрезал фотограф. — Это совсем не те места, которые могли бы понравиться Маларшу, ищущему уюта и живописности.

Ольга, без малейших колебаний, поддержала его.

— К тому же я не вижу здесь никакого укрытия, откуда можно было бы спокойно фотографировать, — с оттенком беспокойства добавила она.

Марсиаль с нежностью посмотрел на нее и, продолжая вести машину, не смог удержаться, чтобы не коснуться ее щеки беглым поцелуем.

— У нас с тобой полное согласие, дорогая. Конечно же, это типичное не то.

Но вскоре пейзаж изменился, и когда они выехали на новую дорогу, перед ними открылись чудесные виды побережья. Эта дорога, ведущая к небольшим бухтам, была построена всего несколько месяцев назад, когда после бесчисленных пререканий удалось устранить препоны, чинимые владельцами деревенских домиков, опасавшихся, как бы она не нарушила их покой, открыв моторизованным туристам путь, которым раньше пользовались лишь самые предприимчивые экскурсанты. Идущая вдоль побережья дорога изобиловала многочисленными поворотами, прокладывая себе путь по крутым белым скалистым откосам, поросшим соснами и кое-где разделенным бухточками.

Они несколько раз останавливались и осматривали такого рода гавани, но не смогли найти ничего, что в полной мере отвечало бы их жажде совершенства. Наконец, они сделали остановку над одной довольно большой бухтой. Красота этого места потрясла их, и, обменявшись долгим взглядом, они свернули на боковую дорогу, ведущую туда, а потом вышли из машины и отправились пешком, чтобы внимательно осмотреть бухту, неоспоримые преимущества которой бросались в глаза. В глубине залива виднелось несколько рыбацких домиков, возвышавшихся над неким подобием порта, где стояли на якоре два или три рыбацких баркаса и лодка для прогулки. Небрежно пробитая в граните дорожка уводила в сторону от деревушки, ни одного обитателя которой не попалось им на глаза, и шла к бухточке, где прозрачная вода, накатывавшаяся на полукруг белого песка, не могла не соблазнить любителей купания. Они сели на камень и начали тщательный осмотр местности.

— Пожалуй, здесь не так уж плохо, — сказала, наконец, Ольга, бросив на своего спутника вопросительный взгляд.

— Здесь не так уж плохо, — тихо повторил он.

Трудно было бы остаться равнодушным к восхитительной красоте пейзажа. И все же Марсиалю послышалась какая-то сдержанность в словах Ольги, мнение которой он высоко ценил. Сам он еще не принял решения.

Он надолго умолк, охваченный каким-то неприятным, непонятно откуда возникшим беспокойством. Он видел, что все вокруг изобилует деталями, которые помогут создать шедевр, и чувствовал нутром, что глаза не обманывают его. Он горел желанием приняться за работу, но его терзал страх оказаться жертвой иллюзии, страх перед окончательным выбором, который уже не позволит ему свернуть с наезженной колеи, даже если вдруг появится еще более интересный вариант. В течение этих бесконечных минут Гор испытал все страдания, претерпел все муки художника-творца.

В его голове беспрестанно звучали фразы, которые в период ученичества тысячу раз повторял ему Турнетт. «Фотограф должен уметь заранее создавать в своем мозгу полную панораму окончательного снимка…» «Нельзя забывать о том, что камера автоматически воспроизводит все детали, и какие-то из них, незаметные человеческому глазу на натуре, могут впоследствии чудовищным образом выпятиться на фотографии и непоправимо испортить ее».

Особенно важно было представить себе сюжет съемки и мысленно разместить его в кадре. Он долго обдумывал этот сюжет, верный своему правилу отдавать предпочтение целому перед частностями. Без особых усилий фотограф мысленно увидел на песке влюбленную пару, представил себе Маларша и его молодую спутницу, лежащих рядом, расслабившихся, жадно вдыхающих свежий воздух, полных отчаянной решимости получить максимальное наслаждение от нескольких часов свободы.

