Смерть консулу! Люцифер - Жорж Оне

Она покорила его благодаря своей красоте и властному голосу их общего происхождения. Как и он, она происходила из знатной семьи. Она разделяла его идеи и стремления. Революционный режим, исправленный вмешательством Бонапарта и державшийся благодаря общей усталости, казался ей в сравнении с монархией чем-то недостаточным. Она не могла забыть жестокостей Карье в Нанте: массовых расстрелов, потоплений. В её памяти звучали ещё воинственные крики шуанов Стоффе и де ла Рошжаклэна, страшным потоком наводнивших площадь Буффе. Она помнила, при каких жестоких обстоятельствах она согласилась выйти замуж за Лербура. И, разделяя чувства своего земляка, которого послала ей судьба, она стала разделять и его любовь. Она не могла скрыть этого от него. И в этот ранний час, направляясь по дороге в Лион в дилижансе, влекомом пятью лошадьми, он знал, что Эмилия в своей комнате на улице Сент-Оноре думает о нём.

До самого Вильнева Сан-Режан ехал в каком-то забытье. Там по длинному и крутому берегу дилижанс стал двигаться медленнее. Кучер слез с козел. Эварист Немулэн последовал его примеру. Пассажиры, сидевшие внутри дилижанса, выразили желание поразмять ноги. Воспользовавшись тем, что лошади остановились, чтобы немного передохнуть, Сан-Режан и офицер вышли из дилижанса на пыльную дорогу.

Стояла чудная погода. По ясному небу, словно стадо барашков, бежали облака. Идти по траве было очень приятно. Путники тронулись. К ним присоединился и мнимый торговец винами.

— Нужно будет позавтракать на этом холме, — начал он. — У меня ещё маковой росинки во рту не было, а это нездорово глотать натощак утренний воздух. Я думаю, вы не отказались бы проглотить чашку кофе с тартинками, пока будут перепрягать лошадей, а?

— В вашем распоряжении будет четверть часа.

— Если хорошенько распорядиться, этого будет довольно!

— А к обеду мы будем в Мелоне, надеюсь?

И с заискивающим видом он посмотрел на Сан-Режана, который продолжал держаться с ним холодно.

— Но прежде, чем попасть в Мелон, — начал опять мнимый виноторговец, — нужно ещё проехать Льерсент, где недели две тому назад ограбили почту из Лиона.

— Не бойтесь ничего! — сказал офицер. — Если негодяи, ограбившие почту, только осмелятся показаться, то им будет с кем иметь дело. Мои пистолеты со мной.

— Ой, ой! Надеюсь, они не заряжены? — вскричал Немулэн, притворись испуганным. — Нет ничего опаснее для соседей и ничего безвреднее для грабителей, чем эти пистолеты!

— Что, вы сомневаетесь в моей храбрости? — вскричал офицер.

— Вовсе нет! Боже, меня сохрани! Но когда стреляют из пистолетов, пули летят, куда им вздумается... И чаще всего в сторону, а не вперёд... Впрочем, если господам грабителям вздумается напасть на дилижанс в Сенарском лесу, то нам придётся только улыбаться им.

— Нужно защищаться не на живот, а на смерть.

— Кондуктор! — вскричал Немулэн. — Отберите сию минуту оружие у этого господина. Он нас всех погубит! Защищаться! Неужели вы говорите это серьёзно? Судите сами, господа!

Говоря так, он обратился прямо к Сан-Режану, так что тому не было никакой возможности уклониться от ответа.

— Я полагаю, что господин офицер говорил, как полагается храброму человеку. Во всяком случае, я разделяю высказанное им мнение, — отвечал Сан-Режан.

— Вы хотите, кажется, сказать, что я не принадлежу к храбрым людям? — возразил мнимый виноторговец, поднимаясь на кончики носков.

— Я ничего не желаю этим сказать, сударь, — равнодушно отвечал Сан-Режан. — Вы спрашиваете меня, а я отвечаю. Бросим этот разговор! Он меня не интересует.

— Позвольте узнать, с кем я имею дело?

— Это не секрет. Кондуктор может вам сообщить это. Моё имя внесено в список пассажиров. Впрочем, я могу вам сообщить его сам: Виктор Леклер, торговец шёлковыми товарами и бархатом.

— А, как это кстати! — воскликнул Немулэн, на лице которого выразилось полное удовольствие! — Мы с вами, так сказать, соратники! А я торговец вином. Вот вам моя рука, пожмите её, гражданин, и пусть воцарится согласие между нами! Я несколько суетлив, но у меня доброе сердце.

С этими словами он протянул Сан-Режану свою широкую руку, в которую тот с отвращением вложил свои пальцы.

— Вот так! Теперь пора садиться в дилижанс. Лошади уже отдохнули. Ну, кучер, отпусти вожжи и поскачем!

И он изобразил звук рожка кондуктора. Во время перемены лошадей в Вильневе он чрезвычайно ухаживал за дамами и предложил угостить их бриошами. Хотя он казался несколько навязчивым, но тем не менее все с ним перезнакомились. Он всё уговаривал Сан-Режана пересесть к нему и занять место возле кучера.

— Оттуда великолепный вид, вот увидите.

Но молодой человек, вежливо извиняясь, отклонил его предложение под тем предлогом, что во время переезда ему надо будет пересмотреть свою записную книжку с поручениями и что, таким образом, до самого Монторо он будет занят.

В Мелоне во время ужина чересчур сангвинический темперамент торговца вином сделал его всеобщим посмешищем. Когда наступила ночь, пассажиры предложили Немулэну потесниться и уделить ему местечко внутри омнибуса, чтобы он мог укрыться в нём от ночного холода. Тот охотно принял предложение и втиснулся между старой дамой и Сан-Режаном, благо оба они были худощавы.

Дальнейшее путешествие прошло без всяких приключений. Из Шалона Немулэн и Сан-Режан двинулись дальше по воде. Когда они прибыли в Лион, можно было подумать, что это самые близкие друзья.

VIII

На самом деле Сан-Режан и не думал отказываться от своей сдержанности. Он не позволял своему спутнику проникнуть в свои тайны и больше, чем когда-либо, играл роль Виктора Леклера, торговца шёлковыми товарами. Напрасно Немулэн пробовал разные подходцы: Сан-Режан начал уже подозревать его настоящую роль.

Как только они прибыли в Фонтенбло, явился полицейский комиссар, чтобы осмотреть багаж дилижанса. Ему донесли, что под видом этого багажа пересылается на юг транспорт оружия. Он потребовал у всех пассажиров паспорта. Пока производился этот осмотр, Немулэн, как будто случайно, находился на дворе гостиницы. Только комиссар вышел, как Немулэн появился в комнате, разразился бранью по адресу комиссара, который, по его словам, крайне грубо потребовал от него во дворе предъявить ему свои бумаги. Но у него есть средство осадить этого господина: консул Камбасарес — его земляк!

Очень трудно было его успокоить, так что хозяину пришлось даже выставить ему бутылочку бордо, чтобы вызвать опять улыбку