Отряд Аз - Михаил Кельмович

Тин пожал плечами.

– Пошли.

Туннель

2.07.2011 года.

Они вошли в вестибюль. Здесь все гудело от ментальных вибраций. Толкотня у турникетов и касс. На эскалаторе туманный диск мерцал вокруг головы почти у каждого человека. «Гостиный двор» – пересадочная станция. Толпа. Толкучка у переходов на другую ветку метро, вниз, на станцию «Невский проспект». «Гостинка» соединена с ней двумя путями. В дальнем конце вестибюля, прямо у выхода на канал Грибоедова небольшой эскалатор. В центре зала два спуска – лестничные марши, и далее длинный изгибающийся туннель к нижней станции. В конце туннеля турникеты. Вирга выбрала спуск в центре зала и перед ним остановилась.

– Мне кажется, переход на другой уровень здесь. Изменение реальности может произойти скачком или постепенно. Идем, – она взяла его за руку. – На всякий случай, чтобы ты не потерялся, – усмехнулась, но глаза ее были сосредоточены.

Мимо них проходило множество людей, у каждого вокруг головы был туманный диск. Но более ничего необычного не происходило. С толпой они спустились и повернули в туннель. Вновь ничего не произошло. Туннель плавно изгибался и длинной узкой кишкой уходил вперед. Он был увешан рекламными щитами. Играла на скрипке пожилая женщина с благородным лицом. Недалеко с картонкой для мелочи стояла нищая старуха.

Плотная толпа шла в одном завораживающем ритме. Можно было потеряться в однообразном монотонном движении сапог и ботинок, качающихся плеч и задов, напряженных спин. Потеряться в их однообразии, в том, как они двигались: десятки, сотни одновременно, в том, что это длилось долго. Можно было забыть себя в этой монотонности или еще наблюдать отдельно, долго чью-то шизофреническую прическу или бессмысленный затылок. Движение в туннеле походило на длящийся кадр из фильма Тарковского. Несмотря на сосредоточенное внимание, Тина и Виргу захватило, мерное качание голов и спин, и они пришли в себя, только когда толпа вытолкнула их через турникет.

Они стояли на нижней станции, одной из самых скромных в Питерском метро. Белые стены и арки украшали полосы алюминиевого профиля. Несколько черных пластиковых скамей вдоль стен. Но реальность была уже другой. Вместо привычного яркого освещения сумрак вестибюля. А люди, наоборот ярко освещены: каждый шел в неоновом, одновременно прозрачном цилиндре, наиболее сгущенной частью его был диск на уровне головы. Но диск был не только из белесого тумана. На внутренней стороне его, как на экране кинотеатра, происходила непрерывная смена движущихся ярких цветных образов. Глаза каждого человека смотрели только на этот экран.

Между освещенных человеческих фигур скользило множество призрачных трудноуловимых теней. Они были разного размера и формы. В некоторых они угадывали все тех же псов, в других подобие летающих ящеров, жутких глубоководных рыб, рыцарские доспехи или голых ведьм с огромными вампирскими клыками. Один раз Тин заметил невесомые контуры рушащегося здания. Призрачные фигуры были, как правило, несимпатичны.

– Зайчиков и белочек, котов с бантиками не наблюдается, – мрачно пошутил он.

Они попали на следующий уровень реальности города. Первое наблюдение, и это было важно, никто – люди и сущности – по-прежнему их не замечал. Неясно было, видят люди только то, что на экране, или еще просвечивающую сквозь него окружающую реальность тоже. Как они ориентируются в пространстве, если постоянно смотрят на экран? Что за сущности здесь обитали, кроме людей?

– Что дальше, Тин? – спросила Вирга.

– В этом есть что-то на редкость хреновое. Надо разбираться, – Тин сделался холоден и ироничен, в сложных ситуациях свойственная ему манера поведения.

– Во-первых: что «нарисовано» у этих ребят на экране? Второе: есть ли здесь хоть один человек, который видит реальность, а не экран? В каком-то смысле они все слепые. Город слепых, – подытожил он.

Город слепых

2.07.2011 года.

Прежде, чем что-либо предпринять, они присели на скамью в центральной части вестибюля, наблюдая за движущейся толпой. Экраны были у всех проходящих мимо, и на каждом прокручивалось что-то вроде фильма.

– Интересно, они видят каждый свое, или все одно и то же? – спросила Вирга.

– Действительно интересно. Посмотри, ребенок.