Именно в этот момент, пользуясь их неподвижностью, Вервей должен будет прицелиться. Где спрячется убийца? Несомненно, на опушке вот этой сосновой рощи, где он сможет найти себе подходящее укрытие среди скал; но никак не ближе. Расстояние составляло немногим менее ста метров, и это обстоятельство рождало у Марсиаля сомнения, которые он уже испытывал, изучая дом со строительными лесами. Хотя Вервей и утверждал, что на таком расстоянии он уверен в себе, принимать за истину эти утверждения, зная о его невыносимом фатовстве, было нельзя. Гор интуитивно чувствовал, что то же очень беспокоит и Ольгу, которая, вероятно, еще лучше, чем он, знала возможности своего сообщника. Их взгляды встретились, и Марсиаль без труда прочел в глазах своей подруги то же невысказанное беспокойство, какое он различил в ее тоне, когда она говорила, что здесь не так уж плохо. А спросить ее прямо, без обиняков, что она думает по этому поводу, Гор не мог. Это противоречило его внутренним установкам.

Он повторил сквозь зубы: «Да, здесь не так уж плохо», словно хотел убедить в этом самого себя. В конце концов, на расстоянии менее ста метров имелись достаточно большие шансы на успех. Фотограф постарался унять свое беспокойство и переключиться на другие темы. Он и так уделил немало внимания чужим проблемам. Право, его никак нельзя было обвинить в эгоизме. Пора было, наконец, подумать и о своем собственном месте, о наилучшей позиции для съемки.

Здесь у него был кое-какой выбор. Они с Эрстом договорились о том, что он не будет пытаться укрыться среди скал (трудно играть роль горной серны с поврежденной ногой). Он заранее расположится в палатке, подобно туристу-одиночке, каких часто можно встретить на побережье, даже в самых пустынных уголках. Притворившись спящим, он, оставаясь невидимым, сможет в этом укрытии спокойно манипулировать своей аппаратурой. Тщательно осмотрев местность, Марсиаль решил, что поставит палатку выше пляжа, чтобы находиться как бы над сценой. На первый взгляд, это было самое правильное решение. И все же…

Внезапно его взяла досада, и он нахмурил брови. Внимательно изучив местность, он пришел к выводу, что единственной точкой, подходящей для того, чтобы получить целостную картину, было именно то место, где они с Ольгой находились сейчас. Но тогда, учитывая форму бухточки и почти точно предсказуемое место расположения парочки, он получит ужасный фон: гряду голых, ослепительно белых скал, которые даже при самых лучших светофильтрах сделают снимок расплывчатым. Ни вида на море, ни единой волны. Будет казаться, что фотография сделана на фоне стены. Это было просто недопустимо.

Гор вздохнул и принялся вновь осматривать окрестности в поисках другой точки для съемки. Расположение бухты не слишком благоприятствовало этим поискам. Может быть, переместиться влево, поднявшись ближе к скалам. Да, оттуда, конечно, можно снять парочку с краешком моря сбоку и небольшим треугольником утеса на заднем плане; фон вполне сносный, хотя и далекий от совершенства. А потом…

А потом… Гримаса досады снова исказила его лицо, и, к удивлению глядевшей на него Ольги, он яростно выругался. Надо совсем выжить из ума, чтобы не обратить внимания на то, что с самого начала бросалось в глаза. Сделав обзорный снимок, он со своей поврежденной ногой ни за что не успеет сбежать потом вниз, к пляжу, и в упор, крупным планом снять жертву покушения. Этот кадр, отказаться от которого Марсиаля не смогли бы заставить никакие соображения, кадр, который стал бы центральным во всей серии, здесь бы не получился. Ему понадобилось бы несколько минут, чтобы преодолеть это расстояние и добежать по неровной местности до президента. У Эрста и его помощников, которые расположатся явно не на километровом расстоянии, будет возможность добраться куда раньше.

— Поедем в другое место, — резко бросил он Ольге. — Уверен, что мы найдем что-нибудь получше.

Гор обрадовался, уловив одобрение в облегченном вздохе подруги.

Он чуть было не поддался искушению. Красота бухты ввела его в заблуждение. Он правильно сделал, что отказался. Марсиаль остался доволен собой. Человеку всегда не хватает самокритичности, подумал он, и иногда в процессе поиска художник-творец должен обуздывать свое вдохновение, поверяя его беспристрастным анализом.

Повинуясь знаку сидевшей позади него Ольги, Вервей остановил мотоцикл на повороте шоссе над бухтой, немного дальше развилки, там, где начиналась каменистая дорога, ведущая вниз, к самому заливу.

— Это здесь.

Не слезая с мотоцикла, Вервей бегло, как торопливый турист, окинул взглядом местность. Равнодушный к красоте пейзажа, он осматривал его с чисто утилитарной целью.

— Думаю, что Гора осенило вдохновение, — заметила Ольга. — Я сделала все возможное, чтобы подтолкнуть его к такому решению. Здесь у нас в руках все козыри.