Фотограф - Пьер Буль

— По всей вероятности, речь идет о слегка неуравновешенном одиночке. Но даже один этот факт должен тебя убедить, что у меня есть веские причины спать лишь вполуха.

— Но боже мой!..

Марсиаль Гор чувствовал, как на него накатывает не поддающаяся контролю ярость, и ему пришлось вцепиться в ручки кресла, чтобы скрыть дрожание рук. Ему вдруг показалось, будто против него составил заговор некий таинственный легион дураков и фанатиков, которые стараются воспрепятствовать осуществлению его планов.

— Боже мой! А куда же смотрят ваши службы безопасности? Нельзя же пускать опасных психопатов бегать по улицам в дни президентского визита!

Эрст, похоже, расценил это замечание и тон, которым оно было сделано, как критику в свой адрес, и стал оправдываться.

— Успокойся. Мы помним о них. К сожалению, не все же полусумасшедшие состоят на учете. В конце концов, мы не такие уж неуклюжие, раз этого типа своевременно схватили.

— Своевременно? В самый последний момент! Ты считаешь это нормальным? Ты сказал, что он находился всего в десяти метрах от президента!

Гор никак не мог успокоиться, и, ослепленный гневом, он все яростнее обвинял телохранителей в непрофессионализме. Казалось, безопасность президента заботила фотографа в эту минуту едва ли не больше, чем несчастного Эрста.

— Да он ведь сам сует нам палки в колеса, — оправдывался сконфуженный охранник. — Он буквально поминутно ломает наши тщательно составленные планы, сводя на нет все предосторожности. А его легкомысленная жена ведет себя еще хуже, чем он… Как-то на днях взяла да и отправилась с ним на улицу в девять утра, хотя выход был предусмотрен на десять часов… Это было настоящее бегство. Вдвоем, без охраны, под ручку, как двое влюбленных, только что в темных очках… Глупое ребячество!

— Ребячество? Тебе это кажется ребячеством? Я бы назвал это скорее безумием, — со вновь вспыхнувшим возмущением закричал Марсиаль Гор. — А ты, в чьи обязанности входит следить за каждым его шагом, ты позволяешь ему совершать такие безумные поступки! А кроме того, ты клялся, что предупредишь меня, если представится случай…

— Говорю же тебе, что я и сам ничего не знал об этом. Он никого не поставил в известность. Похоже, прихоть внезапно зародилась в ее птичьих мозгах, и Маларш, как мальчишка, позволил себя увлечь… Они провели на улице четверть часа, гуляя, рассматривая витрины, играя, видите ли, в иностранных туристов. Ты представляешь! К счастью, никто их не узнал. Иногда удаются самые большие безумства. Это его камердинер предупредил меня… Когда он вернулся, я попросил у него, у Пьера Маларша, президента Республики, личной аудиенции. И он принял меня. Вид у него был смущенный. Мне было плевать на этикет, и я был почти в ярости…

— Было от чего, — пробурчал фотограф. — На твоем месте я пригрозил бы отставкой.

— Приблизительно это я и сделал. Жаль, что ты не видел эту сцену. Он отдавал себе отчет в том, что набедокурил. Уверяю тебя, у него был вид провинившегося школьника-прогульщика. Вот. Только я не могу долго на него сердиться. Я искренне люблю его и пытаюсь поставить себя на его место… В конце концов, он пообещал мне больше так не делать, по крайней мере, не предупредив меня заранее.

— Это уж самый минимум, — заметил Гор более спокойным, но все еще довольно сухим тоном.

— …Поскольку он все-таки намеревается повторить то же самое, причем в очень скором времени. Именно об этом я и хотел тебе сообщить; ведь, что бы ты ни говорил, я не забываю о своих обещаниях. На этот раз речь пойдет о серьезной эскападе, которая продлится целый день. Поскольку Маларш не может сам с этим справиться, он не только предупредил папашу Эрста, но и поручил ему все организовать. Можешь себе представить, чем мне приходится заниматься. Причем я вовсе не уверен, что эта откровенность с его стороны так уж должна меня радовать. Если что-то случится, то мне от этого доверия будет еще хуже. Увы, но дела обстоят именно так. В общем, мне поручена деликатная миссия организовать президенту настоящие «каникулы» на один день, который он проведет на берегу моря, в тихом месте, где они смогут спокойно ворковать, Маларш и его молодица… а мы, «гориллы», должны будем находиться настолько далеко от них, чтобы они нас не могли ни видеть, ни слышать, ни чувствовать у себя за спиной. Видишь, что получается!.. Кажется, она нас возненавидела.

— Спасибо, что ты сообщил мне, — сказал уже спокойно Марсиаль, украдкой бросая взгляд на дверь, ведущую в смежный номер. — И когда же состоится эта прогулка? И где?

