На взлетной полосе - Валерий Ваганов

На повороте

Он остановил машину возле обочины, заглушил мотор. Раннее утро было тихим, солнечным, шорох дворниковой метлы разносился на весь квартал. Виктор вылез из кабины, постоял немного, словно приходя в себя от гудения двигателя. Потом легко перемахнул низенький заборчик больничного садика. Стряхивая с кустов светлые капли ночного дождя, подкрался к окну, тихо позвал:

— Оля, Оля.

Больница спала. Лишь где-то в глубине здания угадывалось движение, приглушенные голоса. Виктор перевел дыхание, постучал в оконную раму.

Почти неделю он не заезжал к жене с сыном и теперь чувствовал некоторую неловкость — заявился рано, еще семи не было.

— Оля, это я.

На первом этаже отодвинулась занавеска. Растворилось окно.

— Тихо ты. Всех поднимешь, — хрипло сказала жена и улыбнулась. Чуть опухшее спросонья лицо ее было бледным в свете шалого июньского солнца, волосы растрепаны, все морщинки видны. Он на секунду представил себя там, в палате, среди белых стен и запаха лекарств, и Юрку, худенького, вымотанного долгой хворью.

— Как вы там? Как Юрка?

— Лучше стало. Температура нормальная, спит хорошо. Обещали выписать.

— А ты?

— Надоело до смерти. Домой хочу. — Она помолчала, посмотрела на Виктора. — А ты что долго не показывался? Опять с дружками связался?.. Эх, Витя, Витя…

— Ну, брось. Дома сидел, футбол по телевизору показывали.

— Так уж я поверила. Куда сегодня едешь?

В тополиной листве галдели воробьи, на желтой больничной стене плясали тени.

— После обеда вернусь, — Виктор помялся, торопливо добавил: — Мне пора. Грузчики ворчать будут.

— Езжай. Я Юрке скажу, что заедешь вечером. Он все в окно смотрит, твою машину ждет.

Оля улыбнулась, но улыбка получилась грустная. От Виктора опять попахивало вином.

— Поеду я.

— Счастливо, Витя.

Мокрый асфальт блестел, как зеркало. Виктор прищурил свои черные калмыцкие глаза и включил зажигание.

Город проснулся. Улицы наполнялись движением, переполненные трамваи тяжело останавливались возле заводских проходных, быстро пустели, налегке двигались дальше. На людных улицах приходилось поминутно притормаживать, Виктор вел машину осторожно и, лишь выехав на шоссе, вздохнул свободней, прибавил газу.

Серая полоса бетонки вытянулась до самого горизонта. Низенькие дома пригорода прятались в густой зелени, подальше от потока машин.

Виктор достал сигарету, закурил. После вчерашнего еще побаливала голова. Брошу к черту, хватит. Вспомнил грязную посуду на столе, окурки в тарелках. Не убрал даже. Пораньше приеду, наведу порядок. Потом поднял голову. Над ветровым стеклом висела фотография Натальи Фатеевой. Киноактриса улыбалась. Виктор подмигнул ей, как давнишней знакомой. Все будет хорошо. Тип-топ.

Через несколько километров Виктор сбавил скорость, и машина, скрипнув тормозами, остановилась возле широко распахнутых ворот базы. Воздух здесь пах густым разнотравьем березового леса.

У конторы уже прохаживался напарник Виктора, сутулый пожилой шофер Исаев. Посмотрел исподлобья, буркнул недовольно:

— Опаздываешь?

— Задерживаюсь, дядя Федя, с кем не бывает.

Грузились долго. Виктор обошел всю базу, полежал на солнышке, дожидаясь очереди, покурил со знакомыми водителями. Исаев ходил с ним рядом, но был немногословен, как всегда, старая кепка на глаза надвинута, куртка застегнута на все пуговицы. Виктор пытался расшевелить его, анекдот рассказал, но все напрасно.

— Кислый ты сегодня, дядя Федя.

Тот хмыкнул, пожевал губами:

— Эх, молодо-зелено.

Виктор махнул рукой и залез в машину.

Выехали с базы они через два часа, закрыв брезентом груз в кузовах, крепко увязав веревками. Старик посадил к себе экспедитора и сразу прибавил газу. Машина у него была новая, сразу после обкатки досталась, и Виктор на своей «телеге» едва поспевал за ним.

Дорога шла по широкой долине мелкой суетливой речки. С двух сторон тянулись горы, округлые вершины их в мелком березняке сливались одна с другой в сплошную волнистую линию, без конца и без начала, как казалось Виктору.

Второй год ездит он по этим дорогам, но каждый раз открывает их для себя заново. Вот здесь мостик подправили, на повороте знак новый появился. И с каждым разом увереннее идет его машина, гулко подминая под себя серый заезженный до блеска бетон.

