Твоя любимая девочка - Кейт Ринка

– Как? Где-то болит? – вдруг почему-то спросил он.

Да! В душе теперь сильно болит.

Но ему сказала:

– Везде.

– Пригласить врача?

А вот это просто взбесило. К чему мне теперь его беспокойство? Я даже убрала от лица руки и смело ответила:

– Да. Психиатра. Для себя. Потому что вы, Дмитрий, – больной засранец!

Выпалив это, я оттолкнула его и выбежала из комнаты. А когда вернулась в свою, то сразу ринулась в ванную, под душ. Хотелось поскорее смыть с себя всю гадость. Казалось, что я вся пропахла запахом мужчины, вся в его жидкости, словно какая-то меченая грязным самцом. Скорее почистила зубы, помыла голову, натерла кожу мыльной пеной. Но даже тогда еще долго не хотелось выходить их душа. А стоило бы.

Когда в ванную комнату кто-то зашел, я даже не стала гадать – эти мужские габариты за мутной шторкой было не спутать ни с какими другими. Лишь внутренне напряглась. Но вот шторка отъехала в сторону, и передо мной предстал сам Дмитрий. Обнаженный и как всегда пугающий до ужаса. Я дрогнула. И поспешила отвернуться, упираясь лицом в стену, лишь бы не видеть его наготы.

Только вот не понимала, что теперь с этим делать дальше: оказать сопротивление, закричать, устроить истерику? И есть ли вообще во всем этом смысл после сегодняшней ночи? Ведь, как ни позорно вспоминать, а мне было непростительно хорошо. Казалось, стоит дать волю картинкам в своей голове, и испытаю оргазм только от этого. Меня никто не душил на пике страсти, не скручивал в невероятную позу и не заставлял что-то делать против воли. Я помню, как постыдно ему раскрылась и как мужчина этим воспользовался, даруя такие приятные ощущения, которые ни разу не испытывала с Ильей. Дурман ли это или реальность?

Даже сейчас я вся затрепетала от предвкушения, уже не понимая – где же весь мой трезвый и такой безопасный протест? Он просто куда-то испарился. А стоило Дмитрию встать за моей спиной, так кошмарно близко, и я ощутила жар его кожи и плоти, то чуть не сгорела заживо. И сразу поняла, что позволю ему сейчас все, что он только пожелает.

Это началось с простого поглаживания бедер. Затем такая мучительная ласка груди умелыми пальцами. И вот его рука уже у меня между ног, на воспаленной коже, сладко скользит по складочкам. Я даже слегка расслабилась и едва не поплыла от удовольствия, когда мужчина вдруг резко дернул меня за влажные волосы и обдал шею сдавленным рыком, из которого смогла расслышать пару матерных слов.

Затем началась несусветная суета. Только по характерным звукам я поняла, что Дмитрий пытается натянуть на себя презерватив. Захотелось повернуться, но побоялась. Стало вообще как-то страшно. Невольно я все-таки сделала жест в пол оборота. Но мужская рука тут же толкнула в спину, припечатывая лицом к стене. И его тугая плоть уже протискивалась между моих ног, упираясь в самое чувствительное местечко. И тут я подумала – не пора ли начать паниковать? А ведь даже схватиться было не за что в качестве поддержки, когда передо мной только холодная плитка. И в горле образовался ком, мешая кричать. Я лишь зажмурилась и вся сжалась, приготовившись к боли.

Но Дмитрий будто специально медлил. Он не спешил разрывать меня на части, а начал аккуратно проталкиваться внутрь. И это было пугающе ненормально. Потому что всей спиной я ощущала позади себя массивное, напряженное и чужое для меня тело. Он так крепко держал за бедра, что именно от этого вот-вот станет по-настоящему больно. Но пока только сладкая пытка на фоне мужских шипящих звуков.

– Твою мать! – вдруг тихо выругался он мне в ухо. – Да впусти же меня наконец!

Еще и орать начал. Будто я там держала какую-то дверь. Да и в ответ только всхлипнула.

– Полина, – позвал хриплым шепотом.

– Что? – смогла как-то выдохнуть.

– Девочка моя, не души меня, – произнес в шею, заставляя трепетать.

– Я ничего не делаю.

Все было так странно. Я буквально чувствовала, как вокруг нас пульсирует дикое напряжение, как оно упрямо сосредотачивается между моих влажных ног. Вот-вот прозвучит раскат грома. Но пока был слышен только гортанный и надрывный рык. И только в этот момент в руках Дмитрия в полной мере ощутила себя жертвой. Скованная его давлением, крепким и мощным телом, я не могла выразить свой протест, не могла отключить свои инстинкты и чувства, когда страх и вожделение буквально жгли вены. А когда мужчина чуть более резко толкнулся в меня, заполняя до краев, такой огромный и горячий, я захлебнулась собственным дыханием и невольно взлетела на цыпочки, начиная царапать стену перед своим лицом.

– Успокойся, – произнес властный шепот. – Меньше всего я хочу, чтоб тебе было больно.

– Да какая теперь разница? Давай уже, трахай! – выпалила ему, набравшись дерзости из неведомых мне ресурсов.

Я просто хотела, чтобы это все поскорее закончилось. Чтоб он перестал теперь уже рвать на части. Чтоб оставил в покое. Но вместо этого Дмитрий начал двигаться внутри меня, рождая противоречивые ощущения. Это было так приторно сладко, так невыносимо сдержанно, что хотелось кричать от бессилия.

– А с той девушкой, тогда внизу, вы вели себя по-другому, – поддела я, хоть и прекрасно знала, кого дразню.

– Хочешь так же?

– Да, – ответила, сама не понимая, о чем прошу.

После такой просьбы он снова толкнулся внутрь меня всей своей отвратительной длиной, но не резко, а слишком протяжно, чтобы я почувствовала какую-то боль. И это было кошмарно. Это вызвало во всем теле крупную дрожь и волну наслаждения. А потом повторилось, снова и снова, заставляя забыть – кто я и что вообще происходит. Начался полный хаос, почти тот самый неконтролируемый, безумный секс, который еще вчера пугал до ужаса.

Я прогибалась, я подставляла ему себя и откровенно стонала в беспощадных мужских руках, которые впивались в кожу, выжигая на ней темные следы, и дергали, подстраивая под нужный ритм. А когда накатил оргазм, самый яркий в моей жизни, я подумала, что умираю. Это было как удар, как световая, оглушающая вспышка, которая заставила кричать и бросила вниз, к мужским ногам, задыхаться в сладостных муках своего поражения.

* * *

Казалось, будто у него давно не было секса. Все дело в полноте разрядки. И в девушке рядом с ним. Эта недотрога выжала из него все соки. Так упорно сопротивлялась, чтобы потом так приятно ошарашить. Ведь далеко не фригидная неженка, а весьма чувствительная особа, которая до него этот секс лишь пригубила, но