Твоя любимая девочка - Кейт Ринка

Но этого стоило подождать. Стоило того, чтоб не ломать нежную девичью натуру, а взять нахрапом. Насилие – верный метод на один раз. А вот приручение – нечто гораздо более вкусное, изощренное. Чтоб женщина приходила к нему сама и молила взять ее. Чтоб в этом хрупком сознании горящим клеймом было высечено – только он способен дать ей то наслаждение, без которого она не сможет дышать.

У его ног само совершенство. Никем не испорченная, почти девственная натура со своим занятным характером. Этим можно пользоваться в свое удовольствие, пока не надоест. Так что, теперь он точно знает, чего именно хочет от своей милой гостьи.

Опустившись вниз, Дима попытался взять Полину на руки, чтобы бережно отнести в кровать. Но девочка взбрыкнула, ударяя его по рукам, и зашипела:

– Не трогай меня! Больше никогда, ясно?! Отвали!

Да, похоже, просто с ней не будет никогда. Но так даже интересней.

– Как скажешь, моя сладкая девочка, – ответил, проводя рукой по ее темной макушке, пока не отдернула голову. – До вечера ты совершенно свободна. Отдыхай.

* * *

«До вечера ты совершенно свободна»…

Боже, как же я была зла. А еще испугана и совершенно выведена из равновесия. Все нервы – как взвинченные гвозди, которые сверлили во мне глубокие дыры. Я не могла сидеть на месте или есть. Я ужасалась тому, что именно со мной происходит, и до конца понимала далеко не все. Откуда во мне взялась эта голодная самка? Почему вообще я позволила Дмитрию взять свое? Это какой-то бесконтрольный бред. Да еще я так быстро забыла про Илью, что это тоже пугало. Неужели все то хорошее, что у меня было с ним, уже ничего не значит? Может, я вообще его не любила? Или меня здесь уже как-то испортили, извратили до самого сознания, раз я получаю удовольствия в объятьях страшного тирана.

Да за что мне все это?!

Словно какая-то изощренная игра, издевательство, пытка. Как то, что в обед мне в комнату снова занесли цветы – алые розы, очень красивые и одновременно отвратительные. И опять же с небольшой открыткой: «Для самой сексуальной и горячей девочки».

Я так вскипела, что сначала выместила свою злость на несчастной бумажке, порвав ее на мелкие кусочки. А потом, схватив охапку роз вместе с вазой, вышла из комнаты, подошла к лестнице и сбросила весь этот прекрасный букет на первый этаж. Пусть знает, что я думаю о его знаках внимания, как и о самом в том числе. Пусть даже грохот от падения вазы поднимет на уши весь дом.

Плевать!

Я ему еще устрою…

Глава 8

Когда раздался громкий звук, Дима даже не сразу понял, что произошло. Сидя в кабинете вместе с Макаром, им пришлось выйти. И тут перед ними предстала картина – на полу валялись красные розы вперемешку с осколками белоснежной вазы. Розы, которые он подарил Полине.

– Ей что-то не понравилось? – спросил Макар, глядя на все это безобразие.

– Мне казалось наоборот.

– Значит, показывает характер, – произнес сын с ухмылкой. – Забавная девчонка, конечно. Теперь не удивляюсь, с чего ты на нее так запал.

– Молодая еще. Сама не знает, чего хочет.

– Тебе виднее. И что теперь – накажешь?

– Обязательно.

– Все, не рассказывай. А то захлебнусь от зависти, – ответил сын, вдруг став на долю серьезнее, что заставило обратить на него внимание.

Все-таки нравилась ему Полина. Это было видно. И он с удовольствием уступил бы сыну, если бы самого не скручивало от желания обладать этой недотрогой.

Но, несмотря на такой вызывающий жест, Дима не поспешил к Полине. Все эти выяснения ее поступка решил оставить на вечер. Все-таки пообещал, что она может отдохнуть. Поэтому тактично позвал ее составить ему компанию к ужину. И что же он увидел, когда девушка вошла в столовый зал – настоящий вызов.

Во-первых – она была ярко накрашена. А волосы взбиты, образовывая копну из спутанных локонов. Короткое черное платье, которым никто даже не собирался прикрывать такой пикантный ажур чулок, причем, будто намеренно порванных. И грудь в неприличном декольте почти вся напоказ. Она выглядела, как валютная проститутка девяностых. И это ее дерзкое поведение немного усложняло всю его затею.

– Что за вид? – недовольно спросил он.

– Я подумала, что вам, Дмитрий Николаевич, понравится. Вы же любите ночных бабочек.

– Но я никогда не ассоциировал тебя с ними.

– Сегодня мне так не показалось.

– Ты почувствовала себя шлюхой?

– Да. Очень даже выражено.

– Только вот, я не целуюсь со шлюхами и уж тем более не дарю им цветы.

– Значит, я для вас всего лишь особенная шлюха.

– Вот как? – произнес он, поднимаясь со стула.

Она все-таки заводила его даже в таком виде. А может быть особенно в таком, когда дерзила и отказывалась слушаться. А может даже это походило на какую-то ролевую игру. О, эта девочка точно сведет его с ума.

– Раз ты так настаиваешь на своей роли, – продолжил Дима, походя к Полине, которая в раз насторожилась. – Тогда ты должна кое-что уметь и охотно делать.

Встав прямо перед ней, он расстегнул брюки и вытащил наружу свой пульсирующий член, который уже рвался внутрь к этой недотроге, и не важно, в какое отверстие. Сама напросилась. Такая смелая – поначалу. И вдруг резко все изменилось.

– Нет, я не буду… – произнесла она, пытаясь отвернуться и отстраниться от него подальше.

Вот-вот и снова начнет паниковать, как тогда в его комнате. Только в этот раз он не намерен позволять ей срываться на подобные истерики, они это уже проходили. Да и не та ситуация – не тут уровень его сдержанности, который сейчас стремился к отсутствию. Поэтому, схватив ее за волосы на затылке, он вернул ее лицо обратно к себе.

– Я не спрашиваю. Просто возьми его, – произнес, прикладывая головку члена к ее мягким и красивым губам, окрашенным фиолетовой помадой.

Это был чертовский накал. Словно в первый раз. Еще чуть-чуть и начнет сводить скулы от напряжения. Ведь даже страх в этих испуганных девичьих глазах только подогревал, нежели заставлял одуматься. Эта дрожь во всем ее нежном теле – нечто совершенно особенное.

– Но я не умею, – попыталась она возразить, с каждым движением задевая чувствительную кожу.

И ведь сама поплыла. Это было видно по выражению юного лица, по искрам в затуманенных глазах, где плескался девственный интерес. Даже губы