Они впервые на этом уровне реальности увидели ребенка. Мальчика лет пяти вел за руку, вероятно, отец. Вокруг ребенка не было светового цилиндра, не было ни диска вокруг головы, ни мелькания картинок. Из-за этого мальчик выглядел более тусклым, не подсвеченным. Он мусолил во рту «чупа-чупс» и разглядывал окружающих. Когда ребенок поравнялся со скамьей, Тин показал ему язык. Мальчик удивленно улыбнулся и оглядывался на них постоянно, пока не споткнулся. Отец дернул его за руку. Затем близко от мальчика проскользнула какая-то призрачная огромная кошка. Ребенок испугался и заплакал.

– Он нас видит и видит эту зверюгу тоже, – сказал Тин, – он нас видит, и у него нет этого… персонального кинотеатра. Получается, что «кино» мешает видеть то, что снаружи, ограничивает восприятие. Почему у детей этой штуки нет?

– Хорошо бы увидеть еще ребенка, – заметила Вирга.

– Да. Подождем.

Они сидели и смотрели на толпу, изредка перебрасываясь фразами.

– Эти цилиндры есть у всех взрослых.

– Смотри, еще ребенок без «подсветки»!

Теперь они показывали друг другу то, что привлекло внимание одного, чтобы рассмотреть вместе, все больше убеждаясь, что однообразие и нейтральность толпы мнимые. При направленной концентрации становилось все более заметно, что некоторые ведут себя необычно.

– Толпа и толпа, все просто идут мимо. А если выделить кого-то вниманием, замечаешь странное. И чем больше наблюдаешь, тем больше такого… – Вирджи искала слово.

На скамью рядом присел старик в шляпе. Достал из кармана газету, развернул и начал просматривать. Тин хотел уже отвернуться – ничего интересного. Но заметил вдруг, что старик отложил прочитанную газету на скамью. И как бы развернул и начал читать следующую. Его движения точно повторяли предыдущие, но газеты не было. Старик «прочитал» несуществующую газету, отложил ее и достал следующую, тоже несуществующую.

– Смотри, – Вирга потянула Тина за рукав, привлекая внимание. Через станцию к выходу двигался пожилой лысый мужчина, с виду клерк или бухгалтер. В опущенной руке он держал пистолет, на каждом шагу останавливался и судорожно озирался, иногда приседая, как жаба. Лицо сведено злобной судорогой испуга. Вот он шарахнулся от высокой молодой женщины, а вот вовсе от пустого места.

– Давай, это надо проверить, – воскликнула Вирджи, – побежали!

Схватила Тина за руку, и они в три шага оказались рядом с мужчиной, сделали шаг внутрь его цилиндра.

Дальше все произошло в секунды. Мужчина увидел их, взвился и беззвучно закричал от ужаса, закатывая глаза. Тин не дал поднять ему пистолет, крепко сжал его руку. Вирга замерла, глядя на станцию. Изнутри цилиндра не было видно. Изменилась сама реальность. Станция была ярко освещена, увешана плакатами, призывающими к войне. На стенах граффити, похожие на свастики, надписи «Gott mit uns» и тут же «Немец это зверь, людоед. Бей его, артиллерист, уничтожай беспощадно». Показалось, что женский голос мирный, далекий поет «Лили Марлен»[3], и тут же динамики выкрикивали лозунги победы и бравурно хрипели военным маршем. В толпе выделялись солдаты в камуфляже и с оружием. У гражданских лиц была собранная военная походка и мрачный суровый взгляд. На врагов с плакатов они смотрели с ненавистью. Из арок, выходящих на перроны, выглядывали патрули спецназа в бронежилетах и с короткими автоматами на груди.

Все пространство дышало ненавистью и войной. Они не только смотрели на это здесь, в зале. Они знали, что вся страна в едином порыве готовится дать отпор врагу. Где-то уже летят тяжелые бомбардировщики, и в шахтах поднимают вверх ужасающие тела баллистические ракеты. Они буквально увидели колонны танков, движущиеся к границам, подводные лодки в толще вод, приведенные в боевую готовность. Накатила мутная волна страха: за каждым углом враг, ядерные бомбы вот-вот упадут на наши головы.

Вирга почувствовала, как ненависть и жажда крови захлестывает ее, и она начинает забывать кто она и зачем здесь. Тин дернул ее за руку, ясность восприятия вернулось. Прошло не более пары секунд, но за это время ситуация изменилась. Мужчина с пистолетом, захлебнувшись паническим страхом, начал терять сознание, заваливаться на пол. Тин пока не давал ему упасть. На фоне милитаристской декорации вдруг появились контуры светящегося цилиндра, и тут же его ткань начала разрываться и таять. Одновременно таял этот жуткий мир. Станция обретала привычный вид. И в этот момент, когда цилиндр почти исчез полностью, все остановилось. Тин и Вирга увидели, что все люди и твари на станции замерли и смотрят на них. Еще мгновение, и призрачные чудовища бросились в их сторону.