— Когда? Это я могу сказать тебе прямо сейчас. В следующую среду. Это единственный свободный день в его программе. Предполагается, что в этот день Маларш будет отдыхать в отдаленном поместье, но на самом деле он прибудет туда только вечером…

— Прекрасно, — с облегчением вздохнул Марсиаль Гор. — Значит, у меня будет пять дней на подготовку.

— …Где? Я еще не знаю и хочу в связи с этим попросить тебя об одной услуге.

— Что я могу сделать? — спросил фотограф, начиная понимать, куда клонит его друг, и весь напрягся в ожидании для себя новых, богатых возможностей.

— Дело вот в чем. Президент очень любезен, но у меня нет времени этим заниматься. Я не могу бегать по пляжам и одновременно не спускать с него глаз. С другой стороны я не хочу просить помощи у полицейских. Они еще чего доброго стали бы упрямиться, а тайное стало бы явным. И тут я подумал о тебе…

— Обо мне, — в каком-то экстазе пробормотал Марсиаль, — обо мне?

— Да. В конце концов, ты же заинтересован в этой прогулке. У тебя нет других дел, и я знаю, что могу рассчитывать на твое умение хранить тайну. Можешь ли ты не в службу, а в дружбу провести небольшую разведку на берегу моря и подыскать там уголок, который удовлетворил бы всех: молодых, желающих приятно провести время, меня, озабоченного вопросами их безопасности, и, в довершение ко всему, раз ты теперь в курсе всех дел, тебя, чтобы ты мог сделать снимок, о котором мечтаешь. Чем больше я об этом думаю, тем больше прихожу к выводу, что такая работа тебе по силам. А ты что скажешь?

— Я согласен, — сказал Марсиаль, пытаясь хоть немного скрыть охвативший его энтузиазм. — Соглашаюсь с радостью, поскольку ты даже не представляешь себе, насколько важно для фотографа иметь возможность самому выбрать место для съемки.

Вот так и получилось, что на следующий день Марсиаль Гор отправился на поиски пляжа, который должен был удовлетворить множеству требований. И, разумеется, он попросил Ольгу сопровождать его. Мнение Ольги в этой деликатной миссии было на вес золота.

Она не заставила себя упрашивать, и радость, светившаяся утром в ее глазах, отнюдь не была притворной. Она могла лишь благодарить провидение за неожиданное предложение Эрста. Марсиаль тоже был недалек от мысли, что идея охранника имеет небесное происхождение, и в таком состоянии радостного возбуждения они вдвоем отправились к морю.

Накануне Гор, не теряя времени, поспешил ввести подругу в курс последних событий. Когда, проводив Эрста, он вернулся в отель, она лежала в постели, но еще не спала.

— Представляешь, я сам буду выбирать место для съемки! Это, Ольга, будет сенсационная фотография. Только подумай… у меня все козыри. Сюжет: глава государства вместе со своей любимой отдыхают на пустынном пляже, а фон… Мне нужно найти чудесное местечко! — воскликнул Марсиаль в порыве романтического энтузиазма. — А фоном должна стать какая-нибудь бухточка. Это то, что нужно, я уже вижу ее: бухточка, врезающаяся в скалы, и на заднем плане — покрытые соснами склоны, все залито светом, свет повсюду, свет, озаряющий великолепие Средиземноморья и Прованса.

— Ты прав, — приглушенно сказала она голосом, как бы приправленным волнением, передавшимся ей от любовника. — Прекрасный фон, достойный самой сцены. Я тоже вижу ее, эту бухточку. Она существует. И мы найдем ее.

Весь во власти переполнявших его чувств, Гор сел на край кровати и, напрягая мускулы, оперся на сжатые кулаки, склонившись над телом своей любовницы. Марсиаля восхищало то, что она так хорошо поняла его, и он улавливал в расширенных зрачках ее глаз восторг, равный его восторгу. В эту минуту его сознание не отягчалось ни единой задней мыслью, и они надолго слились в некоем подобии экстаза.

Гор осторожно вел свою машину, специально переоборудованную под его поврежденную ногу, заставляя себя не слишком нажимать на газ. Он испытывал чувства, какие должна испытывать породистая ищейка, бегущая по следу благородной дичи. Они проехали марсельский пляж и пляжи окружавших город деревень, даже не посмотрев в их сторону. Песок на этих пляжах выглядел непривлекательно, и к тому же, хотя сезон едва начался, там было уже немало купальщиков.

— Слишком много народу и слишком банальный пейзаж. Вид с почтовой открытки, — отрезал фотограф. — Это совсем не те места, которые могли бы понравиться Маларшу, ищущему уюта и живописности.