Между деревьями мелькнул синий край озера. Виктор проводил его взглядом, глаза заблестели, округлились. Давно собирался на рыбалку, посидеть с удочкой над тихой водой, костер разжечь — сын заболел, и все планы его нарушились. Оглянулся, посмотрел еще раз. «Юрку выпишут — вместе съездим», — решил Виктор и посмотрел вперед.

Машины Исаева не было видно. Пустое пространство шоссе глянцевито поблескивало на солнце — никого. Вот черт, куда старик подевался, неужели на проселок свернул? Так тем путем километров на десять больше выйдет.

Сбоку неожиданно прогудел сигнал. Коричневая «Победа», чуть покачиваясь, обошла его на повороте с большой скоростью. «Бегает еще старушка. В хорошие руки попала», — подумал Виктор, сворачивая поближе к обочине.

С двух сторон к дороге подступал лес. Толстенные сосны подпирали небо, золотистые стволы пахли смолой, разогретой хвоей. Щурясь от солнца, Виктор долго смотрит вверх. Небо между соснами в редких белых облачках казалось ему широкой голубой рекой, обгоняющей его машину…

…В армии он тоже ездил. Правда, зеленый газик и рядом нельзя поставить с грузовиком, и двигатель не тот, и подпрыгивает на каждой кочке. Но за три года службы Виктор привык к нему и расставаться было трудно. Прокатил в последний раз командира полка от военного городка до штаба, походил, потоптался около, а на следующий день передал с рук на руки разбитному малому из первогодков. Тот разрисовал обода белой краской, оплел баранку цветным проводом и гонял так, что земля дрожала.

— Ты, друг, снимай-ка этот карнавал, — сказал ему Виктор, остановив машину.

— Тебе-то что? Езжай домой и спи спокойно.

Виктор, не говоря ни слова, пришел в гараж попозже, и машина приняла прежний вид. Малый ходил жаловаться, но шеф только посмеялся и махнул рукой: «Сами разбирайтесь».

Потом по стройкам мотался, по мужским общежитиям, мелькали города как дорожные знаки, пока не застрял вот здесь, в Сибири, не обзавелся семьей. Но еще долго тянуло Виктора снова уехать, с трудом переборол себя, сказал свое жесткое «хватит».

И неустроенная, кочевая жизнь сделала когда-то замкнутого, диковатого Виктора Пролыгина компанейским парнем. Любил попеть за столом, музыку веселую, друзей. Из-за этого часто ссорились они.

— Тебя приятели, как бычка на веревочке, хоть куда могут увести, — говорила Ольга, когда навеселе возвращался Виктор.

Он отделывался шуточками, махал рукой, обещал, что в последний раз…

…Через час показалась деревня. Пролыгин сбросил газ, возле сельмага стояла машина Исаева. Старик сидел на крылечке, подперев голову кулаком. Замаялся, поди. Виктор оглядел мосластую фигуру, подъехал ближе, остановился.

— А я потерял тебя, — сказал напарник.

— Пользуешься, что движок помощней, — Виктор вылез из кабины, устроился рядом. Прислушался. В деревне было тихо, полуденный жар уже раскалил густой утренний воздух. Лишь кричали петухи за огородами, где-то рядом поскрипывал колодезный ворот. Вода переплескивала через край ведра, с шумом падала в гулкую глубину. И таким покоем веяло от бревенчатых изб с крутыми тесовыми крышами, что пожалел Пролыгин, что живет в городе, а не здесь.

— Может, поедем, — предложил Виктор.

— Погоди. Курева надо взять.

Исаев встал, зорко оглядел дорогу, потом вынул карманные часы на длинной цепочке. Сказал, ни к кому не обращаясь:

— Время у нас еще есть… — Помолчав, добавил: — Ты, Витя, езжай. Я догоню.

— Как хотите, дядя Федя.

Он направился к своей машине. Проверил брезент на грузе, подтянул веревки. Протер ветошкой ветровое стекло, хотя на нем и так не было ни пылинки, попинал скаты.

На подножке сидел экспедитор, ел, доставая из мятой газеты. Масляные пятна матово просвечивали на солнце.

— Что везем сегодня? — спросил Виктор.

— Ткани, обувь, шубы, ковры, — перечислил экспедитор, не переставая жевать. — Прииск план квартальный перевыполнил, решили порадовать тружеников.

— Садись ко мне, одному скучно.

— Езжай один. Я с Федором Гавриловичем.

Пролыгин махнул рукой и тронул с места. Снова побежали навстречу ровные квадраты бетонных плиток, дорога плавно, словно нехотя, поворачивала в горы.

Переезжая мостик, Виктор заметил ручей. Эге, да это ива. Остановил машину, спустился к воде. Над ухом тонко позванивали комары, топкий берег мягко продавливался под ногами. Пролыгин торопливо срезал несколько рогулек, выбирая поровней, поднялся на дорогу по крутому откосу. Потопал по бетону, сбивая с сапог мокрую землю. Мимо него со свистом, едва не задев, пронеслась коричневая «Победа». Виктор отскочил в сторону, выругался, сплюнул зло.